Гранитный чертог - Елена Сергеевна Счастная

границы. Младу затопило мягким приглушенным светом. Он был почти осязаем, точно по коже скользило шелковое покрывало. Или чья-то ласковая рука касалась волос. Серые, словно гранит, глаза Драгомира приблизились, сощурились обеспокоенно. Губы шевельнулись, но слов Млада не расслышала, как будто уши залепило воском. Она вздрогнула, когда за спиной князя, в курящемся тумане, мазнул кровью темно-красный плащ. И тут же по душе хлестнуло когтями. Млада вытянула шею, чтобы заглянуть за плечо правителя, но чертог снова схлопнулся, принимая прежний вид.

Князь еще один миг стоял перед ней, отпустив ее ладонь, а затем просто вернулся в свое кресло. Неужели увидел то же, что и она?

– Да она ведьма, – отчетливо проговорил Ждан, тараща глаза. – Не могло все зажить так, чтобы и следов не осталось! Не могло!

– Помолчи, – раздраженно бросил Драгомир. – Чтобы я и слова больше от тебя не слышал, паршивец! Мне достаточно того, что я вижу. Или ты станешь спорить с обычаем, который древнее всего твоего племени?

Ждан потупился и за последней поддержкой обратил взгляд к отцу. Ратибор же замер, сведя брови. Он был похож сейчас на черную грозовую тучу, и можно было догадаться, что весь его гнев выплеснется на сына по возвращении домой. Мало того, что тот заставил его врать перед владыкой, так еще и огрызается.

Староста, глянув на Ждана, стиснул кулак, но нашел в себе силы почтительно поклониться князю.

– Мы отправимся в Беглицу сегодня же. Только выслушаем, какое наказание ты назначишь моему сыну за бесчестное вранье.

– Ждан обвинял моего дружинника в тяжелых преступлениях. Подтвердись его обвинения, я бы не пожалел Младу, – снова спокойно проговорил князь, но заметно было, что его мысли уже занимает что-то другое. – К тому же он хотел убить пленника, который оказался очень полезным нам и рассказал многое о вельдах. Потому за клевету, которая могла обернуться скверно, я назначаю ему виру в полтора десятка кун [17] золотом. За попытку убийства – еще десять. А уж по спине ты сам можешь его отходить, если на то охота будет. Уплатить виру он должен не позже, чем через луну с сегодняшнего дня.

Ратибор налился злой краснотой. Еще бы. Такие огромные деньги не вдруг сыщешь. По всем родичам, небось, собирать придется. Младе даже стало жаль старосту – уж он-то не был ни в чем виноват. Просто верил в то, что его сын говорит правду. Но что поделать, за проступки одного должен расплачиваться весь род – тут уж ничего не попишешь.

Откланявшись, староста с отпрыском покинул чертог. Отослал князь и Лерха. Воеводы, которые до того в разговор не вмешивались, зашевелились. Бажан громко вздохнул и, поглядывая на Младу, обратился к правителю:

– Прикажешь идти, Драгомир?

Тот, уже крепко призадумавшись, едва не вздрогнул и закивал:

– Да, можете идти. И ты, Млада, тоже.

Бажан и хитро ухмыляющийся чему-то Хальвдан обошли его кресло и направились прочь. Млада уже пристроилась было за ними, но потом вспомнила, что хотела сделать в первую очередь, если ей удастся выйти из испытания с честью. Она приостановилась и обернулась к князю:

– Прикажи воеводе вернуть мой меч, княже. Надо думать, что теперь я оправдалась перед тобой?

Драгомир долго и вдумчиво посмотрел ей в глаза. Будто искал в них объяснение тому, что произошло в чертоге недавно, когда их руки соприкоснулись. Но в следующий миг спохватился.

– Да, Хальвдан… Отдай Младе ее оружие.

Глава 11

Геста медленно и с удовольствием потянулась, но на другой бок, лицом к Драгомиру, поворачиваться пока не стала. Она предвкушала, как вот-вот князь, почувствовав, что она проснулась, сам сильной рукой обнимет ее, прижмет к себе. Так случалось далеко не каждое утро после ночей, которые они проводили вместе. И оттого эти мгновения казались особенно приятными. Но ничего не произошло. Геста подождала немного, хмурясь все больше. И еще. А потом открыла глаза. И поняла, что Драгомира в постели нет – в размытом пятне света от окна на стене вырисовывалась его неподвижная тень.

Геста обернулась. Князь стоял, глядя на дружинный двор, по случаю пришедших с Покровом холодов наверняка присыпанный свежим снегом. Тот теперь шел каждую ночь. Драгомир был в полном облачении, будто уже собирался уходить и всего-то ждал, когда Геста проснется. Кажется, сегодня к нему должны были пожаловать только прибывшие на Торг купцы, что обычно остаются в городе до самой весны. Они просили встреч с князем, чтобы поднести дары и заручиться его благосклонностью. Многих Драгомир знал не первое лето. Разговоры о размере обязательных пошлин, новых товарах, о лучших местах в торговых рядах, а также о последних вестях с дальних земель обычно затягивались до самого вечера. После этого Драгомир и языком-то шевелить лишний раз не хотел – не то что проводить время с Гестой. Поэтому она уже предчувствовала, что нынче с ним увидеться больше не удастся.

Однако князь не очень-то торопился. И на нарочито громкое шебуршание Гесты одеялом не обратил ни малейшего внимания. Знать, что-то, происходящее во дворе, сильно его увлекло.

Ничего не оставалось делать, как встать и, накинув на плечи длинный – до колен – платок из нежнейшей цатры [18], на цыпочках подойти к нему со спины. Геста тихо выглянула из-за плеча Драгомира в окно, присмотрелась – и сразу в душе вспыхнула знакомая, уже позабытая было за последние пару седмиц неприязнь.

На открытом ристалище разминалась недавно пришедшая в детинец девица – Млада. Диковинный меч, после испытания железом возвращенный ей Хальвданом, тускло поблескивал в рассеянном свете раннего хмурого утра. В такие дни, когда богатая золотая осень уже сменяется до невозможности унылой порой, которую пока и зимой назвать рано, только и хочется, что сидеть в светлице у очага. Или нежиться в объятиях Драгомира, хоть это случалось теперь все реже и реже. Но точно не казать носа на улицу. А воительница, ты глянь, как ни в чем не бывало в тонкой льняной рубашонке размахивала мечом, чертя в воздухе замысловатые фигуры, то замедляясь, почти замирая, то снова срываясь в неуловимый вихрь. Будто ее не беспокоили колючие снежинки, без устали падающие с неба. Одно что исхудала после ранений – а все такая же ловкая и текучая.

По дому быстро расползлись слухи о ее чудесном излечении сначала от яда, которым, если верить россказням мальчишки-пленника, были отравлены стрелы вельдов, а потом и от ожога. Некоторые бабы в замке судачили о том, что Млада – ведьма, раз ее не берет