Сокровища Рождественского монастыря - Ольга Баскова

тем, что дочери могли понадобиться большие деньги на какое-нибудь заграничное лечение. А где их взять без продажи монастырских вещей?

Вика с каждым днем все больше бледнела и худела. Облучение и химиотерапия делали свое дело. Вроде бы опухоль уменьшилась, но вместе с этим выпали все волосы, и дочь купила пышный черный парик. Она почти ничего не ела, каждый глоток давался ей с трудом, и какой-то внутренний голос подсказывал матери, что скоро она потеряет единственное дитя.

В отчаянии Галина Петровна принялась искать целителей, продала еще парочку ценностей, чтобы оплатить их недешевое лечение, но это ни к чему не привело. Бедная женщина с ужасом ждала того момента, когда Вика покинет этот мир, и он наступил. Дочь ушла тихо, во сне, никого не обвиняя, не успев обнять родных, и все заботы о детях полностью легли на плечи матери.

Владиславу не удалось выполнить обещание, данное своей однокурснице: Виктория продержалась полтора года. Ася никуда не успела поступить, а Витя – насладиться общением с мамой. Галине Петровне казалось: дочь оставила их тогда, когда они остро нуждались в ней, но с этим ничего нельзя было поделать.

Глава 57. СССР. Москва, 1978 г

Надя пришла из института и остановилась на ступеньках, не решаясь подняться в квартиру. Из приоткрытой двери доносилось сдавленное рыдание бабушки Варвары, и какая-то женщина тяжело вздыхала вместе с ней.

– Ой, головушка твоя горькая!

Девушка по голосу узнала Викторину, тоже бывшую монахиню, жившую по соседству и часто заходившую в гости.

– Ой, бедная ты моя! – причитала Викторина протяжно. – Что ж теперь делать? Разве милицию позвать?

Надя тихонько открыла дверь и вошла в коридор. Варвара сидела на кровати, заплаканная и растрепанная, и на ее морщинистом лице было написано такое отчаяние, что у любого человека заболело бы сердце.

– Что случилось, бабушка?

Обе монахини вздрогнули, и Викторина заголосила:

– Беда у нас, деточка. Ограбили мою сестру, иконы унесли, половник и чашу для причастия.

Студентка побледнела:

– Как ограбили? Бабушка, вы же никого не впускаете?

Варвара снова зарыдала, уткнувшись в большой белых платок.

Ее подруга покачала головой:

– Обманул ее супостат проклятый, – она взяла со стола камешек, игравший всеми цветами радуги, и показала квартирантке: – Вот, гляди. Чай, Варвара тебе рассказывала, что такой же отдала своему любимому. Видать, супостат этот откуда-то об этом узнал и купил точно такой же. А потом явился и назвался внуком Андрея. Добрая душа его и впустила. Да и как не впустить? Всю жизнь она Андрея своего ждала, думала, дождалась наконец. А оно видишь как…

– В милицию надо, – девушка присела на лавку возле кровати. – Вы же помните, как он выглядел?

– Она его хорошо разглядела, – Викторина задыхалась от гнева. – Видный такой, в черном пальто и шляпе (при этих словах Надежда вздрогнула и опустила глаза). Да только сестра моя в милицию идти не хочет.

– Как это – не хочет? – удивилась девушка. – Следователь по горячим следам преступление раскроет. Они всегда так делают.

Варвара перестала плакать и бросила платок на кровать.

– Не понимаешь ты ничего, доченька. Не верю я этой власти. Тот день, когда они наш монастырь грабили, крепко мне в память врезался. Да и не только в этом дело. Ты представь, расскажу я о том, какие сокровища супостат у меня забрал, а они мне вопрос: «Откуда все это, гражданочка? Все, что было в монастыре, давно государству принадлежит. Разве вы этого не знали?» Придут в мою квартиру и будут рыскать по углам, сокровища искать. Нет, чтобы в милицию обратиться – об этом нет и речи.

Глаза Нади загорелись интересом:

– А другие сокровища у вас есть?

– Нет у нее ничего, – встряла Викторина. – Эти вещи Варвара на память о монастыре взяла. Небось, и за них сейчас посадить могут. Наверняка статья такая имеется.

Девушка не стала спорить. Она пошла на кухню, чтобы поставить чай, но в голове крутилась мысль, что, конечно, у Варвары есть ценные вещи. В противном случае, она обязательно бы вызвала милицию.