Архитектура для начинающих (СИ) - "White_Light_"

— А я не сдамся! Теперь ни за что! — в комнате Рита открывает (собственный!) ноутбук, запускает Автокад, устраивается удобнее. Недавний разговор с Олегом Игоревичем о новом будущем направлении в работе его многопрофильной студии-агентства закончился сегодняшним предложением Рите показать на деле, как ее работа может выглядеть. Если точнее и проще — он предложил ей составить примерный план-проект для отделки его собственного дома.

«Понятно, что ты еще не мастер. Но ты утверждаешь, что уже умеешь многое, и перспективу, если она будет в твоих эскизах, мы оценим на «да» или «нет»».

— Мы еще посмотрим, кто кого! — Глядя в темно-серое, с трассами белых направляющих, рабочее пространство, Рита ежится, словно перед прыжком с трамплина в ледяную воду. Вспоминается легкость, с которой Ольга показывала свои основные приемы работы в этой программе. Вспоминается голос ее, дыханием касающийся волос, ушка.

Рита открывает папку с новыми фото, сделанными сегодня в доме Олега Игоревича. Безликие, девственно-оштукатуренные помещения с глазницами окон, провалами дверей, таблицы размеров. Сюда же она сделала несколько фотографий его жены и детей, ибо главная задача — научиться соотносить помещение с человеком (людьми), видеть будущий интерьер с их точки зрения.

Подготовка к работе отвлекает от неприятных мыслей и эмоций, настраивает на иной лад, напоминая (невольно) Рите Ольгу, садящуюся за доработку своего эпохального проекта, и эта память странно добавляет малую толику еще большей уверенности в своих силах. В правильности своих действий.

«Ольгина квартира была копией временной хозяйки. Стильная, просторная (несмотря на небольшую площадь), удобная для работы, свободная для безумств в чувственном, любом другом увлечениях . Многомерная какая-то и холодная в своей теплоте», — Рита впервые формулирует словами собственную оценку чужого интерьера.

Острое желание выбросить мысли о Кампински туда же, куда, не глядя, летит скомканный Мишкин образ, останавливается памятью и желанием в этой памяти разглядеть некоторые детали.

Руки тем временем задают параметры будущего проекта, на экране монитора рождается виртуальное пространство дома Олега.

Кожа предательски помнит тепло её рук, когда, шепча на ушко: — «А потом еще вот это и не забываем сейвиться вовремя», своей ладонью Ольга накрывает дрожащие волнением Ритины пальцы, другой задает комбинацию «горячих» клавиш для сохранения макета. «Избушка, вот, видишь? Ничего сложного».

— Я смогу, — шепотом обещает Рита себе, мысленно — Ольге, затем Соне, маме; а врагам своим предрекает:

— Вот увидите! Вы еще локти грызть друг другу будете от досады и злости, а я тупо о вас забуду, как Ольга, когда уехала в свой Ленинград.

Сформировать будущее пространство для работы оказалось не так сложно, но в отсутствии навыка и не так быстро. А еще эта работа обманывала сердце и разум вместе взятые — она создавала иллюзию сопричастности, словно в этой же программе сейчас, за толщей монитора, напротив сидит Кампински. Смотрит, следит или сдержанно, одобрительно кивает. «Она просто рядом» — не признается себе Рита, насколько дорог самообман. Едва удерживая теплом в кончиках пальцев, она им дышит, пока разум отвлечен математическими расчетами.

Странное слово — Сердце. Или что-то внутри, что люди привыкли называть именно так. Оно умеет надеяться вопреки всякой надежде и согласно обманываться, даже зная, что будет больно. Очень. Невыносимо.

Стирая слезы, Рита ругает пылинку, попавшую в глаз, а то самое Сердце плавится, плачет, горит и замирает, взрывается миллионом оттенков прожитых с Ольгой мгновений, и они осыпаются искрами, оставляя невидимые ожоги.

Едва живая, Рита выходит в кухню, когда за окнами чернильно густеет ночь.

Сердце и Память — два вампира, остаются в комнате, в Ольгином Автокаде. Россыпь недоболевших чувств тянется шлейфом или тенью. Включая старомодный абажур над столом, Рита рассеивает ее по углам и ставит чайник на газ.

