Повелительница ястреба - Мэрион Брэдли

Теперь основной заботой Ромили были сторожевые птицы. Если с едой все уладится, то лучшего места для занятий с ними придумать трудно — монастырский двор широк, выложен булыжником. Просто раздолье!

На следующее утро во время тренировки, которую она проводила в одном из углов двора, у нее появились нежданные зрители.

Птицы спокойно кружили в поднебесье на длинных поводках, по команде спускались вниз, взмывали вверх. Это было верным признаком, что они уже в достаточной степени привыкли к ее голосу. Когда же Усердие спокойно уселась на руку, в толпе собравшихся поодаль мальчиков раздался восхищенный шепот. Все они были в рясах с капюшонами. Конечно, Ромили догадалась, что они были слишком молоды для пострижения в монахи, — по всей видимости, это были ученики, как Руйвен и Дарен, посланные сюда получить образование. Придет день, и сюда отправят Раэля.

Как она соскучилась по маленькому братцу!

Дети с неподдельным интересом следили за всеми маневрами птиц. Один из них, более решительный, чем остальные, приблизился и спросил:

— Как же вы управляетесь с птицами, не наказывая их?

Тут же он смело протянул руки к Умеренности, Ромили жестом остановила его и попросила отойти назад.

— Это страшная птица — она может больно клюнуть. Если она доберется до твоих глаз, плохо тебе придется.

— Но вы-то их не боитесь? Они же на вас не бросаются?..

— Это потому, что я работаю с ними. Я уже успела приучить их к себе. Они меня знают и доверяют, — ответила девушка.

Мальчик послушно вернулся к сверстникам. Он был не намного старше Раэля — чуть больше десяти, но не более двенадцати лет. В это время зазвонил колокольчик, и мальчишки гурьбой бросились в дом, только парнишка, осмелившийся заговорить с ней, задержался.

— Ты разве не слышал звонка? — спросила его Ромили.

— У меня сейчас свободное время. Пока колокольчик не позовет на репетицию хора. Вот тогда мне придется бежать и петь. Потом у меня урок владения оружием.

— В монастыре?!

— Я же не монах, — гордо ответил мальчик. — К нам каждый второй день приходит из деревни учитель фехтования, который занимается со мной и некоторыми другими ребятами. А сейчас у меня нет занятий, и я хотел бы понаблюдать за птицами. Как вы их тренируете, как они летают… Если вы не против… Вы, ваи домна, настоящая лерони, если так умело с ними обращаетесь?

Ромили несказанно удивилась:

— Почему ты решил, что я домна?

— Я же вижу, — мальчик пожал плечами, — хотя вы и одеты в мужское платье.

Вид у Ромили стал такой, что мальчик понизил голос и, нахмурив брови, конспиративным шепотом добавил:

— Не беспокойтесь, я никому не скажу. Отец настоятель, конечно, очень рассердится, но я думаю, вы никому не собираетесь навредить. Непонятно только, зачем вы переоделись в мужскую одежду. Вам разве не по нраву быть девчонкой?

Ну дела! Ромили все еще не могла прийти в себя. Она глянула в ясные глаза мальчика — такой взгляд ей еще не доводилось встречать — и спросила себя: «Как же так устроены его очи, что он видит то, что никому другому не доступно?» Он ответил ей молча, посредством мысли: «Таким уж я уродился. Меня обучают работать с этими птицами, как вас учили обращаться с ястребами и другой живностью. Придет день, и я буду служить в Башне в качестве ларанцу».

— Такой малявка, как ты? — удивилась Ромили.

— Мне уже двенадцать лет, — с гордостью ответил мальчуган. — Мне только три года осталось до совершеннолетия. Мой отец — Лиондри Хастур, он советник короля. Боги влили в мои жилы благородную кровь, поэтому мне следует быть готовым помочь тем людям, которые в нужный час сделают меня правителем.

Сын Лиондри Хастура! Она вспомнила то, что Орейн рассказал ей о несчастной семье Аларика. Она сделала вид, что занята распутыванием некстати затянувшегося ремешка. До этого дня Ромили никогда не приходилось скрывать свои мысли. Ей был известен только один способ добиться этого — быстрое беспорядочное бормотание, чтобы заглушить захлестнувшие ее чувства!..

— Не хотел бы ты немного подержать Благоразумие? Она самая легкая из всех трех и, возможно, придется тебе по руке. Я ее сейчас успокою. Хочешь?

Мальчик покраснел и благодарно взглянул на Ромили. Та накинула Благоразумию темный колпачок и, мысленно успокаивая птицу — этот малыш твой друг, он не причинит тебе вреда, успокойся, — сунула ему охотничью перчатку, помогла натянуть ее, потом пересадила стервятника. Парнишке было трудно удержать его, но он старался изо всех сил. Наконец мальчик более-менее освоился… Тогда Ромили осторожно передала ему перышко.

— Погладь ей грудь. Птиц нельзя касаться руками, даже если они у тебя чистые. Можно повредить оперение… — предупредила она, и паренек послушно принялся гладить перышки на груди у Благоразумия. Той явно понравилась эта процедура — она склонила уродливую голову и чуть прикрыла глаза.

— Я никогда не держал сторожевую птицу, — восхищенно прошептал он. — Я слышал, они страшные злюки и почти не поддаются приручению. Но, думаю, имея ларан, с ними можно договориться, правда, домна?

— Здесь ты не должен называть меня домной, — тоже шепотом попросила Ромили, чтобы не встревожить птицу. — Зови меня Румалом.

— Это ведь из-за ларана, Румал? Ты думаешь, я смогу командовать подобной птицей?

— Если тебя научат — конечно, — ответила Ромили, — но тебе бы следовало начать с маленьких ястребов или ястребов-перепелятников, пока у тебя рука не окрепнет. Теперь дай-ка я заберу у тебя Благоразумие, а то как бы чего не вышло, — добавила девушка, обратив внимание, что у мальчика лицо перекосилось от внутреннего напряжения. Она посадила птицу на жердочку. — От ларана в нашем деле толку немного — разве что с его помощью можно установить контакт с сознанием птицы. А дальше что? Дальше ты должен отчетливо представлять, как следует поступать… У тебя должны быть навыки, умение обращаться с птицей. Я бы могла тебя кое-чему научить, но здесь не подходящий для ястребов климат — слишком холодно, так что тебе придется подождать, пока не спустишься на равнину.

Мальчик с сожалением взглянул на сторожевую птицу, вздохнул…

— Эти куда тяжелее ястребов, правда? Они родственники кворебни?

— Внешне они похожи, — согласилась Ромили, — однако эти птицы куда умнее. Они даже сообразительнее ястребов.

Ромили почувствовала некоторое угрызение совести — было как-то неудобно говорить подобное о Пречиозе, но после нескольких дней работы со стервятниками она пришла к выводу, что эти «красавцы» с голыми шеями намного превосходят умом всех остальных пернатых.

— Могу ли я чем-нибудь помочь вам, дом… Румал?