Авиатрисы - Плат Ами Д.

– В таком случае говорите. Где она?

– Никак в толк не возьму, о ком вы, я был один.

– Советник, предлагаю проявить немного взаимного уважения и перестать врать. Тогда я прикажу, чтобы вам принесли воды. Дело в том, что мне точно известно: на поезде находилась графиня де Локк. Ее тело найти не удалось, значит, вы ее спасли.

– Ваш отряд лесных гномов меня не пугает, Хатчис. Помощи ждать неоткуда. Скоро имперские войска вас найдут и сотрут в порошок за то, что вы сделали.

– Конечно, а вас спасет принцесса на белом коне?

– Я до сих пор гадаю, кого вы имеете в виду, – усмехнулся Томас.

Ему действительно жизненно важно спасти Эбигейл, и раз его допрашивали – вероятно, ему удалось. Он не боялся повстанцев, как не боялся смерти. За все, что сделал с близкими, рано или поздно придет пора расплачиваться. А если бы графиню схватили, Томасу отрубил бы голову сам премьер-министр. В кои-то веки личные чувства совпадали с политическими играми.

Хатчис подхватил Томаса под руку и выволок из кибитки. Со связанными ногами Биен не поспевал и периодически падал. Другие повстанцы глядели на него и посмеивались. Томас не сомневался, что это «Новый свет», который сам так долго выслеживал.

Хатчис привязал пленника к толстому дереву, болезненно заломив руки назад, и велел кому-то принести воды.

– Спать будешь так, – процедил он, – пока не начнешь говорить.

Но поспать ему толком не дали. Ярко горел костер, люди сновали туда-сюда между палатками, шумели. После полуночи начался ливень. Томас дрожал от холода. Лицо щекотали дорожки дождя. Если бы не сильный ветер, его бы защищала крона. Но порывы ледяного воздуха швыряли мокрую пыль прямо в лицо. Костер почти погас. Лишь двое дозорных сидели по другую сторону в плащ-палатках, периодически поглядывая на Томаса. В какой-то момент он вырубился.

Проснулся в предрассветной мгле. Туман окутал лес, клубился меж папоротников и поднимался вдоль стволов деревьев. Хатчис пинал его по ноге. Он принес завтрак – кусок сырной лепешки. Помог советнику высвободить руку.

– Как щедро, – проронил Томас, хотел взять паек, но пальцы так свело, что ими невозможно было пошевелить.

Хатчис засунул ему кусок в рот.

– Я не дам тебе сдохнуть от голода, пока не узнаю все, что нужно.

– Как дальновидно, – согласился советник, жуя, – рад, что мы перешли на «ты».

Хатчис ухмылялся.

– Я отправил отряд обратно в пещеру. Мы найдем девушку.

– Да что вы вбили себе в голову эту ерунду?!

– У меня веские основания предполагать, что графиня де Локк находилась в бронепоезде.

– Неужели? – неподдельно изумился Биен. – Тогда на вашем месте я бы искал тщательнее. Она – весьма ценный трофей.

– Не боитесь за нее?

– Могу пожелать вам удачи. – Томас пожал плечами.

– А пока расскажи мне, – продолжил Хатчис, – сколько у вас на самом деле сейчас самолетов и авиатрис?

– С чего бы?

– Как жест доброй воли. Я ведь принес завтрак. Могу даже послать за горячим чаем и сухой одеждой.

– Спасибо, обойдусь.

Хатчис разозлился, склонил лицо к Биену и прошипел:

– Знаешь, у меня ведь тоже есть лихие люди вроде твоего дружка Левикота. Предпочитаешь общаться с ними?

– Левикот мне не друг. И такими товарищами меня не запугать. Угрозы не делают тебе чести.

Мужчина выпрямился и ударил Томаса кулаком в лицо. Тот сплюнул кровь с остатками лепешки на траву.

Кровь – всегда хороший след. Жаль, недолговечный. Хатчис отвязал Биена и поволок к повозке. Томас успел вытереть рот рукой и оставить отметину на коре дерева. Ему на голову снова надели мешок.

Он не особенно надеялся, что кто-то станет спасать лично его. Однако премьер-министр не пожалел бы сил отомстить за бронепоезд. Таких масштабных акций сопротивление давненько не устраивало. Сколько же у них мощи? И откуда?

– Эй, Хатчис, – напоследок спросил Томас, – как вы пробрались на поезд?

