Надрывы - Михаил Дубаков

Все невольно остановились, покрепче сжав рукояти топоров и мечей. Глаза напряженно искали близкого хищника, но ничего не замечали.

— Уж не невидимка ли он… — пробормотал Гнарли, понапрасну пялясь в сумрак леса.

Вновь ни единого звука на протяжении пяти минут. А потом из-за ближних кустов гордой поступью вышел небольшой зверек, напоминающий кошку, только вдвое больше, остановился, заносчиво обвел взглядом гномов и рыкнул так, что уши позакладывало. Потом так же гордо и независимо удалился.

Все, совершенно ошеломленные, провожали даблкошку осоловелыми взглядами, а потом разом грянул дружный взрыв хохота, вчистую разрядивший обстановку. Фортохт упал на землю и сквозь слезы хохотал над собственным страхом, Стар глухо похохатывал, опершись на рукоять боевого топора, остальные тоже не сдерживались, дав выход напряжению.

— Да-а! Стр-р-рашная зверюга! — с притворной серьезностью покачал головой Стар.

— Да уж… — поддакнул Фостри.

— Ну что, пошли, что ли?

Смех постепенно улегся, отряд двинулся дальше, и лес без единого звука уже не казался таким зловещим.

Через полчаса Фортохт вновь заныл:

— Ой, не могу идти! Словно держит что-то… вяжет… Не пускает дальше!..

— Эва, какой нежный! — хохотнул Грандин. — Топай, топай!

Но спустя еще минут десять всем было не до смеха. Ноги словно наполнились свинцом, на грудь положили по увесистой гранитной плите, а воздух сделался густой и омерзительно липкий.

— Что, и это морок? — издевательски просипел Фортохт. — Да тут никак не меньше третий порядок стихий затронут, и еще окрестные разделы!

— Видишь? — с некоторым удивлением спросил Стар.

— А толку? Все равно ничего сделать не могу! Силы нет… Нет! Даже и пробовать не стану! Я ни в жизни все параметры и их связи не учту! Так и умереть не долго! От неправильной волшбы-то.

— Зато ясно, что идем правильно, — криво усмехнулся Фостри.

С трудом переставляя неимоверно тяжелые ноги, гномы все же двигались вперед. Пони уже давно улеглись, не в силах сделать и шагу.

Внезапно Стар почувствовал, что теряет равновесие, его швырнуло во влажную землю и вмяло в мягкий слой иголок. Только с огромным трудом он мог шевелить руками и ногами, но вот подняться сил не хватило.

— Ловушка… — выдавил он, — назад все…

Но "назад" уже никто не мог, потому что их тоже вдавило в землю.

Стар лежал и видел перед собой только пенек. Приличный пенек со свежим срубом… Свежим? В следующее мгновение в поле зрения попала пара добротных сапог из бобровой кожи. Гном попытался поднять голову, но не смог. Сапоги постояли секунд пять и исчезли.

— Кто вы? — спросил кто-то сверху голосом сильного, уверенного в себе человека.

— Мы ищем Арсада, — прохрипел Стар.

— Повод?

— У нас просьба… война с империей… — отрывисто бросал слова гном.

Легкость. Воздушная легкость наполнила тело, и захотелось полететь, взмыть в небо какой-нибудь птицей, набрать высоту и камнем упасть вниз. Мускулы внезапно сделались словно стальными, Стар стремительно вскочил на ноги и посмотрел прямо в глаза человеку.

Ему было лет пятьдесят, хотя возраст — хитрая штука. Блеклая кожа на ужасно неправильном лице, неказистый нос, кривые губы. Только глаза говорили правду, холодные голубые глаза со сталью клинка вместо зрачков.

— Не признал, Арсад? — прищурился гном.

— Здравствуй, Стар-воитель, — Арсад сплющил губы в подобие улыбки.

— Мы, как-никак, гости. Может, в доме поговорим?

— Пошли, — мотнул головой маг.

Дом был большим. Большим и темным. Мрачные комнаты освещались лишь светом сквозь редкие слепые окна.

— Война, говоришь… — задумчиво повторил Арсад, выслушав Стара. — Маг, значит, вам нужен…

— Точно так, незаменим, — кивнул гном.

— Долго я ждал! — со скрытой угрозой сказал маг. Сказал тихо и беззлобно, но мурашки пошли по коже бесстрашного гнома, и он невольно поежился. Впервые он встретил человека, чей голос заставлял трепетать, раньше он не замечал такой силы за Арсадом, но, видно, время неумолимо меняет все…

— Добро! — маг решительно встал, тряхнув копной соломенных волос. — Обломают о ваши стены зубы император и его чародеи. В путь.

Стар усмехнулся, переглянувшись с остальными гномами, такого легкого и скорого согласия он не ожидал.

Через час из леса мерной поступью выехал отряд. На гнедом коне во главе ехал Арсад, облаченный в костюм рядового наемника: потертый плащ, полустоптанные сапоги, полуторный клинок в простых кожаных ножнах. Только холеный жеребец не вписывался в общую картину, да и компания из шестерки гномов была крайне подозрительной по нынешним временам.

Впрочем, такие мелочи не беспокоили Арсада, он и так скрывался слишком долго.

***

Мелт бродил по однообразным улочкам гномьей столицы. Парочка здоровых гномов неотрывно следовала по пятам, а рядом семенил пронырливый коротышка, непрестанно о чем-то рассказывая и как бы ненароком задавая каверзные вопросы. Мелт хмуро усмехался в душе неуклюжести попыток, уж он-то до тонкостей знал все психологические приемы и уловки, все методы психотропного воздействия и его последствия — космические разведчики не даром проводили время в академии. Не это раздражало капитана, недоверие к чужаку и желание выведать у него побольше было совершенно естественной реакцией, но сквозь недоверие нет-нет да и мелькнет презрение, сквозь дыры в напускной любезности пронесется сквозняк ненависти, непонятной, необъяснимой, чуждой всякой логике. Почему?! Капитан мучительно искал хоть какие-то подобия ответов, но тщетно. Он не мог найти объяснение, не мог установить повода.

В кабаках при его появлении почему-то исчезало лучшее пиво, а оставалось только дешевое пойло; гномы с искусственными улыбками кланялись ему, но в глазах было… отвращение! Да, именно отвращение, словно он прямо при них выколол глаз безвинному младенцу!

Когда он прямо и жестко спросил об этом пронырливого гида, тот фальшиво улыбнулся и сказал, что не понимает, о чем господин говорит. Когда он взял гида за шкирку, дюжие гномы осторожно заломили ему руки, бормоча, что господину не следует волноваться и нет для этого причин. Когда какой-то подросток плюнул ему в лицо, проходя мимо, а на лице гида мелькнула и тотчас растворилась ехидная улыбка, он еле сдержался.

Каждая мелочь старалась вызвать в нем, чужаке, ярость. Эти плевки украдкой, полутихий шепот, именно такой, чтобы он слышал, короткие презрительные взгляды исподтишка. Обычно хладнокровный и непробиваемый капитан начинал потихоньку закипать.