Не изменяя присяге - Александр Лоза

Управляющий делами Временного Правительства Маймистов (По Наградному Отделению) Командующий войсками Генерального Штаба, Генерал-Лейтенант Марушевский».

(РГАВМФ. Ф. р-129. Оп. 1. Д. 103. Л. 309)

Орден Святой Анны был введен в систему наград Российской империи еще в XVIII столетии. Орден Святой Анны 4-й степени «За храбрость» давался не в качестве первой очередной награды, а исключительно за личные боевые подвиги. Известны случаи, когда офицеры отказывались от более высоких степеней, испрашивая награждение орденом Святой Анны 4-й степени. Он носился на холодном оружии, имел надпись «За храбрость», и быть награжденным им считалось престижно. Для любого офицера награждение орденом — это выражение благодарности правительства за проявленную доблесть и героизм офицера и его подчиненных по защите интересов правительства. Белое правительство Северной области это хорошо понимало.

Несколько иначе дело обстояло в годы моей службы, когда ратный труд флотских офицеров очень скупо отмечался правительством СССР. Среди офицеров в ходу была присказка: «Лучшее поощрение на флоте — это то, что не наказали». Вообще, в СССР за мужество и героизм, проявленные, особенно, при ликвидации аварийных ситуаций на подводных лодках или надводных кораблях, практически не награждали.

Правда, кители многих высших военачальников трещали от обилия наград.

Отношение же к офицерам корабельной службы — я уже упоминал трагедию линкора «Новороссийск» — было самое равнодушное, если не сказать, наплевательское.

Очень точно, с изрядной долей флотского юмора и иронии, писал об отношении к советским флотским офицерам в семидесятые годы А. Покровский в своем рассказе «Офицера можно» из сборника рассказов «Расстрелять!»:

«Офицера можно лишить очередного воинского звания или должности, или обещанной награды, чтоб он служил лучше.

Или можно не лишать его этого звания, а просто задержать его на время, на какой-то срок — лучше, на неопределенный, — чтоб он все время чувствовал.

Офицера можно не отпускать в академию или на офицерские курсы; или отпустить его, но в последний день, и он туда опоздает.

Можно запретить ему сход на берег, если, конечно, это корабельный офицер, или объявить ему лично оргпериод.

А можно отослать его в командировку туда, где он лишится северных надбавок; а еще можно продлить ему на второй срок службу в плавсоставе, или продлить ему на третий срок, или на четвертый.

Можно не дать ему какую-нибудь “характеристику” или “рекомендацию” — или дать такую, что он очень долго будет отплевываться.

Можно не отпустить его в отпуск — или отпустить, но тогда, когда никто из нормальных в отпуск не ходит». Кажется, что это все флотские шутки, но в каждой шутке, как известно, существует доля истины.

В РГАВМФ сохранился список господ офицеров, числящихся во флотилии Северного Ледовитого океана. Среди них друзья лейтенанта Б. Садовинского, и его товарищи по выпуску из Морского корпуса, и его сослуживцы по прежней службе на Балтийском флоте.

Считаю возможным привести здесь ряд фамилий этих офицеров, ибо их судьбы воедино сплелись с судьбой России и воевали они, читатель, за нашу сегодняшнюю Россию, за Андреевский флаг, развевающийся сегодня на гафелях наших боевых кораблей, за золотые погоны на плечах нынешних офицеров Российского Военно-морского флота.