Но тот лишь расхохотался.

– Я рад, что ты до сих пор гадаешь.

Томас был умен и умел читать между строк. Кто-то из «Нового света» внедрился в армию и проник на поезд. Интересно, сколько там человек, – в одиночку сложно провернуть подобное. Похоже, первым делом повстанцы заложили бомбы и отцепили вагоны с солдатами, чтобы лишить офицеров помощи. Наверняка вынесли взрывчатку с какой-то базы, заплатив старшему офицеру. А может, взяли динамит у старателей. Вероятно, хотели взорвать пару самолетов вместе с авиатрисами, а заодно внести сумятицу в действия на этом участке фронта – от маневренности бронепоезда зависел исход боевых действий.

Если бы «Новый свет» и впрямь знал про Эбигейл, ее бы искали в первую очередь. Они давно поставили себе задачу – убрать графиню. Хотели одним выстрелом убить двух зайцев: графиню и самолеты? Глупцы посчитали, что, избавившись от Эбигейл, можно уничтожить всю кампанию?

Значит, кто-то из сообщников на бронепоезде видел графиню и передал информацию своим после взрыва.

Премьер-министр тоже верил, что графиня важна для политиков. Речи Эбигейл по радио и в газетах имели власть над людьми. Быть может, повстанцы хотели схватить ее живой и заставить говорить то, что нужно им.

Томаса засунули в кибитку. Когда отряд тронулся, Хатчис подъехал на лошади.

Биен не видел его, лишь слышал издалека голос:

– Я не настроен тебя убивать. Но не все здесь разделяют мои миролюбивые взгляды. Так что, когда приедем, начинай говорить.

Но Томас помалкивал. Промокнув под дождем, он заработал лихорадку и несколько часов трясся в бреду. На воспаленное сознание накатывали отрывки воспоминаний. О маме, о детстве, об учебе в элитной школе для мальчиков. Он участвовал в императорском конкурсе, чтобы получить стипендию. То было время либеральных перемен, возможностей, которыми он никогда не пренебрегал. Выдающийся ученик. Потом о работе – сначала в той же школе учителем, затем в Министерстве юстиции и у премьер-министра.

Бесконечная вереница толстощеких чиновников, пренебрежение, а позже – зависть. И под конец – восхищение. Однажды, послушав одну дуреху, Томас связался с Юджином Левикотом, и вот что получилось: теперь на его глазах начинался новый этап войны.

Он вспомнил красивое правильное лицо Эбигейл. Серебряные глаза, ее нежность, трепетность и силу. Запах и губы. Последние мгновения, когда они были вместе. Почему же он такой дурак – не поцеловал ее на прощание, не прижал к сердцу. В безопасности ли она? Черты расплывались.

Возможно, он никогда ее не увидит. От жара голова готова была взорваться, тело ломило. Каждый сустав выворачивало. Он боялся сболтнуть лишнего в бреду, отгоняя грезы об Эби и думая о чем-то безобидном, к примеру о детстве. Но тогда ему начинало мерещиться, что они с Эбигейл виделись раньше и абсолютно все предначертано судьбой.

Мысленно он уже попрощался с жизнью. Но Хатчис остановил повозку и заметил, что пленник болен, Томасу дали лекарственный отвар. Вскоре ему полегчало.

Наверное, Хатчис действовал вовсе не из жалости – просто не мог допустить его гибели. Или не считал, что в бессознательном состоянии от него есть польза. К следующей остановке Томасу стало лучше, его, как обычно, выволокли и привязали к дереву. Подошел один из повстанцев. Половина лица была обожжена. Единственный здоровый глаз источал столько злобы, что даже советнику стало не по себе.

– Ты, что ли, говорить не хочешь? – спросил повстанец.

– Наглая ложь, – попытался отшутиться Биен. – Я человек общительный, охотно болтаю. К сожалению, не с кем. Вы составите мне компанию?

– Да ты остряк. – Мужчина ударил Томаса под дых. – Ты был с женщиной. Она – графиня де Локк?

– Не знаю таких. – Чистая ложь. Любому, кто читает газеты, известно, что они знакомы и работают вместе.

Повстанец снова ударил Томаса, из-за связанных рук и ног тот не сумел сохранить равновесие и повалился на колени перед нападавшим.

Несколько человек стояли поодаль, сложив руки на груди и ухмыляясь.