Гобелен - Кайли Фицпатрик

— А она… как вы думаете, она знала, что я…

Мадлен не могла произнести свой вопрос вслух. Он был глупым и неуместным. От вина у нее слегка кружилась голова.

Дороти посмотрела на нее, и в ее накрашенных глазах Мадлен увидела сочувствие.

— Моя дорогая, мать всегда знает, что ребенок ее любит. — Она наклонилась над столом, словно старалась подчеркнуть важность своих слов. — Как и ты знаешь — несмотря на все свое горе, — что она тебя любила. Очень сильно любила, Мадлен. У меня нет детей. И я не особенно об этом жалею — моя жизнь была полна событиями, а богатый бывший муж оплачивает мои счета. Я сама выбрала свою судьбу, но я восхищалась Лидией, сделавшей другой выбор. Я знала, что она покинет Англию — она думала об этом еще тогда, когда мы учились в школе. Как говорится, она слышала бой другого барабана.

— А она упоминала об отце во время вашей последней встречи?

— Да, сказала пару слов. Она видела свой брак таким, каким он и был, — попыткой спасения. Как многие женщины нашего поколения, мы с Лидией полагали, что только мужчина может сделать жизнь полной. Для нее имела значение эмоциональная сторона, для меня материальная. Она была романтиком. А ты?

Вопрос Дороти застиг Мадлен врасплох. Могла ли она считать себя романтиком? Да, так было прежде, когда она надеялась, что кто-то сможет предложить ей близость, дружбу и понимание. Но сейчас она думала иначе. Точнее, больше не стремилась к этому. У нее промелькнула мысль о Николасе, и Мадлен слегка вздрогнула. У их отношений не могло быть будущего. Они жили на разных континентах, более того, в разных мирах. Но так ли это? В культурном отношении — да, но она ощущала понимание со стороны Николаса, кроме того, он был ей близок. Может, это и есть духовное родство? Она тряхнула головой, стараясь избавиться от этих мыслей.

Дороти посмотрела на Мадлен, положила суповую ложку, взяла бокал и поднесла к губам, не сводя глаз с ее лица.

— У тебя есть любовник? Надеюсь, тебя не смущает столь личный вопрос?

Мадлен рассмеялась.

— Вовсе нет. Я с удовольствием с вами разговариваю, правда. У меня нет любовника. — И, к собственному удивлению, добавила: — Я познакомилась с одним человеком… в Кентербери, но нас не связывают… романтические отношения. По-моему.

Она покраснела и посмотрела на нетронутую тарелку с супом.

Дороти протянула руку и слегка коснулась волос Мадлен.

— Если этому суждено случиться, значит, так тому и быть. Живи свою жизнь — так я часто говорю себе. Наслаждайся жизнью, Мадлен. Вот чему может научить нас обеих смерть Лидии — она жила полной жизнью, именно такой жизни хотела и для тебя.

Дороти подняла бокал, и они с Мадлен чокнулись.

— За Лидию, — сказала Дороти. Мадлен ничего не смогла ответить.

Во вторник утром Мадлен ушла еще до завтрака в Сохо, на который собиралась Дороти, чтобы с кем-то встретиться там. На прощание Мадлен обещала, что обязательно навестит Дороти, когда в следующий раз будет в Англии.

Перед тем как сесть в такси, Мадлен оглянулась, чтобы в последний раз взглянуть на изящный дом в георгианском стиле. Дороти стояла в дверях, ее макияж, как обычно, был безупречен. Шерстяной костюм цвета слоновой кости выгодно подчеркивал превосходную фигуру. Она послала воздушный поцелуй, и Мадлен помахала рукой в ответ.

Дороти не советовала ей пользоваться метро или поездом, который останавливался в Кью-Гардене, где находился Государственный архив.

Мадлен смотрела в окно, когда они проезжали по пригородам, а потом по улицам центральной части Лондона. Она понимала, почему Николас не хочет жить в этом городе — завораживающем и живом, но слишком шумном и грязном.

В Кью было красиво — небольшие дома и необычные сады, в отличие от слишком консервативных и ухоженных садов в Челси, но над головой постоянно летали самолеты, приземляющиеся в Хитроу. Мадлен успела увидеть три низко летящих пассажирских лайнера, прежде чем водитель остановил такси перед большим роскошным викторианским зданием. Его с двух сторон окружали уродливые цементные строения нового торгового центра. Плата за такси оказалась огромной, но приятное путешествие того стоило.

— Это ИКВН[47],— сказал водитель, кивая в сторону здания. — Контроль за налогами.