«СПИСОК г. г. офицеров числящихся во Флотилии Северного Ледовитого океана

Контр-адмирал ВИКОРСТ

Контр-адмирал ИВАНОВ

Капитаны 1-го ранга МАКСИМОВ, ОСТЕН-САКЕН, АНТОНОВ, ПОЛИВАНОВ, ВИЛЬКИЦКИЙ, РУДЕНСКИЙ

Капитаны 2-го ранга НОЛЬДЕ, ЛЕВАНДА, ДЕХТЕРЕВ, КАЗМИЧЕВ, БУРАЧЕК, КАСЬКОВ, МЕССЕР, СИМОНОВ. КИРА-ДИНЖАН, МЕДВЕДЕВ, ШЕВЕЛЕВ, ТОЛБУГИН, ДАРАГАН, КОРКУНОВ, ЗИЛОВ

Старшие лейтенанты ЛОБОДА, РЫБАЛТОВСКИЙ, ЛИСНЕР, ШЕВЕЛЕВ, ГУТАН, СКРЫДЛОВ, НЕУПОКОЕВ, АНЦЕВ, Фон ТРАНЗЕ, ВИТКИН, ВЕСЕЛАГО, МАЛЬЧИКОВСКИЙ, РИЗНИЧ

Лейтенанты СМИРНОВ, РОМАНУС, РОССОВИЙ, СЕМЕНОВ, ШИЛЬДКНЕХТ, ЛАЗАРЕВИЧ-ШЕПЕЛЕВИЧ, КЛЮС, БОРИСОВ, ЮМАТОВ, МИЛЕВСКИЙ, ОРФЕНОВ, САХНОВСКИЙ, САДОВИНСКИЙ, ВЕЙСЕНГОФ, ВИТТЕ, РОДИОНОВ, СЕМЕНОВ, ХВИЦКИЙ, ИВАНОВ Павел, ЛИСАНЕВИЧ, АСТАФЬЕВ, КРИЧ, ПАВЛОВСКИЙ, БРОДОВСКИЙ, ДМИТРИЕВ 10-й, СОКОЛОВ, ШУЛЬГИН, КОТЛЕЦОВ, ТОМАШЕВИЧ, ШЕЛЬТИНГА, ГАМИЛЬТОН, КОВАЛЕВСКИЙ, ЗАБРЕЖИНСКИЙ-ЗАЛЕВСКИЙ, МИХАЙЛОВ, ДЕРЖАВИН, РООП, ДУХОВИЧ, СТАРК, БЕЛУХИН, ШИЛЬДЕР-ШУЛЬДНЕР, МАКСИМОВ, ФЕДОРОВ, КАЛИНИН, КОВАЦЕВСКИЙ, ХМЫЗНИКОВ, АРСКИЙ

Мичманы ОКРЕНТ, КОЗЬМИН, ДИДЕНКО, ШАМАРДИН, ВОСКРЕСЕНСКИЙ, ВЕРДЕРЕВСКИЙ, РОКАСОВСКИЙ, КОРМИЛИЦИН, Граф ГЕЙДЕН, ДОБРОМЫСЛОВ, КАРТАШЕВ, ДОБРЯКОВ, СЕДЛЕЦКИЙ, БЕЛЯЕВ, НАДГРЫЗОВСКИЙ, ДОБРОГАЕВ, ГРИБОЕДОВ, ПОДОСИННИКОВ, КРАСНОВ, МАУММСКИЙ, КАТОЛИНСКИЙ, СУШНОВ, СМИРНОВ, РАГОЛЬД, ШИСТОВСКИЙ, МЕКЕШИН, СТРАХОВСКИЙ, НАГОРСКИЙ, ВУИЧ, СОКОЛОВ, ГОРЯИНОВ, ВИНОГРАДОВ, СЕВРЮКОВ, КАСТЕРКИН, ПФЕЛИЦЕР-ФРАНК, БОГДАНОВИЧ, БОРОДАЕВСКИЙ, ЯЧИНОВСКИЙ, АННИН, ЯКОВЛЕВ, БЕЛКИН»

(РГАВМФ. Ф. р-129. Оп. 1. д. 238. Л. 157)

Кто-то из этих офицеров, выполнив свой долг, дожил до глубокой старости и умер в окружении близких, кто-то погиб в бою, кого-то расстреляли в плену красные, кто-то принял мученическую смерть в большевистских концлагерях.