От спящего Городка кухонно-абажурный мирок отделяет сетчатая занавеска, оставляя обоюдный обоим участникам диалога обзор. Городок заглядывает в уютную кухню, где Рита заваривает чай, рассеянно поглядывая на огни бульвара позади старинного дома. Матовые фонари в кучерявой зеленью аллее отражаются чуть пьяными линиями трамвайных путей. Между фонарями, линиями и листвой цветущих лип неоновые вывески противоположной стороны улицы. Там кофейня, лавка сюрпризов, модный бутик.

И все ложится новым витком на старый круг:

«Вправе ли я поступать с Сонечкой так?» — очередной страх-мучитель приходит на смену предыдущему чувственно-томному с привкусом тоски и любовной горечи, неотступно сопровождающему каждое ее действие при работе в «Ольгиной программулине».

«Я не могу жить с ее отцом, но мы-то вдвоем для нее неделимы. Она любит его, а он ее, — эти сомнения много горше всех остальных. — Золотаревское семейство — настоящий клан. Я понимаю, почему мама хотела, чтобы я стала частью их нерушимости, надежности, стабильности. Я просто не смогла этой частью стать. У Сони нет таких задач, она родилась с их фамилией, я же вывожу ее из клана. Эгоистично?»

— Индивидуально? — тихо произносит вслух.

За окном ночной город шепчется с листвой, ветерком, поздними машинами и редкими прохожими, основа которых влюбленные парочки.

— Я была слишком растеряна, молода. Не успела еще стать собой…. — Рита качает головой, резко отвечает самой себе.

— Я не хочу оправдывать свои действия! Я не люблю его и не хочу жить больше так, как жила. Это главное! Я решилась, сделала шаг, назад пути нет! Я сделаю все, чтобы Сонечка не страдала, я постараюсь. И вряд ли ей будет легче, если я вернусь обратно, став полным психом, однажды прибью где-нибудь ее папашу.

Растянувшись на кровати во весь рост, Ольга мерно дышит — ее разом покинули все силы, мысли и переживания. Она смертельно устала и просто отключилась, как телефон с разряженной батарейкой.

Допивая чай, Рита заводит будильник на утро.

Джамала закрывает глаза. В тишине позднего вечера, раздается тихий звон — оповещение о поступившем смс.

Город засыпает, просыпается мафия…

Утро находит заново всех участников прежней игры под названием «жизнь». Позевывая, гонит в душ, диктует план действий, вычеркивая из него львиную долю желанного, и ровно по расписанию выпинывает из дома, передавая эстафетой дню.

— Таким образом… — заканчивает вступительную речь Глава Филиала. Совещание проводится непосредственно в кабинете Никиты Михайловича и касается пока только основных организационных моментов.

— Мы объединяем штабы Центра и Филиала в работе над проектом «Северо-Запад»…

«Золотарев сегодня странный», — отметила «про себя» Ольга еще в самом начале, но после забыла — не до него. Отмахнулась от сосущего под ложечкой чувства непременного подвоха с неизвестной пока стороны. Погрузилась в сопутствующую документацию, где утонуть можно легко и на ровном месте. Любят эти филиальщики разводить бюрократию!

Мишка тоже демонстративно зарылся в дела. Искоса поглядывая на него, Ольга делает два вывода — либо вместе с остальными въезжает в курс «прогулянного задания», либо аналогично ей пытается выгнать/убежать от внутренних демонов.

«И скорее всего — второе».

Талгат — другое дело, этот вообще, похоже, поставил себе цель вывернуть на изнанку всех, кто как-либо касался/касается Ольгиного проекта, и саму Кампински в первую очередь.

«Мне диплом было легче защитить!» — мысленно усмехнулась она к концу Талгатова допроса. Неизвестно, сколько бы он продолжался, не появись Джамала с невинным:

— Вы разве еще не закончили? Я ведь обещала показать нашу филиальскую столовую, а там уже скоро никого не останется, — и ресницами хлоп-хлоп. Ложкин нервно сглатывает. На полуслове закрывает рот Исин. Ольга закусывает губу (не рассмеяться), отводит взгляд.

Эти игры забавят Ольгу, намекают на то, что вокруг тоже есть жизнь, несмотря на все ее, Кампинские, победы и поражения.