Ящик Пандоры. Книги 3 – 4 - Элизабет Гейдж

Дэн Агирре мог читать по синякам и шишкам точно так же, как умелый охотник мог читать по следам животных. В ту ночь, еще даже ни разу не увидев господина Райордана, он уже мог многое сказать об этом человеке. Тот оставил свой почерк, настолько же ясный, как и почерк каллиграфа, на лице своей жены.

Поэтому Дэн Агирре постоянно возвращался взглядом к Тиму Райордану. Смотрел он на него и тогда, когда его адвокат произносил заключительную часть своей речи.

– В заключение, Ваша честь, господин Райордан желает выразить свое сожаление суду и миссис Райордан за то, что вызвал своим поступком необходимость проведения настоящих слушаний. Дабы продемонстрировать свое уважение к высокому суду, он готов покрыть все процессуальные издержки. Он благодарит суд, миссис Райордан и сторону, защищающую ее интересы, за то, что они позволили ему принести свои самые искренние извинения в совершенном проступке.

С этими словами Кевин Мац коротко кивнул судье и опустился на стул рядом со своим подзащитным. Судья на минуту приложила свою руку к очкам, внимательно окинув взглядом всех присутствующих в зале заседаний.

– Суд высоко оценивает искренность и раскаяние господина Райордана, – проговорила она наконец, тщательно взвешивая каждое свое слово. – Поскольку миссис Райордан не стала выдвигать требований возбудить уголовное дело против своего мужа в связи с его нападением на нее в упомянутую ночь, суд полагает, что пора перейти собственно к процедуре юридического оформления развода. Однако, прежде чем мы приступим к рассмотрению этого вопроса, суд считает необходимым уточнить кое-какие формальности, связанные с эффективным обеспечением настоящего процесса. Итак. Пока и до особого распоряжения господин Райордан не имеет права вступать в контакт со своей женой и приближаться к ней. Он может это делать только через посредничество своего адвоката или ее. Если господин Райордан пренебрежет этим напоминанием и все же станет предпринимать попытки к сближению с миссис Райордан, это будет расценено, как проявление неуважения к суду. Соответствующие меры будут немедленно приняты. Против господина Райордана будет возбуждено дело в уголовном порядке о покушении на личную безопасность и неприкосновенность личной жизни миссис Райордан. Что касается вопросов бизнеса, то в данном случае господин Райордан может вступать в контакт с миссис Райордан исключительно через посредника, кандидатура которого будет одобрена судом. Развод супругов Райордан будет произведен настоящим судом и в соответствии с законами штата Нью-Йорк.

Закончив, судья посмотрела на двух своих помощников и добавила:

– В заседании суда объявляется перерыв.

Лаура поднялась со своего места и пожала руку Нэнси Андервуд.

– Спасибо вам за все, – проговорила она, сделав слабую попытку улыбнуться. Ей это было еще трудно, так как болели потрескавшиеся губы.

Лауре не хотелось думать о том, что с той кошмарной ночи миновало всего две недели. Ей казалось, что прошла уже целая вечность. Она не хотела вспоминать об этом. Воспоминания причиняли ей боль.

– Это моя работа, – улыбнулась в ответ Нэнси. – Я очень рада, что все обошлось без дополнительных сложностей.

Вместе они пошли к дубовым двойным дверям зала. Тим и его адвокат направились туда же, только с другой стороны.

Все четверо дошли до дверей в одно и то же время. Поскольку слушания прошли в столь милой, дружественной обстановке, они решили обменяться рукопожатиями. Сначала друг другу руки пожали адвокаты, затем адвокаты и клиенты, наконец, Тим и Лаура.

Когда рука Лауры оказалась в руке Тима, адвокаты как раз отошли в сторонку, чтобы поздравить друг друга с успешным ходом процесса. Тим улыбался. Его рукопожатие было мягким, но он не сразу отпустил руку Лауры. Вместо этого он наклонился прямо к ее уху и прошептал:

– За тобой долг, – он широко улыбался. – Ребенок. Ни один суд тут ничего не изменит.

Бледность разлилась по лицу Лауры. Ее рука, все еще лежавшая в его большой руке, похолодела и задрожала. Когда он отклонился от нее, она увидела выражение его глаз. В них сверкала лютая ненависть, однако так хорошо замаскированная улыбкой, что ее могла разглядеть только Лаура.

Затем он отпустил ее, присоединился к своему адвокату и они вместе вышли из зала заседаний.

Нэнси Андервуд заметила бледность на лице Лауры и поспешила к ней.

– Что он вам сказал? – спросила она встревоженно. Лаура все еще провожала взглядом широкую спину Тима, который неторопливо удалялся по коридору под руку с Кевином Мацем. Она перевела наконец взгляд на Нэнси и замялась…

– Ничего, – наконец проговорила она. – Просто я… Просто он был в первый раз так близко ко мне после той ночи и я… Ладно, Нэнси. Сначала я растерялась, но сейчас уже все прошло.

– Вы уверены? – недоверчиво спросила ее опытный адвокат.

– Да, – солгала Лаура. – Уверена.

XXVI

«Нью-Йорк Таймс», 8 ноября 1958 года

«В Лендслайде Ланкастер вырвал победу у Боуза и Ингерсолла.

Очередной этап современной истории штата Нью-Йорк завершился с окончанием предвыборной кампании и проведением голосования. Хэйдон Ланкастер сместил Эмори Боуза, зарегистрированного в качестве независимого кандидата, с кресла сенатора, которое тот занимал до сего времени. Ланкастер также нанес поражение республиканскому претенденту на мандат американского сенатора Лоренсу Ингерсоллу.

Такое в истории штата Нью-Йорк происходит впервые! Ситуация была поистине драматическая. Сенатор Боуз потерял право быть кандидатом демократов еще на первом туре выборов, продолжал борьбу в качестве независимого и был сокрушен в итоге членом своей же партии!

Ланкастер получил 65 % голосов избирателей. Ингерсолл – 21 %, а Боуз – всего 14 %.

Выборам предшествовала ожесточенная и нервная предвыборная кампания, в ходе которой порядочность и патриотизм Ланкастера постоянно ставились под сомнение его соперниками. Многие наблюдатели полагают, что поворот в этом процессе произошел в мае, когда Ланкастер блестяще отверг все обвинения в свой адрес, выступая в одной из передач национального телевидения. В частности, потерпела крах гипотеза, выдвинутая Боузом, о том, что, работая в качестве американского посла в НАТО, Ланкастер изменил интересам страны. Когда окончательно выяснилось, что версия Боуза не что иное, как обыкновенная фальшивка, сфабрикованная с помощью поддельных документов и свидетельств мифического «дипломата», результаты выборов стали очевидны еще до их проведения. Было ясно, что шестнадцатилетняя сенаторская карьера господина Боуза подошла к концу.