Брусилов - Сергей Семанов

Несомненно, что в этом совете сквозило не участие, а опасение старого царедворца и бездарного военачальника за свою собственную судьбу: как бы царю не приглянулась решительность и уверенность Брусилова, на фоне которых он, Куропаткин, выглядел не слишком-то привлекательно. Брусилов отвечал:

— Ваше высокопревосходительство, я о личной пользе не мечтаю и для себя решительно ничего не ищу. Поэтому нисколько не обижусь, если меня отчислят за негодность. Действовать же на пользу России я считаю долгом совести и чести.

Куропаткин пожал плечами и отошел…

Только много месяцев спустя Брусилов узнал, что после его отъезда из Ставки Иванов испросил аудиенции у царя и доложил: будучи хорошо знаком с состоянием войск Юго-Западного фронта, по долгу службы он считает себя обязанным опровергнуть утверждения Брусилова о возможности наступления на этом участке фронта. Иванов считал, что попытка наступать приведет лишь к разгрому и захвату врагом Правобережной Украины и Киева. Выслушав, царь вполне обоснованно поинтересовался, почему же Иванов не высказал своего мнения на совете. Бывший главкоюз сослался на то, что его никто не спрашивал, а сам он не считал возможным навязываться с советами.

— Тем более я единолично не нахожу возможным менять решение военного совета и ничего тут поделать не могу, — сказал царь. — Переговорите с Алексеевым…

Сразу же после обеда у царя Брусилов уехал в Бердичев.

Круг обязанностей, возложенных на его плечи с назначением на пост главнокомандующего фронта, так же как и степень ответственности, возросли многократно. Фронт — это высшее оперативное объединение вооруженных сил на континентальном театре военных действий. Фронтовые объединения на основе опыта русско-японской войны были созданы впервые в русской армии и предназначались для решения главным образом стратегических задач.

Боевой состав фронта разнится в зависимости от поставленной задачи, обстановки, важности направления, на котором он действует. В Юго-Западный фронт тогда входили (с севера на юг): 8-я армия — командующий А. М. Каледин, 11-я армия под командованием В. В. Сахарова, 7-я армия, которую возглавлял Д. Г. Щербачев, и 9-я армия — командующий П. А. Лечицкий; его по болезни замещал А. И. Крымов.

Юго-Западный фронт располагал значительным количеством войск: 3(16) апреля 1916 года в нем насчитывалось 608 батальонов и 400 эскадронов и сотен. Войска имели 2176 пулеметов и 1815 орудий (из них 145 тяжелых).

Кроме этой махины людей, лошадей, орудий, Брусилову теперь подчинялись непосредственно и во всех отношениях два военных округа (Киевский и Одесский), всего же двенадцать губерний России, в том числе и по гражданской части.

Но, конечно, самой главной проблемой была подготовка наступления. 11(24) апреля Ставка отдала директиву о подготовке операций. В ней подтверждалось, что главный удар будут наносить армии Западного фронта. «Армии Северного и Юго-Западного фронтов, — говорилось в директиве, — оказывают содействие, нанося удары с надлежащей энергией и настойчивостью как для производства частных прорывов в неприятельском расположении, так и для поражения находящихся против них сил противника».

Таким образом, первоначальные намерения штаба верховного главнокомандующего были несколько изменены и, видимо, главным образом в результате поведения Брусилова на совете. Теперь и Юго-Западный фронт получал особую задачу: он, «тревожа противника на всем протяжении своего расположения, главную атаку производит войсками 8-й армии в общем направлении на Луцк».

План Ставки предполагал нанесение одновременных ударов силами всех фронтов. Эта была смелая, многообещающая идея для того времени. Беда, однако, заключалась в том, что ее проведение в жизнь натолкнулось на нерешительность, боязнь наступления у таких ответственных военачальников, как Куропаткин и Эверт, а также на безволие Алексеева, не сумевшего настоять на принятом решении и допустившего, как мы увидим, настоящий торг о сроке наступления. В результате план одновременных ударов оказался разрушенным.

Брусилов вряд ли мог предполагать такой поворот событий и со всей энергией обратился к подготовке операции. Через несколько дней по возвращении на фронт, 5(18) апреля, он созвал в Волочиске командующих армиями и их начальников штабов, чтобы довести до них план предстоящей операции. В принципе Брусилов был врагом всяких военных советов и собрал подчиненных отнюдь не для того, чтобы спросить их мнение о возможности наступления или плане военных действий. Предполагалось, что он, изложив решение, разъяснит те или иные пункты, которые покажутся неясными или понимаются различно.

Но с самого начала совещания выяснилось, что ближайшие подчиненные Брусилова настроены далеко не так оптимистично, как он сам. Командующие армиями обнаружили серьезные опасения. Каледин сразу же заявил, что не надеется на успех и даже просто уверен, что успеха не последует.

— Я убежден, — говорил он, — что нанесение удара Юго-Западным фронтом грозит нам же большими опасностями.

Командующий 7-й армией Щербачев тоже не был сторонником наступления.

— Вы меня давно знаете, Алексей Алексеевич, и, наверное, не сомневаетесь в моем стремлении неизменно действовать активно. Я очень охотно наступаю и не люблю стоять на месте, но в настоящее время считаю наступательные действия рискованными и потому нежелательными.

Крымов от имени Лечицкого выразил согласие на переход в наступление. Командующий 11-й армией Сахаров ни на чем не настаивал, а соглашался с предложениями Брусилова.

Положение последнего оказалось сложным: из четырех командармов двое не просто сомневались в успехе, но прямо не желали наступать. Пришлось ему нарушить свое обыкновение и убеждать Каледина и Щербачева: немыслима совместная работа, если командующие армиями не верят в успех дела, которое организовывал Брусилов. Щербачев в конце концов согласился с доводами главнокомандующего фронта, но Каледин продолжал упорствовать.

— Боюсь браться за дело, — повторял он. — Успеха все равно не будет.

Редко случалось, что Брусилов не мог сдержаться, но в этот раз пришлось быть резким:

— В таком случае я буду поставлен перед необходимостью либо сменить вас, либо передать главный удар в другую армию!

Нерешительный генерал вынужден был отступить. Впоследствии Брусилов объяснял, что в отношениях с Калединым он был стеснен привходящими обстоятельствами. Личной неприязни у него к Каледину не было, и тому есть доказательства: по представлениям Брусилова Каледин получил две георгиевские награды и чин генерал-лейтенанта. Но как командующий корпусом (об этом уже упоминалось) Каледин оставлял желать лучшего, а когда возник вопрос о преемнике Брусилова в должности командующего 8-й армией, то Брусилов высказался яа назначение генерала Клембовского. Однако Алексеев шифрованной телеграммой тут же сообщил, что царь желает видеть командующим 8-й армией Каледина…