Проклятие Ирода Великого - Владимир Меженков

Махир со своими легионами и конницей прибыл в Эммаус на пятый день после получения письма Ирода. Объединенными силами двух армий взять Иерусалим не стоило никакого труда. Ирод, однако, и на этот раз решил воздержаться от штурма столицы, который неизбежно привел бы к значительным разрушениям в городе и гибели его жителей. Он предложил Махиру выманить Антигона из столицы и сразиться с ним в открытом поле. Махир отклонил это предложение, заявив, что по правилам ведения войны солдаты, участвующие в сражениях, имеют право на равную долю добычи из доставшихся им людей, скота и драгоценностей.

– А что достанется моим солдатам, если мы сразимся с Антигоном в открытом поле? – спросил Махир. – Разве что оружие врага, которого у нас самих вдосталь. Законы войны выдуманы не мною, а определены Моисеем, и я всегда следую этим законам, а не советам людей, мало сведущим в военном деле [186].

– Ты рассуждаешь, как правоверный еврей, – сказал Ирод.

– А я и есть еврей, хотя и не иудей, – сказал на это Махир. – Я признаю богов, которым поклоняется Рим, но во всем, что касается вопросов ведения войны, я черпаю полезное всюду, где нахожу [187].

Ирод и Махир спорили два долгих дня, но так и не пришли к единому мнению. На третий день Махир протянул Ироду свиток:

– Вот цена твоего промедления и вот что думает по этому поводу Антигон, чью голову, не окажись ты таким упрямцем, я еще два дня назад мог отправить в Рим.

Ирод развернул свиток и прочитал послание Антигона, адресованное Махиру. Антигон не был оригинален, и в этом своем письме он говорил о том же, о чем говорил всегда, и обещал Махиру то же, что обещал Пакору. Ирод, писал он, назначенный римским сенатом царем Иудеи, не заслуживает этого звания по тому одному уже, что он не еврей; Антигон же и Махир евреи по крови и потому лучше поймут друг друга, чем весь римский народ, к которому Антигон относится с величайшим уважением и в любую минуту готов подтвердить все прежние союзнические договоренности и соглашения, достигнутые между Римом и Иудеей. В конце своего письма Антигон обещал Махиру тысячу талантов и пятьсот самых прекрасных наложниц из числа евреек, если тот встанет на его сторону и поможет уничтожить Ирода со всеми его наемниками и предателями-евреями.

– Ну, теперь-то ты согласишься на штурм Иерусалима? – спросил Махир.

– Нет, я и теперь остаюсь при мнении, что голова Антигона не стóит разрушения Иерусалима и гибели его обитателей, – ответил Ирод.

– В таком случае я во исполнение приказа Антония начинаю действовать самостоятельно, – сказал Махир и, отобрав у Ирода свиток, вышел из дому, превращенного в штаб командования объединенных армий, с грохотом захлопнув за собой дверь.

Поход Махира на Иерусалим закончился провалом. И виной тому стал сам Махир, переоценивший свои силы. При появлении римских легионов и конницы под стенами города Антигон запер все ворота, приказал никого не впускать и никогда не выпускать из Иерусалима, а с наступлением ночи в лагере Махира появились никем не опознанные тени, которые подожгли римский обоз с осадными машинами и всем армейским имуществом, включая продовольствие. В довершение всего эти тени перерезали на ногах лошадей сухожилия, после чего, выведя из строя сторожевые посты, проникли в солдатские палатки и принялись убивать спящих легионеров и кавалеристов. Наутро среди выживших после ночного кошмара римлян распространился слух, что никем не опознанные тени, не ведавшие к чужеземцам ни малейшей жалости, были сикариями, подосланными Антигоном.

Разяренный от гнева Махир приказал оставшимся в живых воинам оцепить город и во что бы то ни стало найти в его стенах уязвимое место, которое существует в любой крепости. Но и этот его приказ не возымел должного действия: защитники Иерусалима по всему периметру его стен встречали римлян градом стрел и дротиков, бросали им на головы горящие куски асфальта, а с тыла их атаковали все те же тени-сикарии, появлявшиеся столь же стремительно, сколь стремительно исчезали, прежде чем римляне успевали выстроиться в боевые порядки. Проведя в бессмысленном противостоянии три долгих дня и неся невосполнимые потери, Махир дал сигнал к отступлению. Отступая, он, однако, избрал не прямую дорогу на Эммаус, а окольные пути, грабя и убивая всех, кто ему попадался на глаза, не делая различия между сторонниками Антигона и его противниками. Прежде, чем римляне вошли в Эммаус, сюда устремились сотни мирных жителей с жалобами на самоуправство и жестокость Махира.