Его передернуло от отвращения.

— Вам туда не надо. Архив находится за этим зданием. Не могу подъехать, извините. Удачи, милая.

И он уехал.

Мадлен подошла к зданию ИКВН в поисках знака, который направил бы ее в сторону архива. Может быть, это небольшое здание, которое скрывается за монстром, похожим на плетеную корзину, который построил человек с большим количеством денег и полным отсутствием вкуса.

Мадлен нашла лишь две надписи — «Погрузка» (интересно, что они грузят — налоговые декларации?) и «Администрация». Она посмотрела налево и только теперь заметила проход и маленький белый плакат со стрелкой, направленной в сторону задней части ИКВН, — ГОСУДАРСТВЕННЫЙ АРХИВ.

Она едва не рассмеялась, когда увидела здание, в котором находился национальный архив. Монолит постройки семидесятых годов двадцатого века — коричневый бетон и затемненные стекла. Мадлен показалось абсурдным, что в архиве могут быть такие стекла.

Перед комплексом находилось искусственное озеро, по которому скользили три огромных белых лебедя. Дорогие стеклянные двери главного входа венчал ряд панелей из витражного стекла; абстрактный яркий рисунок плохо сочетался с тусклыми окружающими красками.

Приемная напоминала собор — небольшой ряд письменных столов с компьютерами казался крошечным из-за высоченных потолков. Каблуки Мадлен звонко застучали по полированному полу, когда она подходила к столам, и этот звук прокатился по всей комнате.

За компьютерами сидели пожилой мужчина и молодая хорошенькая девушка. Мадлен подошла к ней, и девушка подняла на нее взгляд.

— Я не бывала здесь прежде и не совсем уверена, как…

— Вы ищете что-то определенное? — прервала ее девушка, всем своим видом показывая, что происходящее ей смертельно наскучило.

Что происходит с английскими женщинами, которые работают в архивах? Неужели никто не затаскивает их в постель?

— Да, я ищу завещание. Дело в том, что я…

— У вас есть какие-нибудь документы? Сначала вам нужно получить пропуск в архив. Затем можно принять участие в ознакомительном туре. Он начнется через пятнадцать минут. Вам придется сесть за компьютер и заполнить необходимые анкеты, а потом возвращайтесь, пожалуйста, сюда.

Она вновь обратилась к прежней работе, а обиженная Мадлен направилась к свободному компьютеру.

Ознакомительный тур, как она очень скоро поняла, был просто необходим. Вместе с небольшой группой других посетителей ее провели мимо интернет-кафе, ресторана, магазина и центра посетителей, а затем мимо охранника наверх, на второй уровень.

Мадлен показалось, что гид заговорил на иностранном языке, когда принялся рассказывать, как следует проводить исследования, начиная с «Группы алфавитных каталогов», затем шли «Отдел научных запросов», «Комната для просмотра микрофильмов», «Комната для чтения документов», «Комната карт» и «Место сбора документов». Все было проиндексировано, пронумеровано, отмечено буквами в каталоге. И правильно, ведь здесь хранились документы, охватывающие тысячелетний исторический период, — рождения, смерти, браки, военные архивы, деловые и личные документы, завещания, сведения об образовании… объем информации был поистине огромен.

Мадлен решила не пользоваться полученными инструкциями, а сразу же направилась в отдел научных запросов. Она всегда могла сделать вид, что ее английский оставляет желать лучшего. Ей не хотелось провести здесь целый день — архив напоминал мавзолей. В некотором роде так оно и есть, подумала она.

Здесь к ней проявили гораздо больше интереса, чем на входе, хотя поведение дергающегося молодого человека в пурпурном галстуке и совершенно не подходящем к нему пестром жилете, застегнутом на все пуговицы, походило на поведение дикого животного, попавшего в свет автомобильных фар. Довольно смелое одеяние для человека, который с трудом подавил желание спрятаться за письменным столом, завидев вошедшую женщину. Казалось, Мадлен, не успев раскрыть рта, уже заставила его ужасно нервничать.

— Мне нужно найти семейное завещание, — сказала Мадлен.

— Так, — сказал он с фальшивой бравадой. — До тысяча восемьсот пятьдесят девятого года или после?

— До. Полагаю, оно датировано серединой шестнадцатого века, хотя я видела только одну страницу, а потому не знаю точной даты.

— Вы уже его видели?

— Я видела копию.

— Так. Вот что вам нужно сделать — пройти туда, через индекс…

Мадлен перебила его, специально спотыкаясь на некоторых словах.