Все зависит от нас - Владислав Конюшевский

Кравцов пребывал в возбуждении минут пять, поэтому, дождавшись когда он выдохнется я сказал:

— Не серьёзной была моя затея с выигрышем. И то, потому что её до этого не проверял. А вот «языков» брать, да часовых снимать, меня обучали о-о-чень грамотные специалисты. Так что двоих-троих, если напасть неожиданно, я положу без шума.

Потомок эмигрантов попыхтел, а мрачно глянув на меня поинтересовался:

— Убивать будешь?

На этот провокационный вопрос, постарался ответить максимально честно:

— Постараюсь только глушить. Но, вообще — как получится... И знаешь, ты сам говорил — сюда домохозяйки и приличные люди не ходят. Это ведь твои слова — «при выигрыше могут и не выпустить», так что контингент соответственный собирается... Мне ведь деньги нужны не на баб спускать, и не вино хлестать, а к себе вернуться, чтобы воевать дальше. Здешние же огрызки, под фрицами живут и в ус не дуют. В игры вон играют... А у нас там, если ты не забыл — война идёт. И чтобы встать в строй, я на многое пойду. Так что особой жалости к этой пене, не испытываю. Но всё равно, постараюсь только глушить...

Мишку похоже моя отповедь несколько смутила и он не нашёлся что возразить. В конце концов покряхтев, согласился, что это тоже вариант. Хлипкий и очень двусмысленный, но вариант.

На руку было то, что здание стояло на отшибе, в окружении деревьев и то, что на машине к нему не подъедешь. Единственная дорога, была перекрыта рухнувшим от бомб зданием, метрах в четырёхстах от пакгауза. А так как она была тупиковая, да и этот ангар считался заброшенным, то и расчищать ничего не стали, из-за чего приезжающие на автомобилях, топали сюда пешочком. До начала комендантского часа было ещё часа два, поэтому можно было рассчитывать, что хоть кто-нибудь да появиться. Обсудив план действий, в подступающей темноте, засев за деревьями, стали поджидать будущую жертву. Сильно хотелось курить, но сейчас я чувствовал себя как на боевом задании, поэтому мысли о куреве отгонялись легко и поглаживая небольшую, но крепкую палку, найденную здесь же, напряжённо вслушивался и в шум редких проезжающих машин и в звуки доносящиеся от пакгауза. В том, что из него кто-то выйдет, верилось слабо. Мишка говорил, что люди там на всю ночь зависают, и под комендантский час стараются не попадать, расползаясь оттуда уже утром. Получается, что у нас оставалась одна надежда — на вновь приехавших.

Минут сорок никого не было, затем от развалин послышались голоса. Судя по всему — двое топают. Так как машины не было слышно, значит, эти кутилы добирались на трамвае, остановка которого была дальше по улице. Пихнув в бок напарника, прошептал:

— Миша, как договорились — ты не лезешь, чтобы под руку не попасть. Двоих я быстро уложу...

В темноте не было видно, как он кивнул, но мне этого и не надо было. Это я больше сказал, чтобы его успокоить. Тем временем, стали различимы силуэты. Точно — двое идут. Дождавшись, когда они поравняются с нами, выметнулся из кустов, сразу приложив дубинкой по затылку ближнего. Тот, кто шёл чуть впереди, начал поворачиваться на шум, но получив палкой в лоб, так же без брыканий лёг на землю. С помощью Кравцова оттащили тушки подальше в кусты и сделав из их же кепок кляпы, связали несостоявшихся игроков. Потом, быстро обыскали слабо сопящие тела. В виде трофеев достался нож, кастет и два кошелька с общей суммой в тысячу девятьсот франков и пятьдесят рейхсмарок. Мишка после подсчёта чертыхнулся, но я ободряюще похлопал его по плечу:

— Фигня война, главное манёвры! Начало положено — ещё два раза по столько и здравствуй белый пароход!

На что напарник сварливо откликнулся:

— У этого подонка Мейлица — бывший угольщик, так что белизной там и не пахнет.

— Да по мне хоть говновоз, лишь бы до Болгарии добраться.