Ирод вскочил на коня и выехал навстречу незадачливому союзнику. Едва завидев римлян, он дал коню шпоры и, подскочив к Махиру, набросился на него с упреками:

– Я немедленно отправляюсь к Антонию и доложу ему, что не нуждаюсь в союзниках, которые приносят мне и мирным жителям Иудеи вреда больше, чем врагам! Я и сам в состоянии справиться с Антигоном, запомни это!

Махир не остался в долгу.

– Если ты сам в состоянии справиться с Антигоном, то почему тратишь попусту столь драгоценное время? Со времени, когда Антигон вступил в союз с парфянами и объявил себя царем Иудеи, прошло больше года. И что за этот год успел сделать ты?

Ирод, вернувшись к своему войску, приказал ему собираться в Сирию. Махир, несколько поостыв, стал упрашивать Ирода:

– Пойми, горячая ты голова, я обязан выполнить приказ Антония, чего бы мне это ни стоило. Если ты надумал ехать в Сирию, то оставь здесь по крайней мере своего брата Иосифа, которому лучше, чем мне, известны местные нравы и обычаи.

В словах Махира содержался резон. Ирод, поразмыслив, отправил брату письмо с требованием немедленно явиться со своим отрядом в Эммаус и в дальнейшем выполнять все приказы Махира, кроме одного: ни под каким предлогом не брать Иерусалим штурмом и всеми возможными мерами стремиться сохранить жизнь мирных жителей.

Ирод вступил в Галилею, когда получил второе письмо от Вентидия. В письме этом римский полководец подробно изложил детали своего последнего сражения с парфянами, снова вторгшимися в пределы Сирии, и гибели Пакора. В постскриптуме Вентидий сообщил, что среди личных вещей Пакора были обнаружены два документа. Первый документ гласил: «Я, Антигон, сын Аристовула, внук царей Иудеи Александра Янная и Александры, продолжатель славного рода Хасмонеев [188], настоящим заключаю союзнический и военный договор с царем Парфии и Сирии Пакором на следующих условиях. 1) Царь Пакор оказывает мне всемерную поддержку в утверждении меня царем Иудеи. 2) После утверждения меня царем Иудеи я обязуюсь выплатить царю Пакору 1000 талантов золотом и предоставить в его полное распоряжение 500 самых прекрасных женщин-евреек, включая мою племянницу Мариамну, славящуюся своей красотой, ныне жену простолюдина и врага всех иудеев идумеянина Ирода». Документ был скреплен личной печатью и подписью Антигона. Второй документ был написан Пакором и скреплен его подписью и печатью. Вот что говорилось в нем: «Я, царь Парфии и Сирии Пакор, настоящим сообщаю. 1) Я соглашаюсь с условиями заключенного между мною и наследником Хасмонеев Антигоном союзнического и военного договора, равно как подтверждаю, что я сделаю все от меня зависящее, чтобы условия эти были выполнены. 2) В случае, если богам будет угодно взять мою жизнь прежде, чем Антигон утвердится на царстве в Иудее, я завещаю весь его долг передо мной (1000 талантов золотом и 500 самых прекрасных женщин-евреек, включая жену Ирода Мариамну) сполна передать Риму и римскому народу». Вентидий спрашивал, знал ли Ирод о сделке, заключенной между Антигоном и Пакором, и не считает ли он, что теперь, когда условия этой сделки нашли документальное подтверждение, Антигон заслуживает более лютой смерти, чем Пакор, погибший в бою как солдат?

Ирод не стал отвечать на письмо Вентидия. Он лишь с ненавистью подумал о старике в пещерах Галилеи, убившего всю свою семью и прежде, чем покончить жизнь самоубийством, проклявшего его.

– Сколько еще проклятий просыплется на мою голову и сколько еще прольется крови иудеев, прежде чем они поймут, что я желаю им одного только добра и ничего кроме добра? – гневно произнес он, пряча письмо Вентидия.

– Мой господин желает, чтобы я записал эти слова? – спросил случившийся рядом Диофант, никогда не расстававшийся с пером и чистым листом пергамента.

– Не нужно, – ответил Ирод и обратился к начальнику своих телохранителей, арабу по происхождению Коринфу. – Найди Терона и передай ему, чтобы он срочно явился ко мне.

Терон был опытным воином, начавшим служить у Ирода еще в то время, когда тот был назначен областеначальником Галилеи. Не желая подвергать опасности жизнь ветерана, Ирод по возвращении из Рима сделал его своим ординарцем. Когда Терон явился, Ирод приказал ему объехать всех командиров и передать им его устный приказ: войско направляется кратчайшим путем в Антиохию. По дороге держаться всем вместе и ни на что не отвлекаться. В авангарде и на флангах пойдет конница Юкунда, на которого возлагается охрана войска на марше на случай, если на него вздумают напасть шайки разбитого Вентидием войска парфян, которые, по данным разведки, не желали уходить из Сирии без добычи. Забота об обозе, следующего в арьергарде, поручается пехотинцам под командованием Терона.