Легенда о Велесе - Галина Львовна Романова

Они сшиблись. Менее устойчивый, жеребец рухнул наземь, подминая под себя всадника, но тот, уже падая, успел отмахнуться и почувствовать, как его меч задел что-то. Оглушительный вопль подсказал ему, что это действительно так.

Буря была вне себя. Третья рана была неопасна, но ужасно болезненна. Ведьма никогда не получала ранений, и сейчас это ее взбесило. Не помня себя, она устремилась к бьющемуся на земле жеребцу. Падая, тот сломал ногу и не мог встать. Тарх торопливо вылезал из-под него.

Взвился со свистом длинный хвост, и раньше, чем Тарх успел его заметить, он оказался опутан змеиными кольцами. Бока его сдавило так, что он не мог вздохнуть. Меч выпал из ослабевшей руки. Беспомощного, его подняли вверх. Над ним закачалась одноглазая голова змеи.

— Попался! — прошипела Буря, — Ну, прощайся с жизнью!

— Делай что хочешь, — воскликнул Тарх, — хоть убей, а я все-таки тебя отметил! На всю жизнь зарубка!

В ответ его сдавило так, что он едва не потерял сознание. Буря шипела от ярости.

— Глупый мальчишка! —. еле выговорила она. — Ты за это поплатишься!

— Посмотрим, кто кого!

Вместо ответа Буря замахнулась хвостом — и Тарха как пушинку отбросило в сторону. Ударившись о камень, он бессильно сполз наземь.

Перед глазами запрыгали разноцветные пятна. Потом они задрожали, сливаясь в огромную голову одноглазой змеи. Тарх заставил себя взглянуть на нее — сил пошевелиться не было: казалось, у него сломаны все кости.

— Все равно, — услышал он свой шепот, — за меня отомстят… Но даже если этого не случится, я свое дело сделал… Велеса тебе не достать…

Змея сердито зашипела. Ее хвост снова обхватил парня поперек туловища, крепко прижимая его руки к бокам.

— Ты думал, что сделал свое? — прошипела она. — Да, ты отнял у меня глаз, но я сделаю больше…

— Можешь меня убить, — прошептал Тарх.

— Ну нет! — Змея взмахнула своей жертвой. — Ты отнял у меня один глаз, а я возьму у тебя оба!

Не сразу Тарх понял, что она хочет сделать. Страшная истина стала ему понятна, лишь когда он увидел когтистую лапу, тянущуюся к его лицу.

Он закричал, тщетно пытаясь разжать тиски., что сдавливали все сильнее, и отворачиваясь, но когти все тянулись и тянулись к нему. Буря не спешила, наслаждаясь страхом своего пленника. Передняя лапа медленно шевелилась, готовясь нанести удар.

Последнее, что увидел Тарх, были когти, тянущиеся к его глазам…

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Несколько дней прожила Жива у Макоши, восстанавливая силы, а потом в один из дней оттепели собралась и поехала назад, на север. Волхва пустилась было ее отговаривать, предрекая кару за эту ошибку, но потом махнула рукой и ушла в дом.

Живе было немного страшно. Она покинула родной замок тайно, глубокой ночью, чуть ли не месяц назад, а возвращалась, неся под сердцем дитя врага своей семьи. Но она любила Велеса и была готова ко всему.

Большая часть пути уже осталась позади, вокруг вставали знакомые горы. Вот еще раз дорога сделает поворот — и спустится в долину, на противоположной стороне которой стоит их замок. А там отец, мать, братья…

Жива не заметила крылатого силуэта, пока он не стал снижаться, вынырнув из-за облаков. Услышав приветственный рык, она обернулась. Ящер, вытянув шею, пронесся так низко, что поднял небольшой снежный вихрь. Сидевший у него на загривке Перун заорал что-то счастливо и замахал руками. Он был рад ее видеть и делал отчаянные знаки, чтобы сестра торопилась домой. Сделав поворот, крылатый зверь устремился вперед.

Он поспел гораздо раньше Живы. Подъезжая к замку, женщина увидела Ящера, восседавшего на гребне крепостной стены и косящегося на нее оранжевым теплым глазом. Ей почудилось, что старый зверь обо всем догадывается, и она послала ему воздушный поцелуй. В ответ тот разразился долгим довольным ревом.

Перун ждал ее в воротах и выскочил навстречу, стаскивая с седла и подхватывая на руки. Лицо его дрожало от радости, губы прыгали и никак не могли сложиться в улыбку. Бережно обняв Живу, он понес ее в замок.

— Сестренка, мы так волновались за тебя, — с нежностью сказал он. — Ты себе даже и представить не можешь…

Он был так счастлив, что Жива почувствовала, что у нее комок подступает к горлу. Она пылко обняла брата за шею, пряча лицо у него на плече.

— Где же ты была все это время? — продолжал Перун. — Я места себе не находил, все горы излазил. Отец и мать извелись… Добро б летом, а то зимой…

— Ты и не мог меня найти, — ответила ему Жива с улыбкой. — Я далеко была — на юге!

— Где-где? — Перун остановился.

— Ты Макошь-волхву знаешь? Я к ней ездила, о будущем гадала.

— К Макоши? — переспросил Перун. — Могла б для такого случая мне сказать — Ящер бы тебя за день домчал, да и я не прочь у нее кое-что выспросить. Ты знаешь, чем рисковала?

— За меня не стоило беспокоиться. — Жива вдруг решила выложить брату всю правду — неизвестность пугала ее, и хотелось поскорее положить ей конец. — Я не одна ездила, и в дороге за мною было кому присмотреть!

Перуна как подменили. Глаза его потемнели, и он медленно поставил сестру на землю.

— Кто он? — спросил он очень спокойно, но руки сами сжались в кулаки.

На всякий случай Жива отступила на шаг.

— Ты его знаешь, — гордо сказала она. — Это мой жених!

— Велес?

Жива подняла на брата счастливый взгляд. — Мы любим друг друга, — спокойно сказала она, — и хотим быть вместе.

— Велес, —повторил Перун, —Значит, он жив… И ты обманула меня тогда, на стене…

Он размахнулся, и Жива не успела ни отпрянуть, ни защититься — тяжелый удар сбил ее с ног. Женщина едва успела перевернуться, оберегая живот — над нею вырос Перун.

— Он жив! — закричал он в бешенстве. — Предатель жив! А ты… ты его…

Он занес было ногу, чтобы ударить сестру, но Жива проворно отпрянула, спеша вскочить.

— Не смей меня трогать! — закричала она, тоже теряя терпение от злости. — Велес мой муж, я ношу его дитя!

Она выпрямилась, закрывая рукой живот и глядя в белые от ненависти глаза брата.

— Ты что? — прошептал он.

— Я жду его ребенка.

— Потаскуха! — взревел Перун, бросаясь на сестру.

— Жива! Вернулась! Вот радость-то!

Новый голос заставил Перуна остановиться и обернуться. Через двор к ним бежала Мера — как была, одетая по-домашнему, простоволосая, раскрасневшаяся от радости. Подбежав, она обхватила Живу и закружила.

— Вернулась! Вернулась! — радовалась она. — Ну, пойдем скорее, мать обрадуем, а то она знаешь как тосковала без тебя! И всем тут без тебя было грустно! — Тут она заметила, что платье Живы сбоку мокрое и грязное. — Ой, а что это?

— Я споткнулась и упала, — виновато объяснила Жива. — Столько времени в седле провела, что ноги не держат!