Быть человеком (СИ) - Анна Максимова

жить отказывается. Любая кладовка, только не этот жуткий прозрачный бокс, где живёшь на виду у всех. Плюс, подобное гарантированно заставит снова ощутить себя пленником, вернёт на месяцы назад, в прошлое, только Светлана Петровна больше не придёт и не будет защищать и успокаивать. Неожиданно Эрен подумал, что пока она была рядом, он был своеобразным ребёнком, а после пришлось резко взрослеть.

Поселили его в одну из комнат, обустроенных для персонала, только вот работающих тут людей не запирали, а его — да. Эрен пробовал возмущаться, да толку. Иван Юрьевич категорично заявил — позволить ему расхаживать по комплексу без присмотра он не может.

— Вы думаете, я попытаюсь сбежать или вздумаю освободить ваших пленников? — вяло возмутился Эрен. — Если бы хотел, сделал бы это раньше, а то и вовсе ушёл с Дейвом. Я сам сюда пришёл, сам согласился на сотрудничество. Каких ещё гарантий лояльности вы хотите?

— Никаких, — ответил Иван Юрьевич. — Только это ничего не меняет. Ты будешь пугать персонал, да и можешь увидеть что-то, для твоих глаз не предназначенное. Ты просил не закрывать тебя в боксе, я пошёл навстречу, но это максимум, что я могу уступить тебе, пока ты находишься тут. А устраивать тебе экскурсии некому. Все делом заняты. Придётся потерпеть.

Сжав зубы, Эрен глубоко вдохнул и направился в предоставленную ему комнату. Что же, стоит признать, комната небольшая, но довольно уютная. Стены обклеены светло-голубыми обоями. Необходимый минимум мебели светлых оттенков: кровать с тумбой рядом, стол, пара стульев и шкаф с зеркалом на створке. На полу синий ковёр, а на стене напротив кровати — телевизор. Белая дверь вела в душевую. Простые условия для сносной жизни. И вроде бы, в боксе у него с подачи Светланы Петровны было больше всяких вещиц для удобства, но эта комната выигрывала непрозрачностью стен. Он сможет тут прожить какое-то время.

Писк электронного замка свидетельствовал о визитёре. Эрен ожидал, что это доставка одежды, которой его обещали снабдить. Ошибся. На пороге стояла женщина лет тридцати. Он её помнил. Она часто помогала Светлане Петровне и была одной из немногих, кто относился к нему с определённой симпатией. Звали её Марина.

— Здравствуй, Эрен.

— Здравствуйте, Марина.

— Помнишь, значит.

— Не страдаю склерозом.

Повисла тишина. Эрен рассматривал женщину, которая часто была с его названной матерью, но всегда была удивительно молчалива. Она и сейчас стояла молча, и он ощущал её робость и опасения.

— Ты ведь ничего мне не сделаешь? — тихо спросила Марина.

— А надо? — не удержался Эрен, после чего усмехнулся. — Я не животное и не кусаюсь.

— Я не то хотела сказать. Прости, — несчастная совсем потерялась. — Я, это, Иван Юрьевич сказал, ты бы хотел посмотреть комплекс, у меня есть немного времени. И если ты по-прежнему этого хочешь, могу побыть твоим гидом.

Отказываться он не стал. Правда, искренне не понимал начальника этого места. Одному ему, значит, никак нельзя тут ходить, а в сопровождении это слабой женщины — пожалуйста? Будто она его остановит, если он захочет зайти куда-то, куда не нужно. На сознательность его, что ли, надеется?

Часть комплекса восстановили и отремонтировали. Опять снова всюду был это режущий глаза белый цвет, который Эрен успел всерьёз невзлюбить за время своей жизни. По правде говоря, он вообще был удивлён, что Управление успело и не дало реактору взорваться.

Также стоит отметить, привести в порядок успели многое, но всё равно до большей части этого огромного здания не добрались. Там были покрытые копотью и разрушенные стены. Разве что завалы убрали. Так же Эрен узнал, что комплекс находился под землёй. Это объясняло полное отсутствие окон. Случайно забредший человек увидел бы только красивый особняк на крутом склоне посреди леса, который был входом в огромный скрытый под землёй комплекс.

Осматривать стены и закрытые двери Эрену надоело быстро, но было одно место, что он хотел и боялся увидеть. Место, где сам провёл почти всю жизнь и где погибла женщина, что эту жизнь ему дала. Марина посмотрела на него с сомнением и опаской, но противиться не стала.

До сюда ремонт ещё не добрался. Он видел обрушившиеся стены и потолок, в котором не хватало целых кусков. Оставалось удивляться, как всё это держится, а не рухнуло окончательно. Видел останки бокса, где жил. И кабинет Светланы Петровны, от которого почти ничего не осталось. Образы прошлого накинулись на Эрена, словно зверьё на беззащитную добычу. Вспомнилось, будто это было несколько минут назад, как рушилось это место. Пожарища, грохот и густой дым. Его мать, которая, понимая, что умирает, давала ему последние наставления, билет в свободную жизнь, пока ещё могла. Эрену казалось, он по-прежнему чувствует этот жуткий металлический запах крови и слышит слабый шёпот: «Ты должен жить, Эрен. Беги. Беги и постарайся научиться жить среди людей».

— Эрен, ты в порядке? — спросила Марина, даже решившись коснуться его плеча.

Её голос заставил его очнуться и осознать, что он стоит, зажмурившись и сжимая кулаки. Глаза пощипывало. Горе снова подняло свою уродливую голову. Теперь Эрен ему не сдастся, не позволит себе упасть в объятия потери. Ему нужны силы вынести грядущее, он не имеет права расклеиваться. Потому, заверив провожатую, что всё отлично, Эрен поспешил покинуть эту обитель призраков прошлого.

От Марины Эрен узнал, что сейчас в комплексе есть двое его сородичей: отец и сын. Их поймали, когда старший гибрид пытался скрыться после «рождения» отпрыска. Ему было любопытно на них посмотреть, Марина сомневалась в разумности этого. Но после недолгих уговоров и пары улыбок сдалась, взяв клятвенное обещание не пытаться им помочь.

— Это Майки, — представила Марина парня, сидящего в боксе. — Имя дали ему мы, так как попал он к нам крохой.

Майки имел тёмные волосы и карие глаза, которые он поднял на них лишь раз, после чего вернулся к своему занятию — черканию чего-то на бумаге. По словам Марины, это был самый странный из всех гибридов второй серии, что помнит она и её коллеги. Он был абсолютно безразличен ко всему. Нет, инстинкты у него были на месте, но стоило исчезнуть фактору, их пробуждающему, как Майки снова становилось абсолютно всё равно на окружающую обстановку. Попытки чему-то научить его разбивались об отсутствие даже крох интереса к занятию. Марина и коллеги склонялись к варианту, что он с какими-то отклонениями. Собирались скоро отправить Майки в другой комплекс, где держали тех, кто не смог удрать отсюда.

— Если Майки совершенно апатичен и почти не доставляет проблем, то его отец это нечто, — кисло поведала Марина. — Совершенно