На это Кравцов только хмыкнул, после чего привязав ограбленных апашей к дереву, мы вернулись на позицию. На этот раз ждать долго не пришлось. Минут через двадцать, услышали, как хлопнули двери машины и она рыкнув мотором уехала дальше. А по тропинке через развалины стали подниматься какие-то люди. На этот раз трое. Было совсем темно, поэтому они подсвечивали себе фонариком, с синим светофильтром. Кстати хороший трофей. Мне всегда нравились эти немецкие фонари, с закрывающими отражатель фильтрами. У разведчиков с обеих сторон фронта, такие штуки пользовались огромной популярностью. Вещица небольшая, работающая от квадратной батарейки, зато очень удобная. Его можно за петельку пристегнуть к пуговице, оставив руки свободными, а три полозка с жёлтым, красным, и синим светофильтром, позволяют комбинировать различные сигналы. Пучков, в своё время врал, что видел с четырьмя полозками, но я ему не верю. Просто смысла нет, добавлять ещё один. Вспомнив Лешку, я вздохнул, но особо предаваться воспоминаниям времени не оставалось. Троица уже проходила мимо, поэтому я, опять шмыгнул из кустов за их спинами. Чпок! Дубинка с биллиардным звуком отскочила от наголо бритой башки первого. Атакованный, тихой, бесформенной кучей осел на землю. И тут везенье кончилось. Второй, который шёл с фонарём, успел развернуться и принял удар на поднятую руку. А потом, гад такой, начал махать ногами не хуже Ван-Дамма! Хорошо ещё без криков — только злобно пыхтя. Отбив два быстрых удара, я несколько отошёл от неожиданности и присев, достал его между растопыренных циркулем ног. Он меня по мордасам хотел ботинком зацепить, вот и раскрылся, не ожидая, что противник просто уйдёт вниз и влепит по беззащитному хозяйству кулаком. Попрыгунчик как стоял, с высоко поднятой ногой, так и свалился утробно завывая, по пути сворачиваясь в креветку. А только я повернулся к третьему, как в глаз прилетела такая плюха, от которой уже меня сдуло в придорожные кусты, попутно приложив челюстью о валяющийся камень. Чистый нокаут — даже сознание на несколько секунд выключилось...

Ёшкин кот! Сейчас нам капут и придёт. А всё Кравцов — не убивать, не убивать! Да если бы я их наглухо гасил, то было бы гораздо проще. А тут блин, силу приходилось сдерживать, вот и досдерживался... Не желая верить, что вся задумка была так бездарно просрана, ворочался на обочине, пытаясь подняться на непослушные ноги. Краем уха слышал буцкающие удары, но кто там кого бьёт, было непонятно. Во всяком случае, не я и не меня. Держась за дерево смог подняться и застыл, пережидая звон в голове. За это время, звуки ударов затихли и стало слышно чьё-то сопение. Потом перед глазами появилась двоящаяся Мишкина физиономия. Он открывал рот, что-то спрашивая, но потом увидев, что его не понимают, взвалил меня себе на плечо и резво поволок в сторону. Через несколько минут, я почуял, что прихожу в себя и дрыгнул ногами. Хрипящий Кравцов, упав на колени, осторожно сгрузил контуженое тельце напарника и тяжело дыша, откинулся рядом. Пока я прислушивался, нет ли погони, он отдышался и спросил:

— Ты как? Идти можешь?

— Могу, только не очень быстро... А что там случилось? Кто кого бил?

— Это я того боксёра, что тебя в кусты отправил, сзади по голове кастетом приложил. Крепкий зараза оказался, сразу даже не упал, поэтому пришлось ещё несколько раз добавить.

— А деньги, деньги?

Вдалеке послышались возбуждённые голоса, поэтому Михаил не ответил, а поставив меня на ноги, потащил в черноту деревьев, подальше отсюда. Минут через десять, поняв, что экстренной погони не предвидится, мы сбавили темп и прячась в тени, двинули к нашему домику. Комендантский час вот-вот должен был начаться, поэтому народу почти не попадалось и только эхо шагов разносилось на полквартала в обе стороны, заставляя нас напряжённо втягивать голову в плечи. Когда наконец сошли на тропинку ведущую к морю, я опять поинтересовался:

— Ты деньги взять успел?

— Вот

Мишка продемонстрировал два пухлых кошелька и сунув их опять за пазуху, виновато сказал:

— Ты меня извини, я понимаю, это из-за моего чистоплюйства так получилось.

Хорошо хоть понимает, что это его фактический запрет на убийства, меня чуть до кондратия не довёл. А самое обидное, если в этих портмоне, нужной суммы не окажется. Тогда выходит, что наши телодвижения были совсем зряшными. Хотя если судить по толщине этих бумажников... Но загадывать не буду, а то опять сглажу.

Когда ввалились в хибару, нас встретил испереживавшийся Игорь. Удивлённо глядя на мой закрытый глаз, он спросил:

— Ну что, как сыграли? И почему Илья, на маяк стал похож?

Тоже мне — приколист. Я на тебя посмотрю, на что ты похож будешь после такого удара. Хотелось сказать много слов, но сдержавшись и проигнорировав подкол, ответил:

— А вот сейчас подсчитаем, и станет ясно, сколько стоит мой фингал...

Птицын вытаращил глаза на кошельки, но спрашивать ничего не стал, видя как мы увлечены пересчётом бабок.

— Пять семьсот!

— И у меня семь и пятьсот оккупационными!

Глянув друг на друга мы с Кравцовым не сговариваясь расплылись в радостных улыбках. Потом подмигнув целым глазом, я выдал: