После долго и счастливо (ЛП) - Лиезе Хлоя

— Прости, Фрейя. Прости, что я скрыл это от тебя. Мне так жаль, что моя реальность теперь такова. Но я уже сходил к доктору, и это не физическое, а психологическое. Ну то есть, ты же видела, что случилось той ночью, что мы смогли разделить, пока были в отпуске. Это возможно, но чаще всего на это требуется время и расслабление и… — он тяжело вздыхает, мягко целуя меня в живот. — Я не позволю, чтобы это помешало нам завести семью, я обещаю…

— Эйден, — я опускаюсь на колени и обхватываю его лицо, глядя ему в глаза. — Я тебя люблю.

Он моргает, опуская взгляд, и я крепче сжимаю его лицо.

— Посмотри на меня, — шепчу я. Он медленно поднимает глаза. — Мы найдём способ пройти через это. Как любовники. Как семья. Пожалуйста, пожалуйста, пойми, что моя грусть сейчас вызвана лишь тем, что ты тащил это всё на себе, тогда как я могла бы разделить это бремя с тобой.

— Я хочу завести с тобой семью, Фрейя. Я обещаю.

Я улыбаюсь.

— У тебя уже есть семья со мной.

— Ты поняла, что я имел в виду, — говорит он. — Я не хотел тебя разочаровывать, потому что я знал, что бы ты сделала. Ты бы сказала, что мы можем повременить с ребёнком, хотя я знал, как сильно ты хотела ребёнка… и я тоже хотел ребёнка. Это так сильно сбивало с толка. Иногда я просто чувствовал себя онемелым, будто не мог среагировать, даже если хотел тебя, даже если хотел лишь близости. В другие разы я начинал, а потом какая-то дерьмовая мысль вторгалась в мою голову. А временами я просто не мог… закончить.

Он утыкается лицом в ладони.

— И всё это сделало невозможным зачатие. Так что я сосредоточился на всём остальном, что подготовило бы нас к ребёнку, и я надеялся, что найду какой-то способ исправить. Я не мог придумать, как сказать тебе правду, но так, чтобы защитить тебя от боли этой правды.

Я обвиваю его руками и целую в щёку, мокрую от моих и его слёз.

— Мне так жаль, Эйден.

— Почему? — хрипло спрашивает он. — Это не твоя вина.

— Эйден, мы сделали это, мы оба. Этот извращённый танец из вечных попыток исправить себя и защитить друг друга от тех частей, что исправить не получалось. Мы оба это делали. Ты скрывал свою тревожность, своё раздражение из-за твоего тела. Я притупляла себя, скрывала от тебя свою боль. В эту игру всегда играют двое, чем мы и занимались. Но больше не будем.

Его глаза удерживают мои.

— Хотелось бы мне, чтобы всё было не так.

— Знаю. Но мы найдём способ пройти через это вместе, — я прижимаюсь своим лбом к его. — Обещаю.

Я не говорю ему, что мы всё исправим. Или что это неважно. Потому что я не буду давать обещаний или приуменьшать, что это означает для него или для нас. Потому что теперь я знаю, что не надо. Я выучила, что любовь устроена не так.

Я поняла, что мера любви — это не то, насколько вы оба «в порядке», и не то, как быстро вы отбиваете всё, что швыряет в вас жизнь. Истинное испытание любви, мера её силы — это храбрость быть честным, готовность посмотреть в глаза самым сложным моментам и сказать «Даже если тут ничего не поделаешь, хотя бы у меня есть ты».

— Иди сюда, — я переплетаю наши пальцы и встаю с коленей. Эйден встаёт со мной, выглядя неуверенным и таким красивым — дикие тёмные волосы, бездонные и синие как океан глаза, сильная линия носа и мягкие полные губы, прячущиеся под бородой.

Встретившись с ним взглядом, я берусь за подол его футболки и поднимаю, проводя ладонями по его груди. Остановившись на грудных мышцах, я тру большими пальцами его соски, отчего воздух шумно вырывается из его лёгких. Ладонь Эйдена зарывается в мои волосы и сближает наши губы. Запрокинув мою голову, он проводит носом по моему, затем шепчет:

— Фрейя… я так сильно тебя хочу, но я не знаю… — он хрипло вздыхает. — Я не знаю, что случится.

— Я тоже, — шепчу я. — Я лишь знаю, что я тебя хочу. Только тебя, вот и всё. Не меньше, чем ты хочешь меня.

— Но если я не смогу…

— Если ты не сможешь, — тихо говорю я, — мы насладимся всем, что случится. А потом вместе разберёмся с остальным.

Он смотрит мне в глаза.

— Я тебя люблю.

Я мягко улыбаюсь и целую его — буквально невесомое касание губ. Его хватка в моих волосах становится крепче, и я льну к нему, обвиваю руками его талию, нежно глажу твёрдые мышцы спины, гладкую тёплую кожу.

— Я тоже тебя люблю, Эйден.

Застонав, он отстраняется, сдёргивает футболку через голову и бросает назад.

Я разеваю рот.

— Ты только что бросил предмет одежды. Не сложил. Даже не положил на кровать.

— Прекрати, — он улыбается. — Я могу отдать приоритет страсти вместо опрятности… иногда.

Моя улыбка зеркально вторит улыбке Эйдена, пока он стягивает мою футболку, и я помогаю ему, снимая её через голову. Глаза Эйдена темнеют, пока он любуется мной, затем наперёд меня заводит руку за мою спину и лёгким движением пальцев расстёгивает мой лифчик.

— Впечатляет.

— О, поверь мне, — бормочет он, не отрываясь от моих губ. — Я многое умею одной рукой.

Его поцелуй глубокий и долгий, он прижимает меня к себе, а я расстёгиваю его ремень и запускаю руки в его джинсы, вожу по бёдрам, по крепким округлостям ягодиц.

— Раздевайся, — говорит он между поцелуями. — Пожалуйста.

Мы неуклюже раздеваем друг друга, запинаемся о собственную одежду, заваливаемся в ванную с неловкими поцелуями и отчаянными объятиями. Контакт кожи к коже ощущается как рай, как возвращение домой, как первые признаки весны после долгой холодной зимы. Я покрываю поцелуями его грудь. Эйден целует мою шею, подбородок, уголок рта, кончик носа.

— Я люблю тебя, — шепчет он. — Не могу перестать повторять это.

Я снова целую его и смотрю в его глаза.

— Я тоже тебя люблю.

Попятившись, я наклоняюсь в душевую кабинку и включаю воду. Эйден встаёт позади меня, его ладонь скользит вверх по моей спине, лаская изгибы. Лёгкие поцелуи проходятся по моим позвонкам, он прикусывает мою шею, затем мочку уха. Я дрожу, выпрямляясь и поворачиваясь к нему.

Подведя его к раковине, я раскладываю свои принадлежности и быстро заматываю его руку. Удовлетворившись своей работой, я дотрагиваюсь до его бицепса, повыше плёнки и пластыря, и обхватываю ладонью бугрящиеся мышцы. Я целую его плечо, ключицы, впадинку у основания горла.

Наши тела интимно соприкасаются, и мы вздрагиваем. Эйден наклоняет голову и жадно завладевает моим ртом, и поцелуй ощущается как первая искра испепеляющего пламени. Пятясь в душ, он задвигает за нами стеклянную дверцу и прижимает меня к кафелю. Вокруг нас клубится пар, отчего локон на его лбу скручивается в завиток. Я смотрю в его глаза, чувствую нашу близость — не только наших тел, но и нас самих — и впитываю её как дождь после засухи.

— Ты такая красивая, Фрейя, — Эйден приподнимает ладонью мою грудь, большим пальцем ласкает сосок, пока тот не становится твёрдым и чувствительным. Во мне пляшут искры, такие горячие и тёплые — между бёдер, в животе, в глубине меня. Его рот дразнит другую мою грудь, мягкими ласками языка и покусыванием зубов, отчего мои стоны эхом разносятся вокруг нас.

Я трогаю его везде — изгиб сильной спины, крепкая задница, напрягающаяся, когда он инстинктивно толкается навстречу, мощные бёдра, окружившие моё тело с двух сторон. Наши языки сплетаются всё горячее и быстрее, пока Эйден не пригвождает меня под душем.

— В тот вечер, когда ты увидела меня, — шепчет он. — Когда я вернулся домой.

— Да?

Он разводит мои ноги, его ладонь бродит по моему бедру, после чего он медленно опускается на колени.

— С такими мыслями я прикасался к себе. Целовать тебя, чувствовать тебя, пробовать на вкус, пока ты не будешь умолять об оргазме.

Я прерывисто выдыхаю, когда его ладонь мягко раскрывает меня, наконец-то гладит там — так идеально, так нежно, что я готова расплакаться.

— Я люблю дразнить тебя, но сегодня я не могу заставлять тебя ждать, Фрейя, — он мягко целует моё бедро, после чего сначала один, а потом и два пальца проникают внутрь.