Убийство в кибуце - Батья Гур

— Это что — кино? — проворчал Леви. — Детективный романчик для детей? Почему мы не можем просто сидеть в микроавтобусе и слушать все, что они говорят? Зачем мы сюда столько аппаратуры привезли? Какой смысл кусты обивать? Да еще среди бела дня?

— Махлуф, — сказал Михаэль, стараясь не потерять терпения, — сделай одолжение мне лично — пойди и встань там. Делай что хочешь, но не попадайся никому на глаза. Я понимаю, что мы действуем не лучшим образом, но сейчас нет времени, поверь мне. — Он дотронулся до широкого плеча Леви, который был, по крайней мере, на голову ниже него.

Медпункт был пуст, если не считать Авигайль, которая стояла у раковины и мыла пробирку. Он сразу увидел испуг в ее глазах, как только открыл дверь. Она вытерла руки и быстро опустила и застегнула рукава халата.

— Оставь свои пуговицы, Авигайль, — сурово сказал Михаэль.

— Зачем ты пришел? Теперь кто-нибудь узнает. Они все узнают, в конце концов, — произнесла Авигайль.

— Я хочу задать тебе два вопроса, которые не терпят отлагательства, — сказал Михаэль, и неожиданно для себя прикоснулся к ее волосам, спадавшим на шею. В серых глазах Авигайль он прочитал испуг и отчаяние. Легким движением она отвела его руку и отступила назад. — Авигайль, — сказал Михаэль, — слушай внимательно и сделай то, о чем я тебя попрошу. Не отходи от телефона. Набери номер доктора Кестенбаума, спроси его о противоядии, и как быстро…

— В этом нет необходимости, — сказала Авигайль тусклым голосом. — Я все точно знаю, и все уже готово.

— Тогда будь у телефона и жди. Если уйдешь, то иди прямо домой и не выходи никуда, чтобы я мог тебя сразу оповестить.

— Не понимаю, почему ты так уверен, что мы близки к развязке, — сказала Авигайль и достала из большого шкафа одноразовый шприц в пластиковой упаковке. Он следил за ее грациозными движениями и еле сдерживал желание подойти к ней поближе.

— Я полночи провел в разговорах. Думаю, ты понимаешь, о чем я говорил.

— И что в итоге? — спросила Авигайль, пряча шприц и флакончик в карман халата.

— Карман — это безопасное место? — спросил Михаэль. — Не выпадет?

Авигайль покачала головой.

— Я не собираюсь бегать и прыгать, — без улыбки сказала она. И вдруг нерешительно добавила: — Ты думаешь, что все быстро закончится, потому что тебе нужно, чтобы все быстро закончилось. А между прочим, ко мне уже журналистка приставала сегодня.

— Откуда?

— Какая разница? Из «Голоса Негев». Когда снимут запрет на публикацию этого материала, она хочет первой взять у меня интервью, — засмеялась Авигайль.

— Почему у тебя?

— Потому что я — медсестра, а все знают, что от медсестры в кибуце ничего не скроешь.

— И что ты ей сказала?

— Что у меня сегодня утром было много пациентов и что я занята, но если она оставит мне свой телефон, то мы пообщаемся. Я была ласкова с ней, чтобы она не возвращалась и не вынюхивала все подряд.

— Кто был у тебя сегодня утром?

— Никого, если не считать Дейва, который находился в медпункте как раз во время твоего звонка. Он сказал, что у Янкеле вот-вот может быть приступ. А что говорили на совещании группы?

Михаэль поглядел на часы и в двух словах описал все, что произошло на совещании. Авигайль задумалась и, когда он уже был в дверях, сказала:

— Вообще-то я считаю, что есть веские основания подозревать Джоджо.

Михаэль отпустил дверную ручку.

— Почему ты думаешь на Джоджо?

— Он слишком много знает про лекарства, применяемые в психиатрии. Я это поняла, когда мы с ним несколько дней назад заговорили о Янкеле. Вот я и не пойму, почему казначей кибуца так много знает о препаратах против психических расстройств?

— Почему он оказался таким беспечным? — подозрительно спросил Михаэль.

— Когда люди приходят к врачу, они… они вдруг хотят рассказать о себе, — как бы размышляя, ответила Авигайль.

— Итак, ты ни на шаг не отходишь отсюда или от своего дома, — потребовал Михаэль.

— Но сейчас я хочу поесть, — сказала Авигайль. — Потом пойду домой, а к трем должна вернуться в медпункт. Но одно только обстоятельство, что сегодня понедельник, вовсе не означает, что все идет так, как ты думаешь.

Михаэль быстро пошел в секретариат. Воздух был раскаленным, и он шагал как по горячей сковороде. На улице никого не было. Только в четыре появятся дети, идущие в дома своих родителей. В пять народ начнет устраивать лежбище на лужайках, где сейчас работают дождеватели, разбрасывая капельки воды, которые тут же поглощаются сухим воздухом.

Моше сидел за своим столом. Он посмотрел на Михаэля с выражением отчаяния и опустошенности.

