Страна игроков - Иван Жагель

– Вас проводят, – сказал он и, подозвав другого охранника, коротко пояснил: – К Ситичкину.

Еще разговаривая с Ситичкиным по телефону, Виктор решил, что заместитель председателя «Московского кредита» – зануда, но при встрече с ним понял, что ошибался, – тот был занудой в квадрате. На тощем, покрытом бледно-коричневыми веснушками лице этого человека без возраста было написано, что он сомневается во всем, даже в дате своего рождения. На стандартный вопрос Реброва от двери: «Господин Ситичкин?» – Ситичкин зябко повел плечами и в свою очередь спросил: «А вы кто такой?» И только выведав у Виктора половину его биографии, неохотно признался, что это он и есть.

Потом бегло пролистал принесенные ему бумаги, посмотрел на Реброва поверх узких, состоявших из двух прямоугольных стеклышек очков и сказал:

– Полагаю, нам теперь придется плотно с вами работать. – Он был явно огорчен этим обстоятельством. – Во всяком случае, я так понял нашего президента. Специалисты банка посмотрят ваши бумаги, и потом мы вам сообщим: надо нам что-либо еще или нет. Непосредственно контакты будете поддерживать с одной моей сотрудницей. Пойдемте, я вас с ней познакомлю…

Ребров был почти уверен, кто это будет. Еще со студенческих лет, когда ему доводилось с друзьями по общежитию ночи напролет играть в преферанс, он хорошо знал: если карта пойдет, то идет она долго, пока, наконец, ты не проигрываешь все сразу.

Виктор не ошибся. В небольшой комнате, куда завел его Ситичкин, за столом у окна сидела Анна Игнатьева.

За время, что они не виделись, Игнатьева слегка изменила прическу, сделала ее короче, – и в каштановых волосах появился медный оттенок, особенно хорошо заметный на фоне окна. Она немножко похудела, хотя, возможно, в тусклом свете зимнего дня все черты ее лица казались острее.

– Анна Ивановна, это представитель Союза молодых российских предпринимателей, – сказал Ситичкин. – Я вам говорил об этой организации и о планах Шелеста. Проверьте бумаги, которые принес… м-м-м… коллега, и обменяйтесь с ним координатами для дальнейшего сотрудничества…

После этой короткой речи зануда Ситичкин ушел так быстро, словно боялся подцепить здесь какую-то инфекцию.

Не меньше минуты Игнатьева и Ребров молча смотрели друг на друга. Виктор даже успел подумать: он предпочел бы, чтобы красивые женщины смотрели на него как-нибудь иначе. И еще он испугался, что сейчас произойдет какая-нибудь нехорошая, шумная сцена, и постарался прервать затянувшуюся паузу:

– Хотите – верьте, хотите – нет, в этот раз наша встреча – чистая случайность. – Он помолчал, но, так как Игнатьева продолжала смотреть на него широко открытыми глазами, добавил: – И вообще, я уже не работаю в «Народной трибуне». Сейчас я – один из сотрудников аппарата Союза молодых российских предпринимателей. Вот меня к вам и прислали.

– Ну да! – с ледяным сарказмом констатировала Анна. – В Москве десять миллионов человек, а с пригородами – все пятнадцать, а ко мне случайно присылают именно вас. Никогда не выигрывала ни в какие лотереи, но теперь, кажется, удача вернула мне все свои долги.

– В мире миллиарды людей, но кого-то из них судьба все равно сводит постоянно, и некоторые даже остаются друг с другом навсегда, – довольно рискованно для такой ситуации пошутил Ребров.

Однако Игнатьева пропустила эти слова мимо ушей.

– Вы сказали, что ушли из газеты, – уточнила она. – Значит ли это, что вы перестали заниматься историей смерти Лукина и что я уже не вхожу в число подозреваемых вами людей?

– Вас я теперь ни в чем не подозреваю, – подтвердил он.

– Ах, теперь! – с недоброй иронией передразнила она его. – Ну, спасибо! А когда же настало это «теперь»?

– Когда вы скрыли от Кроля, что я тот самый журналист, который писал о «Русской нефти».

– Но, амнистировав меня, вы собираетесь продолжать свое расследование?

– Да, собираюсь… Я понимаю, что это может звучать смешно. Как клятва любить вечно. Хотя… – он словно раздумывал, стоит говорить об этом или нет, – у меня уже есть некоторые успехи: недавно мне удалось найти вашего бывшего вице-президента Георгия Дзгоева. Он мне сообщил немало интересного и назвал фамилии людей, которые убрали Лукина и Медведева.