И пусть надпись, выбитая на памятнике погибшему в штормовом море вместе с кораблем экипажу русской броненосной лодки «Русалка»: «Россия не забывает своих героев-мучеников» — будет и их эпитафией. Вечная им память!

Я люблю этих людей — офицеров Российского Императорского флота. Для себя я осознал это, работая в архивах и по крупицам восстанавливая жизнь и судьбу лейтенанта Бруно-Станислава Адольфовича Садовинского и его сослуживцев. Поэтому мне очень близки чувства и слова Николая Черкашина, сказанные этим прекрасным писателем-маринистом о русских офицерах: «Я люблю этих людей — офицеров русского флота: гордецов, франтов, кавалеров — на берегу; штурманов, механиков, минеров, артиллеристов — на корабле; страстотерпцев, храбрецов, героев — в бою. Неповторимо и невозродимо оно, это удивительнейшее племя, истребленное, изведенное, рассеянное, исчезнувшее. И ловлю я в своих сослуживцах, то в одном, то в другом, их рассеянные черты. Тот носит фуражку с тем утраченным шиком и вкусом, тот недурно музицирует в кают-компании, а этот бесстрашен, галантен и дерзок».

Судеб морских таинственная вязь переплела судьбы этих людей с судьбой моего героя и судьбой нашей страны.

1 августа 1919 года лейтенант Б.-С. А. Садовинский возвратился из очередной боевой командировки в Архангельск и был назначен в Отдельную Архангельскую флотскую роту. Сразу же стал вопрос — где жить? После обращения с этим вопросом «по команде» лейтенанту Садовинскому определили место в каюте на линкоре «Чесма», стоявшем на рейде Архангельска. Линейный корабль «Чесма» — бывший броненосец «Полтава» использовался, в том числе, как гостиница для офицеров и как плавучая казарма для нижних чинов флотилии Северного Ледовитого океана.

Об этом в хранящемся в РГАВМФ журнале исходящих бумаг командования морскими силами правительства Северной области за август 1919 года сохранилась запись за № 4132 от 1/VIII:

«Лейтенанту Садовинскому предписание явиться командиру л/к “Чесма” где и будет предоставлено местожительство».

(РГАВМФ. Ф. р-129. Оп. 1. Д. 122, Л. 78)

Но уже в середине августа лейтенант Б.-С. А. Садовинский жил не на корабле, а в береговой квартире в Соломбале. Находясь в командировке в Северодвинске и Архангельске, я не смог установить место проживания в Архангельске в августе 1919 году лейтенанта Садовинского. Но помог случай.

В РГАВМФ, в документах флотилии Северного Ледовитого океана, в материалах по эвакуации офицеров, чиновников белогвардейских учреждений, членов их семей и вывозу имущества из Архангельска за период с 8 августа по 30 октября 1919 года, сохранился следующий документ:

«СПИСОК г. г. офицеров и их семейств Отдельной Архангельской флотской роты, кои подлежат на случай эвакуации вывозу

Занимаемая должность: офицер роты

Чин: субалтерн-лейтенант

Имя, фамилия, отчество: Бруно Адольфович Садовинский

Семейное положение: холост

Адрес: Соломбала, Дом Дирекции, квартира Генерал-майора Престина

Командир Отдельной Архангельской флотской роты Капитан Кириллов».

(РГАВМФ. Ф. р-129. Оп. 1. Д. 53. Л. 17)

На документе в правом верхнем углу по диагонали написано: «К рапорту ком. отд. фл. роты 16 авг.19. № 4».

Итак, на 16 августа 1919 года лейтенант Б. Садовинский числился проживающим в Архангельске, в Соломбале, в доме Дирекции маяков и лоций Белого моря, в квартире генерала К. Престина. Мне не удалось прояснить судьбу генерал-майора К. Престина. Но судьба его сына Престина Евгения Константиновича стала известна благодаря докладной записке своему начальству уполномоченного по антисоветским партиям некого Филатова. Она сохранилась в архиве: