Обратный отсчет - Олекса Белобров

Хантер не мог опомниться от изумления. У костра все стихло, и только отдаленный шум водопада нарушал бархатную тишину южной ночи. Полковник сердито прищурился:

— А здесь все пойдет по слову Алишера Навои, который умел заглядывать в будущее не хуже Нострадамуса: начнется «смятение праведных». И русскоязычное население Средней Азии ждут немалые мытарства и бедствия. Я туркмен, как ты знаешь, из клана Волка, и от природы обладаю волчьим чутьем, иначе говоря — интуицией. — В темноте внезапно по-волчьи блеснули зубы полковника. — И мой прогноз крайне неутешительный. Начнется массовая миграция русских в Россию, а за ними потянутся и те, у кого смешанные браки, и другие русскоязычные. Вот почему я хочу за год-два перетащить свой выводок в Москву или, на худой конец, в Подмосковье!

Худайбердыев помолчал и вдруг добавил:

— Открою тебе еще одну тайну. Во время службы в органах спецпропаганды я поддерживал и продолжаю поддерживать рабочие контакты с людьми Первого главного управления КГБ, проще говоря, с внешней разведкой. Они уже сейчас предлагают мне должность преподавателя в одном из своих учебных заведений в Москве, и грешно не воспользоваться такой возможностью. Такие вот дела, Искандер! — Полковник пристально всмотрелся в лицо собеседника. — Только помни — никому ни звука о том, что сейчас услышал!

— Слово офицера! — пробормотал окончательно сбитый с толку Петренко. Переварить то, что неожиданно доверил ему Худайбердыев, было не так-то просто. А многое вообще казалось какой-то нелепой фантастикой.

— Чай закипел! — Полковник решительно зашагал к костру, постукивая тростью по камням. — Прошу всех к столу!

Чай пили долго и весело, с шутками и смехом. Взглянув на часы, Хантер присвистнул — было уже два часа ночи! Женщины немедленно засобирались спать, а мужчины их в этом охотно поддержали. На коротком совете было решено, что ружье оставит при себе полковник, поскольку проку от Сашки в качестве сторожа — ровно ноль. Тем не менее Худайбердыев пригрозил поднять молодежь на зорьке — охотиться на горных куропаток — кекликов.

Подбросив остатки хвороста в затухающий костер, пары разбрелись «по шатрам». Но молодым людям еще долго было не до сна…

Пробуждение было мало сказать горячим — солнце уже палило во всю мощь, палатка разогрелась, как духовка. Галя, совершенно мокрая от пота, спала обнаженной, обняв одной рукой Сашкину не менее взмокшую шею.

Осторожно освободившись, он откинул полог у входа и выглянул наружу. Ноздри раздулись — воздух был удивительно чистым и свежим, к нему примешивались соблазнительные кулинарные запахи и смолистый аромат дымка от костра. Там уже хозяйничала проворная Светлана в спортивном костюме, а полковник, по обыкновению, отсутствовал. «Должно быть, охотится…» — с запоздалым сожалением подумал Хантер.

— А, любовнички! Проснулись? — засмеялась женщина, высыпая какую-то зелень в котелок, уже бурливший на треноге над костром. — Ну-ка, подъем! Бегом в воду! А потом — сразу завтракать!

Хантер с Афродитой, натянув купальные принадлежности, с ходу бросились в речку, вызвав высокую приливную волну. Их смех и возгласы заполнили все окрестности. А тем временем из тугаев появился полковник Худайбердыев собственной персоной. Одет и экипирован он был по-афгански — спецназовская «песочка», кроссовки, на голове — панама, за плечами — ружье стволом вниз, на поясе — патронташ. В одной руке полковник сжимал трость, в другой — связку куропаток.

— Эй, тунеядцы! — крикнул он с берега, обращаясь к Саше с Галей. — Кто рано встает, тому Бог дает! Вот вам добыча, приказываю: после завтрака немедленно обработать дичь!

Завтракали торопливо и с отменным аппетитом. Когда с едой было покончено, Александру, чувствовавшему за собой вину, ничего не осталось, как приняться за ощипывание дичи, чтобы потом опалить тушки на огне. Занятие было нудное и долгое. Худайбердыев молча сидел неподалеку на складном стульчике, невозмутимо покуривая и не вмешиваясь.

— Себ дегерволь! — обратился по-афгански к полковнику Александр. — А что, если я штуки четыре приготовлю по-казацки? — вспомнил он дедовы уроки.

— Это как же? — удивилась Светлана, которая, покончив с мытьем посуды, как раз собиралась помочь молодым. — Что за рецепт такой?

— Простой, как все гениальное, — улыбнулся Хантер, довольный, что отделался хотя бы от части той работы, которую с самого детства терпеть не мог. — Потрошим птичку, выбрасываем все, кроме печени, почек и сердца, — схватив нож, он решительно продемонстрировал сказанное, — затем моем тушку. — Он тут же прополоскал неощипанную куропатку в хрустально чистой речной воде. — Затем набиваем внутрь всякой зелени, солим, перчим, возвращаем на место печень и сердце и туда же добавляем кусочек сала, если найдется…

— Стоп-стоп-стоп! — шутливо запротестовала Светлана. — А ощипать? Ты смотри, какой: хочешь, чтобы слабые женщины этим занимались?

— Нис[91], Светлана-ханум, — склонил голову Александр. — Рецепт ничего такого не предусматривает. Просто зашиваем ниткой птичье брюшко, обмазываем тушку глиной — я ее видел где-то ниже по течению — и засыпаем горячими углями. Далее — ориентируемся по запаху, он сам подскажет, готово или нет. Советую довериться, результат обещаю впечатляющий!

— Искандер прав, — вмешался в разговор полковник. — Когда-то, еще курсантом, на Кавказе пробовал я фазана, приготовленного таким способом на полигоне. Вкуснотища!

— Вы, мужчины, просто бездельники! Вам лишь бы не руками работать, а языком! — заключила Светлана, поворачиваясь к Гале. — Давайте сделаем так: вы, мальчики, готовите четырех кекликов вашим дикарским полигонным способом, а мы — ощипываем остальных и варим шурпу. Потом — дегустируем оба блюда и выносим заключение — что лучше. Согласны? К бою!

Светлана мигом взялась за дело, Афродита не отставала. Хантер возился со своей четверкой, а полковник молча наблюдал за состязанием — было заметно, что ранняя охота далась ему нелегко. Вскоре все мужские куропатки были выпотрошены, подсолены и нафаршированы зеленью. Затем он зашил их, облепил не слишком толстым слоем глины, после чего «похоронил» под грудой тлеющих углей.

— Вы, рафик Давлет, не обижайтесь на меня, что не поднялся с вами на охоту, — начал было он.

— Не бери дурного в голову, а тяжелого в руку! — со смешком ответил полковник. — Я ведь знаю, что у тебя совсем другое сейчас на уме; тебе надо успеть глотнуть побольше свободы, тепла, покоя. Когда воспоминания греют душу, там, — он коротко махнул куда-то на юг, — и воевать легче…

Женщины тем временем трудились так усердно, что вся река ниже по течению покрылась пухом и перьями. Время от времени они иронически поглядывали на то, что Александр учудил с дичью, однако помалкивали, полагаясь на то, что результат все скажет сам за себя. А мужчины, мечтательно улыбаясь, просто смотрели в огонь.

Вскоре запах, исходивший от кострища, возвестил, что «казацкое жаркое» почти готово, тогда как в котелке, подвешенном над огнем, вода только начинала закипать.

Посоветовавшись, пришли к компромиссу: придержать жаркое, убавив температуру, и дождаться, пока не подоспеет деликатесная шурпа. Ждать пришлось еще около часу, но когда обе «команды» одновременно выставили на стол свои шедевры, результаты дегустации оказались ошеломляющими.

Шурпа из кекликов женщинам явно удалась — нежирная, прозрачная, ароматная и невероятно вкусная — ничего подобного ни Сашке, ни Гале еще не доводилось пробовать. Затем пришел черед запеченных куропаток. Хантер вытащил из груды погасших углей невзрачный комок обожженной глины и жестом циркового факира разломил его пополам.

Послышались возгласы удивления — вместе с глиной с птичьей тушки, исходящей ароматным паром, снялась, словно перчатка, шкурка вместе с перьями. На вкус дичь оказалась совершенно необыкновенной. Вдобавок сработал «эффект автоклава» — благодаря высокой температуре и отсутствию доступа воздуха мелкие птичьи косточки стали совершенно мягкими, а само мясо буквально таяло во рту.

— Ну, Александр, удивил так удивил! — Светлана пришла в себя только тогда, когда от кеклика ничего не осталось. — Вот уж не ожидала! Что, Галочка, сдаемся? — слегка подтолкнула она локтем девушку, все еще смаковавшую крылышко дичи.

— Уж такая она, женская доля! — засмеялась Афродита, прижимаясь к любимому. — Ты у меня просто кулинарное чудо!

— В результате победила нерушимая дружба мужчин и женщин, — посмеиваясь, подвел итог полковник. — Шурпа была бесподобной, а «казацкое жаркое» — непревзойденным! А теперь, друзья мои, пора собираться — ужинать будем уже дома.

В город ехали неторопливо, с остановками в самых примечательных местах. Худайбердыев немало порассказал о здешних исторических достопримечательностях и природных чудесах. Дома уселись за ужин — и только тут старший лейтенант заметил, что настроение Афродиты начинает портиться. Улыбка исчезла с ее милого личика, движения стали нервными, она перестала участвовать в общей беседе. Удивляться не приходилось — он и сам внезапно почувствовал: их сто часов «на меду», которые поначалу казались вечностью, тают с каждой уходящей минутой. В конце концов Галя вскочила из-за стола и, пряча мокрые глаза, скрылась в «детской».