Игнатьева удивленно посмотрела на Виктора, но потом нахмурилась:

– Зачем вы сказали мне о Дзгоеве? Вы что, опять меня проверяете? Побегу я кому-то докладывать об этом или нет?

– Да нет же! Я просто хотел, чтобы вы знали: то, чем я занимаюсь, не так уж бессмысленно… К тому же, мне кажется, вам было бы полезно узнать, что говорил мне Дзгоев.

Игнатьева немного подумала, нервно вращая в своих длинных, ухоженных пальцах карандаш.

– Хорошо, я вас слушаю, – согласилась она.

– Не думаю, что здесь лучшее место для таких разговоров. Сейчас уже конец рабочего дня. Давайте я вас подожду в своей машине – она стоит в переулке – и подвезу домой. По пути все и обсудим, – предложил Ребров.

– Я на машине…

– Тогда… дойдите после работы до Старого Арбата. От банка это – две минуты пешком. Я буду ждать вас у театра Вахтангова. Немножко с вами прогуляемся, если, конечно, вы не против.

– Хорошо, я буду там через полчаса, – сказала она.

4

Ребров спускался по широкой мраморной лестнице со второго этажа, где находились кабинеты Игнатьевой и Ситичкина, как вдруг входная дверь распахнулась и в вестибюль вместе с клубами морозного воздуха стремительно вошли четверо крепких молодых мужиков. Очевидно, это был кто-то из своих, так как охранники уважительно посторонились.

Эти люди явно только что выскочили из машины – они были без пальто. У них были одинаковые темные костюмы и удивительно похожие пестрые, безвкусные галстуки. У Виктора даже мелькнула мысль, что получили они эту деталь своего гардероба на каком-то вещевом складе, где выдаются также сапоги и портупеи.

Двое из вошедших остались у двери, а двое других прошли вперед. Они довольно бесцеремонно отодвинули Реброва в сторону.

– Подождите минутку! – негромко, но очень убедительно сказал ему один из этих, не обиженных здоровьем ребят.

Было понятно: если Виктор попытается продолжить свой путь к выходу, с ним особо церемониться не будут.

На несколько секунд в вестибюле установилась мертвая тишина: возникло ощущение, что вот-вот должно произойти что-то значительное и это ни в коем случае нельзя пропустить. А потом входная дверь распахнулась и на пороге появился президент банка «Московский кредит» Владимир Шелест.

«Явление Христа народу, – с иронией подумал Ребров. – Живой олигарх!»

С тех пор как в России начались экономические реформы, немало людей успели сколотить приличные состояния, но не более чем за десятком из них закрепилось это прозвище – олигарх. Оно было запущено кем-то из оппозиционно настроенных политологов и мгновенно укоренилось в средствах массовой информации. Тем самым, в полном соответствии с основами политэкономии, подчеркивалось, что деньги сделаны не просто большие, а огромные и что эта когорта избранных имела теснейшие связи с властью.

Ребров никогда лично не встречался с бывшим вице-премьером, хотя довольно часто брал интервью у других членов правительства и чуть ли не через день ходил на пресс-конференции в различные министерства и ведомства. Он лишь видел Владимира Шелеста издалека или на экране телевизора и сейчас поразился холеной коже его лица и рук, мягким манерам, особенно бросавшимся в глаза на фоне мощных ребят из службы безопасности. Этот человек словно специально подчеркивал, что он владеет более мощным оружием, чем грубая физическая сила.

На губах Шелеста гуляла улыбка, какая бывает у людей, не сомневающихся в своей власти. Его серо-голубые глаза скользнули по вестибюлю и на секунду задержались на Реброве, однако только потому, что Виктор был здесь единственным посторонним человеком. Но уже в следующее мгновение взгляд Шелеста перебежал куда-то вперед, и он поднялся по мраморной лестнице на второй этаж, беззвучно ступая блестящими черными туфлями по красной ковровой дорожке.

5

Анна пришла к театру Вахтангова, как и обещала, спустя полчаса. За это время Виктор, одетый не по сезону – в тонкое пальто и кепку, – успел превратиться в большой кусок льда.

– Давайте куда-нибудь зайдем, – сжалилась она над ним.

Ближе всего оказался ресторанчик в американском стиле с дурацкими красными кожаными диванчиками и громадными фотографиями несравненной Мэрилин Монро. Они устроились в углу, у окна, и к ним тут же подошел парнишка-официант.

– Пожалуйста, чай, – сказала Игнатьева.

– Хотите что-нибудь съесть или выпить? – спросил Виктор.

– Нет, спасибо, – отказалась она.

– Может быть, десерт? – поднял брови официант.