Дети леса, дети звезд - Мерри Джинн

На следующий день, потратив большую его часть на очередное взгорье, Грин и Блейки увидели на противоположном склоне открывшейся им горы ложе Паленого ручья, высокие трубы Салковского плавильного завода, строй длинных холостяцких бараков и беспорядочную россыпь двухэтажных бревенчатых домов под блестящими крышами.

— Металлопласт, — хвастливо объяснил Блейки, — практически вечная штука. Тоже, кстати, из Хабар притащили.

— А в Хабар тех деталей, за которыми ты на свою базу прешься, тебе случайно, не попадалось? — подъязвил сфинкс. — А то прямо смотреть интересно, как тебе и хочется, и колется!

— Да ладно, тебе же тоже хочется на базу посмотреть, вон как хвостом крутишь, — отмахнулся Блейки. — А там точно волшебников вообще никогда не видели, а ты сразу всего столько расскажешь. Наши как рты откроют, так к весне хорошо если закроют. У нас трое таких, как Дорр, работало, так что и поговорить с кем найдется, точно! А я тебе свои модули наблюдения покажу, летучие такие. У меня их пять штук было. Это, в принципе, такие словно видеокамеры с крыльями. Летающие глаза. Выпускаешь, а сам с земли рулишь потихоньку. А они в небе, и все, что видят, передают на монитор — это зеркало такое, и…

— Блейки, смотри — наезженная дорога там? Или нет?

— Йэхху! — заорал Блейки, срезая напрямую через сугробы к четкой линии утоптанного снега.

Грин зря тратить силы не стал. Просто раскрыл крылья и неуверенно, но все-таки перелетел, куда надо. Видимо, от раны уже почти оправился.

Блейки улыбнулся, наблюдая низкий полупрыжок-полуполет:

«Ронни придется сильно постараться, чтобы не потерять себя в этой шкуре, — подумал он мимоходом. — Слишком уж хорошо приспособился. И правда, жаль, что Дорра нет, старик бы точно такое чудо из рук не выпустил».

Когда-то Вульфрик Дорр, расспрашивая Блейки о жизни человеческого общества, мимоходом упоминал, что вот, никого из нелюдей увидеть не удалось. Рассказов — сколько угодно, даже отгонять нечто невидимое по просьбе деревенских удавалось, а вот вживую и своими глазами — не получилось. А еще Блейки было любопытно, как сфинкс поведет себя в человеческом поселении.

Грин повел себя вежливо и непринужденно. Дружелюбно и обыденно, как будто каждый день такое, не отпуская от себя Блейки ни на шаг, и тем демонстративно показывая собственную неопасность, прошел в самый центр, к заводу, сходу определил, где вкуснее пахнет, и зашел, как оказалось, на кухню, где готовили обед для рабочих после смены. Прошел в столовую, сел смирно, где показали, объяснял всем, что сбились с дороги, потому и объявились там, где чужие не ходят, что ненадолго, и можно ли остановиться на пару дней где-нибудь. Блейки сидел рядом, ловил на себе сочувственно-восторженные взгляды и всячески поддакивал.

Через час ударили в рельс, и обедали они в окружении раскрасневшихся, остывающих от печей рабочих, а в конце обеда к сфинксу подошел здешний маг — невысокий старик с посохом, украшенным медными вставками и драгоценными камнями, понимающе осмотрел путников, и особенно ронов хвост, вежливо пригласил к себе и проводил хитрыми городскими закоулками в свой дом. Там и заночевали. Вернее, ночевал Блейки, разморенный теплом, горячей пищей и настоящей постелью.

А вот Грину и местному магу было не до сна. Сначала рассказывал Грин, стараясь говорить красиво и не сбиваться на пустяках, а маг записывал в чистой тетради сфинксовы речи.

Особенно подробно попросил рассказать про превращение, про то, как парня занесло в лес, на Поминальную, морщился неодобрительно.

— Почему учитель не объяснил смысл приглашения? — спросил требовательно и недоуменно.

— Я не сказал ему, — оправдывался Грин. — Я думал, что справлюсь сам.

— Ученики-маги, — покачал головой старший маг, — часто пробуют разные воплощения, но застревать в них надолго не стоит, хотя и такое иногда случается. А теперь вам и правда придется справляться самому.

А про себя старик думал, что сам он вряд ли взял бы такого, как Грин, в ученики: слишком независим, да и не «чистый лист» давно уже, а искарябанный жизнью пергамент, такое не исправляется. Слишком много хлопот, слишком непонятен результат, слишком много своего, глубинного. А теперь в парне еще и огонь нечеловеческий, который не затухнет, и сила звериная, которую держать на одном месте опасно.

Но про старуху — и то, что она хозяйка зимы, но не леса, и что глупо было человеку ожидать приглашения от стихии, а вступать с ней в какой-либо разговор, не говоря уже о помощи, вообще было нельзя — вот это старый маг объяснил подробно, и даже слегка обидно, настолько оно оказалось элементарно. И Грин чуть ли не стонал, уткнувшись в лапы, понимая, что не надо было лезть вообще в дела лесные, нарушая равновесие окраины, где люди и так тихо жили, а он как вот сдуру взялся обустраивать что-то по собственным представлениям… так и огреб персонально, накрепко связав себя со стороной, которая изначально была не его и могла бы и дальше оставаться ни при чем.

А маг рассказывал уже о своем, про золотых ящериц и рудничный газ, про обвалы в горах, про волчьи стаи, которые иногда подходят аж к самым домам, и про тайную крепость старых людей, от которой, бывает, летают вроде как железные машины, и с утра он сам проводит путников до перевала, а дальше не пойдет, мороз, да и работы много, подгорная сырость требует следить за всеми, кто в забоях работает, и если не лечить вовремя, не следить и не поддерживать, то люди начинают чахнуть, кашлять кровью и умирают. Те, кто у печей, те здоровее, и все равно, печь забирает силы у человека лет примерно за десять — пятнадцать.

А с утра пришел еще молодой парень, лет пятнадцати, а с ним еще две девки постарше, смешливые и остроглазые, и принялись рисовать гостей специально подготовленными угольками, и выгнать их не было никакой возможности, поэтому Грин смирился и даже дремал так, полусидя и поджав под себя лапы, а отоспавшийся Блейки выспрашивал о горных тропинках, и теми же угольками размечал у себя на карте места, куда соваться не следует.

Вечером того же дня гостей позвали было на городскую гулянку с драчкой по случаю, но гости вежливо отказались, упихивая в мешок сухари и рубленое мясо с салом на несколько дней.

Грин и Блейки ушли на рассвете, благодарили, как могли, а маг, проводив гостей, вздохнул устало, и поставил на том перевале, куда они пошли, зарубку как от заразной лихорадки, чтобы свои зря не лазили. А еще через год от салковских мастерских стали продавать забавную игрушку: сидящего льва с орлиными крыльями и человеческой головой. Все, кто эту отливку видел, говорили, что сделано с живого зверя, в лесах по склонам гор таких живет много, и если посмотреть, где такое диво ляжет, то там можно меди отыскать прямо самородными комьями.