Обратный отсчет - Олекса Белобров

Сунув пятьдесят обычных советских рублей в служебный паспорт, на «кордоне» он предъявил его все тому же прапорщику, который пропустил его ночью. Возвращаться днем не полагалось, но Хантер решил плюнуть на все и рвануть нитку[97], потому как у него все-таки был паспорт — «фирман», как говорят в Северном Афганистане. Прапор ошалел от такой наглости, но сообразил, что лучше пропустить старлея, чем потом объясняться насчет того, как он тут оказался.

Проштамповав для проформы какую-то бумажку, вложенную им же в «фирман», пограничный сторож пропустил-таки начинающего контрабандиста — тем более что как раз подкатил какой-то «уазик», направляющийся на перевалбазу. Уже в машине Хантер открыл паспорт — и неподдельно удивился: ни липовой бумажки со штампом, ни пятидесяти рублей в нем не было, хотя он во все глаза следил за руками прапорщика. «Ловкость рук и никакого мошенства!» — ухмыльнулся старлей, отдавая должное пограничному виртуозу…

«За речкой» старший лейтенант вручил земляку Шамана квитанции, удостоверявшие, что довольно скоро вся его родня по женской линии из далекого улуса будет щеголять в люрексовых платках, а сестры-старшеклассницы отправятся в школу в ажурных колготках, помахивая фирменными пластиковыми пакетами «Монтана».

Радости хакаса — звали его, как выяснилось, Сапан — не было предела. Помимо вычищенного и тщательно смазанного автомата он преподнес Петренко два десятка снаряженных автоматных и пулеметных магазинов, простреленный, но вполне пригодный «лифчик» с полной боевой загрузкой, отличный штык от карабина СКС[98]в самодельных ножнах и шесть ручных гранат.

Однако Хантер нюхом чуял, что у Сапана есть в заначке еще кое-что, поэтому без всякого сожаления отдал ему все оставшиеся советские рубли — что-то около сотни, — а взамен получил вычищенный до белого пистолет Макарова с кучей снаряженных обойм к нему.

На следующее утро все пять БМП-2, наконец-то принятые старшим лейтенантом Петренко А. Н., отправлялись в путь неблизкий и смертельно опасный — в охваченные пламенем войны юго-восточные провинции Афганистана. Все боевые машины заправлены, системы и механизмы тщательно выверены, боезапас пополнен, пушки и пулеметы заряжены, а их стволы направлены строго вверх во избежание случайной стрельбы.

Но добираться до пункта постоянной дислокации гвардейской бригады им предстояло не своим ходом — «бээмпэшки» загнали на тралы роты тяжелых машин. Могучим «Ураганам» предстояло проделать с многотонным грузом многие сотни километров по горным и пустынным дорогам, с обстрелами, под постоянной угрозой мин и фугасов, прячущихся среди крошева асфальтобетона и на предательских обочинах. Кроме того, в колонне шли «бомбовозы», «наливники» и «сухогрузы» — машины для транспортировки боеприпасов, топлива и продовольствия, чью охрану обеспечивала мотострелковая рота на БТР-70, которую через несколько десятков километров меняло другое подразделение. Среди «наливников» виднелись две зенитных установки ЗУ-23-2, закрепленные на бронированных «Уралах», и хорошо знакомый старшему лейтенанту БРДМ-2, ровесник заката хрущевской «оттепели».

В шесть утра огромная колонна, включив фары, неторопливо поползла на юг. Хантер, не имевший никакого опыта проводки колонн, прислушался к совету Шамана, который и в этом деле оказался не новичком.

— Садитесь в кабину переднего КрАЗа — машины технической помощи, — посоветовал тот офицеру. — У КрАЗа впереди «два метра жизни», мощный передний мост и колеса, выдерживающие подрыв любой мины. Ветровое стекло в нем поднимается, поэтому не будет жарко. Радиостанция — в кабине, всегда можно выйти на связь с нашими БМП на тралах…

Поначалу дорога показалась ему не слишком трудной — обстрелов и засад пока не случилось, колонна упорно одолевала километр за километром, останавливаясь на ночлег или на привалы только там, где для этого имелись необходимые условия — в «отстойниках» диспетчерских пунктов. Там же сменялись мотострелковые подразделения, сопровождавшие колонну.

Соседями старшего лейтенанта по кабине стала парочка сорвиголов — дембель Володя Манлипин из города Орла по кличке Адлер (что по-немецки как раз и означает «орел») и его тезка, лейтенант-автомобилист, недавний выпускник Самаркандского автомобильного училища и бывший детдомовец по фамилии Побратимов. Тут и прозвище не понадобилось — все кому не лень звали его Побратимом.

Сдружившись с автомобилистами, Александр не переставал удивляться их мастерству и профессионализму — сидя в раскаленной, как сауна, кабине в одних трусах и тапках на босу ногу, парни демонстрировали высший класс вождения. Ни глубокие ущелья, ни воронки на полотне дороги, ни узкие танковые колейные мосты, которые саперы перекидывали над пропастями взамен подорванных «духами» капитальных мостов — ничто не могло остановить колонну, настойчиво пробивавшуюся вперед — к Кабулу.

Правда, случалось пару раз замечать известные отклонения в поведении некоторых «дедов» из роты тяжелых машин — те, очевидно, от случая к случаю баловались чарсом. Своих подопечных Хантер держал под жестким контролем — на каждом привале или ночевке строил, проверял реакции, заставлял сплевывать на землю: если слюна сворачивается в шарик, а зрачки у бойца «кошачьи», значит, голубчик, подсел на чарс. Со своей стороны и дембель Шаман пас механиков-водителей, поэтому пока ни одного нарушения в команде не стряслось.

Когда становились на ночевку, старлей извлекал из своей бездонной парашютной сумки «дежурную» бутылку термезской араки и под нехитрую закуску распивал с офицерами-автомобилистами. Шаман был прав — Хантеров «земляк», он же КрАЗ, и в самом деле оказался замечательной машиной: ветерок, поддувавший из-под откинутого вперед лобового стекла, охлаждал не хуже кондиционера, широкий диван в кабине позволял комфортно ехать троим вооруженным мужикам, а в кунге[99]места хватало, чтобы разместить на ночь целый взвод. Впрочем, ночевать Хантер по привычке отправлялся на БМП, которой командовал Шаман.

Такая неспешная, как бы усыпляющая езда расслабляла всех, кто следовал в колонне. Даже грозный Саланг преодолели без всяких происшествий, несмотря на его мрачную и трагическую славу. О том, что слава эта возникла не на пустом месте, свидетельствовали многочисленные памятники погибшим воинам-шурави и невероятное количество разбитой и сожженной советской техники, порой всплошную загромождавшей обочины «Трассы Жизни», как прозвали ее досужие журналисты. Нечто подобное Александру приходилось видеть, когда вместе со своей четвертой ротой направлялся на боевые в Джелалабад.

— «Бетонная лента стиральной доской…» — пропел Адлер, следя за тем, как старший лейтенант пристально вглядывается в обочины, заваленные горелым гусеничным и колесным металлоломом. — Чего только мы тут ни навидались в свое время! Верно, товарищ лейтенант? — спросил он Побратима, флегматично созерцавшего привычный пейзаж за окном кабины, не вынимая из ушей наушников плейера.

— Верно, тезка, — коротко кивнул тот. — Балаболка Пищинский лишнего п…л, когда назвал эту дорогу «Трассой Жизни». Ей бы другое название — например, «Дорога Смерти»…

Шутка получилась не слишком удачной, но лейтенант знал, о чем говорит, — на кабине его КрАЗа красовалось сорок с лишним звездочек — по одной за каждое прохождение этого опасного маршрута.

Тем не менее до Кабула оставалось всего несколько десятков километров, а никаких признаков активности «духов» не наблюдалось, хотя огромная колонна сильно растянулась. Предстояло миновать еще какой-то населенный пункт, название которого Хантер не запомнил: не то Бар-Ахмедка, то ли Бур-Мохаметка. Судя по мирному виду селения, воевать там никто не собирался.

И все же старшего лейтенанта Петренко тревожили действия «махры»[100], сопровождавшей колонну: пятерка бэтээров скучковалась в голове колонны, остальные плелись чуть ли не в техзамыкании. В середине оставались только две зенитные установки на «Уралах» и БРДМ предпенсионного возраста. Стоявшие на тралах БМП-2 использовать в качестве бронеобъектов можно было с большой натяжкой — лишенные возможности двигаться, они считались огневыми точками до первого удачного выстрела из гранатомета.

Старлей знал, что все его механики-водители неплохо умеют стрелять из пушек и пулеметов БМП, он сам проверял их навыки вместе с прапорщиком Бросимовым, а значит, в случае необходимости они смогут ответить на огонь противника.

Но это не помешало «духам» сделать свое дело.

Часть шестая. Обретаем волю, пройдя через муки

1. Гази

Дорога тем временем пошла на подъем. Вокруг — сложная пересеченная местность, невысокие сопки, покрытые густой «зеленкой». Время от времени по обеим сторонам трассы открывались глубокие — метров до ста — провалы.