Кабанье урочище - Евгений Константинов

Пятно воды в месте сразу затонувшего неизвестного преследователя окрасилось красным. В следующее мгновение появилась еще одна цель, и Павел вновь не сплоховал. В армии его назначили командиром отделения снайперов не за красивые глаза, стрелял Павел всегда на отлично, причем из любого оружия, будь то пистолет Макарова, винтовка Драгунова, автомат Калашникова, ручной или станковый пулемет и даже – гранатомет. Ему бы после службы в какой-нибудь спецназ пойти, но нет, избрал «мирную» профессию журналиста…

Сейчас, как минимум два его выстрела из трех достигали цели. А цели, как он, наконец, различил, были ни кем иными, как появляющимися на поверхности воды головами бобров. Он попадал прямехонько в лоб, или в глаз, один раз попал прямо в оскалившуюся морду и, вроде бы, выбил зверю передний зуб. Преследователей становилось все меньше, но они были все ближе и ближе, а он стрелял и стрелял, и, как правило, не промахивался. Рука Павла дрогнула, когда вместо морды очередного вынырнувшего на поверхность бобра он различил человеческое лицо. В это лицо он не попал, да и стрелять как-то сразу расхотелось.

Зато со стороны бобровых кос по его лодке стрельба – тоже одиночными, не прекращалась, хотя отплыли они уже метров на четыреста. Павел, вроде бы даже перестал предавать этой вражеской стрельбе значение, но тут его рулевой вскрикнул и застонал. Пуля попала Сэмэну в локоть – догребся!

Для начала Павел наугад трижды выстрелил в сторону бобровых кос. Затем перевел ствол на окружающую воду, приготовившись начать пальбу в любой момент, и был наготове до тех пор, пока плывущая по инерции лодка, не остановилась. И только после этого, не слыша больше выстрелов с берега и не наблюдая преследователей, забросил автомат за спину и бросился оказывать помощь раненому.

Глава пятнадцатая

Очеловечились

– Ну, что там случилось? – нетерпеливо спросил Нешпаев у выскочившего из лодки Монокля.

– Что-то слишком серьезное! – ответил тот и обратился к сидевшему на корме и державшемуся за голову Сфагнуму. – Эй, рыбачишко, давай вылазь. И вещички свои прихвати.

– Может, Сэмэн просто это с похмелюги…

– Нет, – отрезал Монокль. – Я его знаю – на работе он кремень, сколько бы накануне ни выпил. А паролем «Бодрые поползновения» – просто так не бросаются.

Монокль деловито огляделся. Вслед за ним к берегу причалила лодка с Осокой и ослепшим спортсменом, которому она помогла выбраться на сушу, после чего вновь забралась в лодку – за его рыболовными снастями.

В еще одной лодке сидел в ожидании команды абсолютно спокойный Прохор и поглаживал ствол своего АК – 74. Его сегодняшнего подопечного в округе не наблюдалось, но оно и к лучшему, дилетанты в предстоящем деле Моноклю были не нужны. Помимо шести лодок, предназначенных для спортсменов, в лагере были еще две запасных, – оснащенные всем необходимым они, были наполовину вытащены на берег и ждали своего часа.

Один за другим к хозяину трактира «Бодрые поползновения» подошли профессор Борис Яковлевич Яншевский, главный судья соревнований Станислав Пашкевич, Лёва Голевич, водитель микроавтобуса Евдокимыч и два егеря – Бальзер и Неон, которые выполняли в лагере различные хозяйственные работы. Все за исключением Лёвы и Пашкевича были вооружены.

– Бальзер, пойдешь с Осокой, Неон, ты – с Прохором, – велел он егерям, и те, молча кивнув, направились к лодкам.

– Со мной – журналюга, то есть Лёва пойдет, – потребовал Петр Васильевич.

– Хорошо, – не стал возражать Монокль. Его никто не назначал главным, но это было как-то само собой разумеющееся. И команды он отдавал быстро, четко, как на войне. Впившись взглядом в профессора, спросил:

– Борис Яковлевич, ты готов со мной пойти?

– Готов, Алексей Леонидович.

– Только учти, будешь на веслах.

– Да, легко, командир.

– Так, Евдокимыч – ты в лагере остаешься за старшего. Под твою ответственность – три спортсмена: слепой, как его – Магз, кажется, еще тот, который в бильярд играть не умеет, да и рыбу – тоже ловить не умеет…

– Сфагнум, – подсказал Евдокимыч.

– Да. И еще – Волгарь, не знаю, куда он подевался. Ну и главный судья, конечно же. Пусть им всем твоя Нинель вместе с Хеллен поесть что-нибудь приготовят. Евдокимыч, оставляем тебе одну лодку. Но никого на воду не выпускай! Ствол у тебя есть. По моей команде или – мало ли что произойдет, вызывай подмогу. Откуда вызывать, тебе хорошо известно, пароль, надеюсь не забыл?

– Как же его забудешь, Леонидыч, тудыть тебя растудыть. Бодрые поползновения.

– Вот-вот.

– А, может, все-таки сразу подмогу вызвать… – начал, было, Борис Яковлевич, но Моноколь его перебил, вновь обратившись к Евдокимычу:

– Только ни в коем случае не связывайся с военными и полицией, сами разберемся. Всё! Все – по лодкам!

– Ты, что, с цепи сорвался! – Ниночка наконец-то оттолкнула от себя Дмитрия Бокарева. – А, может, только на днях из армии или зоны вернулся?

– Нет, – тяжело дыша, ответил Волгарь, и тут же солгал:

– Просто ты мне очень понравилась. Можно сказать, я в тебя с первого взгляда влюбился.

– Ну, как же, поверила я, – усмехнулась Ниночка. – Думаешь, не заметила, как ты на Триду пялился…

– Это все для отвода глаз, – упорствовал Волгарь. – Ты ведь тоже сначала Змею глазки строила. Признавайся, ведь строила.

В палатке Триды они провели не больше часа, но такого бешеного секса ни у нее, ни у него еще не было никогда в жизни. И ни она, ни он об этом ничуть не жалели. Но Ниночка была удивлена, очень удивлена такой активности обычного на первый взгляд парня. Да и Волгарь поражался самому себе, но он-то знал настоящую причину, благодаря которой набросился на Ниночку с ласками и неиссякаемым желанием. Этой причиной был тот самый угорь – волосатый угорь, которого он поймал, и который долбанул его «разрядом». Конечно, Ниночка в постели тоже была великолепна, а вот он сам – сможет ли когда-нибудь впредь повторить подобный сексуальный подвиг? Или для этого каждый раз необходимо будет поймать волосатого угря?

Волгарь вдруг всем своим существом почувствовал новый прилив желания и машинально ухватил женщину за обнаженную грудь.

– Опять? – распахнула Ниночка глаза. – Ты вообще, что ли маньяк озабоченный?

– Нет! Просто я хочу тебя!

– Нинка, ты там одна? – крикнул кто-то у входа в палатку.

– А в чем дело, батяня?

– Спрашиваю, ты там одна? Войти можно.

– Нельзя, я голая! Сама сейчас выйду, – она вскочила с надувного матраса, на котором остался лежать Волгарь, и, поспешно накинув халатик на действительное голое и такое соблазнительное тело, выскочила на улицу.