Исключительно твой - Лука Луминица

Год назад в этот день я сжег сарай, в котором чуть не убили, Стешу. Год назад, я вручил, Снеже, ключи от новой квартиры и ушел. Год назад…..

Не рассказал маме нашу историю, просто ее в известность, о том, что, Снежа, забеременела. Мама тогда села на стул, руки ее дрожали от потрясения. Ждала, что я расскажу больше, но я продолжил нарезать, колбасу, как, ни в чем не бывало, а она немного посидев и посмотрев на меня, не предприняла попыток добиться истины.

— Сынок. — мама, постучалась в дверь моей комнаты. — Отвезешь меня в город или лучше мне на такси?

— Конечно отвезу. — что мне было делать одному в этом большом доме? Мне нравилось ее катать, проводить с ней время. Она находила мне работу, как по дому, так и вне его. Мы гуляли вместе по поселку, около пруда, по вечерам выпивая по бокалу вина из папиных запасов. Офигеет, когда узнает, что мы продегустировали уже половину его коллекции. Но, мама заверила, что отца она возьмет на себя. Он, кстати звонил, по десять раз на дню, требуя, как можно больше наших общих фоток. Хотел приехать, но мама ему не разрешила. Не знаю, почему. Я бы был рад, только если не станет задавать мне вопросы.

— Куда едем? — спускался по лестнице вслед за ней, хватая ключи с полки.

— Это, мой дорогой Сашенька, сюрприз. — подмигнула мне мама.

— Тогда я пас. — поднял руки вверх, показав ей ладони. — Я больше не люблю сюрпризы.

— Ладно. Скажу, как есть. Мне нужно в салон к Снеже. Ты можешь высадить меня, где хочешь, до места я дойду сама.

— Хорошо. — теперь я любил точность, любил знать, что меня ждет. Не хотелось всю дорогу думать и угадывать. Конкретика стала моим вторым я.

Снежинка по прежнему мне не звонила и не писала. Я и не радовался и не грустил. С одной стороны мне жутко хотелось, что бы она позвонила, а с другой стороны, чтобы заблокировала и удалила мой номер. Что я точно знал, так это то, что скучаю по ней, до дрожи в коленях и онемении в пояснице.

— Что ты собралась делать? — решил узнать планы мамы. Мы выехали, проехав уже половину пути.

— Хочу подстричься и покраситься. Может в темный? Как думаешь?

Быстро посмотрел на нее, вытаращив глаза.

— Лучше в рыжий. Будешь огненная бестия, как русалочка Ариэль. — предложил я, прекрасно зная, что стебет меня.

— Тогда папа выгонит меня из дома.

— Я думал он любит тебя любой. — не выгонит он ее. Дело не в цвете волос, не в росте и весе. Он обожал ее любую.

— Ты сегодня, какой-то скучный. Хочешь конфетку? — мама протянула мне открытую конфету, положив ее мне в рот. — Вот, и отлично. Пару минут и подобреешь. Становишься похож на Серегу, тот вечно ворчит и ты такой же.

— Это называется, опылились. — рассмеялся я.

— Кстати, что там с этим делом? — мама повернулась ко мне, полу боком, внимательно слушая. Въехал в город.

— Вроде, как все хорошо, скоро должны прикрыть. — не стал удручать ее подробностями. Да, я и сам знал не много. Стеша, слишком переживала из-за того видео, но я ее заверил, что Кирилл не дал нам его посмотреть. Не очень то и хотелось, и я рад, что Серега тогда смог остановиться, не загубив жизнь себе.

— Поняла. Ты можешь меня не ждать. Не знаю, как долго пробуду здесь.

— Я подожду, мам. Можешь не спешить и наводить красоту.

— Тебе бы тоже не помешало. Стрижка у тебя конечно отпадная. — видел себя в зеркало, еще немного и можно заплетать косы. — Кстати, забываю спросить, кто тебя стриг?

— Сам. Сбрил все машинкой.

Мама замолчала, переваривая все мои глупые и детские поступки. Остальной путь до точки А мы не общались, слушая радио и дурацкие шутки ведущего.

— Ты можешь остановить здесь? — сердце сильнее забилось, еще поворот и я буду максимально близко к своей жене.

— Я довезу. — вымолвил, сквозь свои мысли. Хотелось увидеть ее, но останавливал себя вопросом, зачем мне это? Расковыряю только немного зажившую рану.

Припарковался прямо возле входа.

— Ты можешь что-нибудь передать. — произнесла, ожидая того, что я начну раздавать приветы направо и налево. Замотал головой, не смотря на вход. — Хорошо, сынок. Я позвоню, как освобожусь. — кивнул, крепко сжав руль.

Мама открыла дверь, выходя. Еще минуту постоял и рванул, выдавливая педаль газа. Ехал, куда глаза глядят, теряясь в потоке машин. Накатавшись, свернул к ближайшему кафе, взял с собой стакан кофе, устроившись поудобнее на сиденье.

«Зашел к ней в палату после операции. Она плакала, как белуга, сжимая одеяло руками.

— Саша. — увидев меня совсем расклеилась, закрыв ладонями лицо, разревелась еще сильнее. — Прости меня. Прости. — кричала, медленно сходя с ума. Не знала толком, что моя крыша уже покинула меня.

— Не плачь. — обнял ее. — Не надо. Голова будет болеть. — говорил, на автомате, не находя тех самых слов утешения, от которых должно было стать легче и ей, и мне, но легче не станет, уже никогда. Надо будет заново учиться жить, жить с этой адской болью в груди, которая ни за что не пройдет, даже, если душу продашь самому дьяволу.

— Мне все равно, что у меня там будет болеть. Я потеряла его. — вытирал слезы с ее щек и ресниц. Я уже выплакал свои, сидя в коридоре.

— Не ты. Мы потеряли.

— Да, блин, Саш. Какая разница? Мы или ты. Его больше нет. — не унималась она, мои слова не делали ничего, только ранили ее. Снежа ошибалась, разница была, огромная.

— Заберу тебя завтра домой. Здесь тебе делать нечего. — смотрел не на нее, а в пол больничной палаты.

— Прости меня, Саш. — взглянул на нее, на эти заплаканные красные глаза, опухшее лицо. Все равно красивее этой девочки никого в мире нет. — Я рожу еще.

Эти слова, как удар обухом топора по затылку. Тошнота полезла вверх по пищеводу. Ощутил этот самый едкий вкус горечи на языке. Меня вывернуло прямо в мусорное ведро, которое по счастливому случаю, стояло в углу. Я оставил в нем все, что съел за день. Не знаю, как желудок сохранился во мне.

— Приду завтра. — не оглядываясь, вышел, лапая руками стенки коридора. Ноги не слушались, подкашиваясь. Ее слова крутились в моей голове, как виниловая пластинка.

Я рожу еще.

Рожу.

Еще.

Блядь.

Дыхание перекрыло, кислорода не хватало. Бегом сбежал по лестнице, садясь в машину, удивляясь, как ее не угнали. Тело окаменело,