— Что случилось? — спросил Михаэль. — Расскажите мне, не таясь. Зачем нам терять время? — Моше посмотрел на него, открыл рот, но не произнес ни слова. — У вас трудное время, — сказал Михаэль, глядя на его руки, закрывавшие половину лица.

— Не знаю, — с трудом произнес Моше.

Михаэль попытался зайти с другой стороны:

— Не время раскисать. Вы знаете, что Джоджо не освободили? Я не думаю, что он от нас скоро выберется. — Моше молчал. — Может быть, мне нужно быть более конкретным, — сказал Михаэль. — Почему вы не рассказываете мне, о чем вы сегодня говорили с Дейвом?

— Дейв тут ни при чем, — ответил Моше.

— А кто при чем? — спросил Михаэль, но Моше промолчал. — Кто? — настаивал Михаэль. — У нас нет времени. Неужели вы не понимаете, что у нас не осталось времени?

— Вам меня уже не напугать, — ответил Моше. — Я больше ничего не знаю.

— Что вам нужно было от Янкеле?

— Он дежурил на кухне, когда умер мой отец.

— Но мы уже допрашивали его несколько раз о том вечере. Он ничего не сказал. Почему вы теперь решили, что он что-то видел?

— Дейв подсказал мне, — ответил Моше, хриплым голосом, отбрасывая седые волосы с бледного лба.

— Что вам сказал Дейв? — спросил Михаэль, закуривая сигарету.

Дрожащей рукой Моше налил воду из графина в голубую пластиковую чашку.

— Мне больно глотать, — сказал он Михаэлю, — и эта аллергия меня скоро доконает. Даже вода стала безвкусной. Хотите? — Он налил в пустую чашку воды и передал ее Михаэлю.

— Что вам сказал Дейв? — снова спросил Михаэль, взяв чашку и поставив ее на стол.

— Это все началось с субботнего общего собрания. Возвращаясь домой, я говорил с Дейвом. Он рассказал мне, что в последнее время Янкеле стал вести себя необычно. Что-то его сильно беспокоило. Он ожидал, что после общего собрания Янкеле может быть еще хуже. Я почти не слушал. Но что-то засело в моей голове. Дейв сказал, что Янкеле постоянно что-то говорил о каких-то бутылочках.

— Бутылочках? Что конкретно он вам сказал? — резко спросил Михаэль.

— В том-то и дело, что Дейв ничего не понял. Но утром я вдруг вспомнил о словах Дейва и пошел на фабрику. Не все умеют разговаривать с Янкеле. Я знал, что ни я, ни вы — мы ничего от него не добьемся. Но я попросил Дейва помочь мне, предварительно объяснив, о чем идет речь. Дейв поговорил с ним и рассказал мне, что Янкеле видел, как во время банкета Дворка выходила из столовой через черный ход.

Михаэль посмотрел на него и спросил:

— А как это связано с бутылочками?

— Янкеле пошел за ней, как он говорит, но прошел только полпути. Всего лишь… Всего лишь… до дома моего отца.

— А потом?

— Вот и всё, — Моше уставился на свои руки.

— Всё? — переспросил Михаэль. — Да ладно — это же не всё.

— Это всё, что я могу сказать вам сейчас.

— Слишком поздно, — сказал Михаэль. — Вы сказали слишком много для того, чтобы теперь пытаться кого-то защитить.

— В субботу вечером у нас было очень скандальное общее собрание, — сказал Моше, — и с тех пор я потерял покой. Неожиданно я понял, что мне нужно все пересмотреть.

— Что вам сказала Дворка? — спросил Михаэль.

Моше посмотрел на него с ужасом.

— Когда? — наконец спросил он.

— Сейчас, когда вы с ней разговаривали.

— Она мне ничего не сказала. Но откуда вам это известно? Вы следили за мной? Этот парень с усами? Что происходит? Вы уже разум потеряли? — Он почти кричал.

— Что вам сказала Дворка?

— Она ничего не сказала. Это я ей говорил, — ответил Моше изменившимся голосом.

— А что вы ей сказали? Что вы об этом думаете? Скажите мне, что вы об этом думаете?

— Мне плохо, — сказал Моше, весь дрожа.

— Скажите мне, что вы думаете. — Моше положил руку на живот. Его лицо посерело. — Вы ведь думаете, что Дворка приходила к вашему отцу?

— Я больше не знаю, что думать, — сказал Моше, делая некоторое усилие. — Вы не понимаете, что со мной происходит.

Михаэль произнес то, что он обычно произносил в таких ситуациях:

— Тогда объясните мне.

— Она не сказала мне правды. Вы спрашивали ее дважды в моем присутствии. И без меня вы тоже ее спрашивали. Я знаю, как вы умеете донимать людей своими вопросами. Я спросил ее. Мой отец был ее другом. Она никому не сказала, что видела его мертвым. Она не сказала, была ли там бутылочка с ядом или нет. Кого она старается защитить? Я не понимаю, почему она это утаила от меня. Для меня тот факт, что Дворка лжет, это… — Моше вытер лоб. — Я не могу так больше. Мои лекарства в доме, я должен вернуться в дом.