Афера - Стивен Фрей

Замерцал экран компьютера. К властям идти, собственно не с чем. То, что он накопал, возможно, заинтересует пару налоговиков, Бормана можно зацепить, но против «Семерки» у него пока ничего нет. Даже факта ее существования ему не доказать. Есть папки, но этого мало. Нужны факты, например, факт связи «Семерки» с гибелью Джереми Кейса. Нужны распечатки телефонных разговоров. Следует отыскать источник того миллиарда долларов, который поступил месяц назад на счета Южного Национального якобы из Германии, но, как теперь становится ясно, на самом деле — от «Семерки». А главное — надо понять, что стоит за всем этим.

Да и в любом случае — как ему обращаться к властям? От умершего охранника в Толедо, Огайо, никуда не денешься. И если передать законникам папки из кабинета Чеймберса, им понадобится совсем немного времени, чтобы установить связь Фэлкона с гибелью этого охранника. Фэлкон задержал дыхание. Охранник мертв. И в этой смерти повинен он. Он просто наблюдал, как изо рта у него течет кровь. И молил Бога, чтобы тот поскорее умер. Фэлкон покачал головой. Нельзя сейчас обо всем этом думать. Но потом все равно придется разбираться с самим собой, со своей совестью.

Фэлкон подключился к Интернету и зашел на сайт «Пенн-мар». Колонку новостей пропустил, нашел статью о судебном процессе, быстро пробежал ее. Вот оно! Название адвокатской конторы. Кливленд, «Миллер и Прескотт». И главный юридический советник истца — Тернер Прескотт. Тот самый Тернер Прескотт, чье имя значится в списке. На этот счет у Фэлкона сомнений не было. Он вглядывался в мерцающий экран компьютера. И тут перед ним открылась вся чудовищность замысла этих людей.

Внезапно заверещал телефон. Фэлкон услышал, как застонала Алексис. О Господи, и как же это он не догадался вилку из розетки вытащить? Теперь уже поздно. Фэлкон никак не мог оторваться от экрана. Надо еще разобраться с Резерфордом и Хендерсоном. Но времени больше нет. Он выключил компьютер и бросился к двери.

— Борман?

— Я.

— Это Уинтроп.

— Слушаю.

— Ну, как там дела?

— Учитывая то, что мне вот-вот предстоит умереть, можно сказать, неплохо.

Кажется, Уинтропа не развеселил намек на спектакль, который собирается поставить Феникс Грей.

— У Прескотта ничего не изменилось, все еще собирается взорвать свою бомбу завтра в суде? — спросил Борман.

— Ну да.

Борман рассмеялся.

— Право, даже не верится, что проект «Плеяда» вот-вот осуществится.

— Да. Мы в шаге от цели. Слушайте, сегодня, не позднее трех, вам с Греем надо убраться из Нью-Йорка. Как только Прескотт выложит на стол свои экологические карты, на вас всех собак спустят.

— Не беспокойтесь, не будет меня здесь. До обеда схожу в банк, а в час уйду, чтобы поспеть в Ла-Гуардиа на двухчасовой рейс до Лос-Анджелеса. Во всяком случае, так подумают все. Считается, что мне нужно посетить наше калифорнийское отделение. На самом-то деле, конечно, я там и носа не покажу.

— Хорошо. А ключи от машины вы оставили там, где Грей может до них добраться?

— Спокойно, спокойно, Грэнвилл. С Фениксом я говорил. Все под контролем.

— Ладно, вы уж извините меня, ведь я четыре года только и жил и дышал одним этим делом.

— Кандидата в покойники Феникс нашел? А то в понедельник, когда мы разговаривали, его еще не было.

— Нашел. — Уинтроп немного помолчал. — А как Барксдейл и Фэлкон вчера слетали в Толедо?

— Да вроде все в порядке. Барксдейл вчера, как вернулся, сразу позвонил мне. Они уволили Сотоса и еще кучу дел провернули. Имея в виду завтрашнее выступление Прескотта, пожалуй, даже слишком много, ведь все это только для отвода глаз. Впрочем, кашу маслом не испортишь, понятно ведь, что по идее Южный Национальный и должен как можно скорее брать быка за рога. Естественно, ни Барксдейл, ни Фэлкон ни о чем не догадываются.

— Да, а с ним-то как?

— Все нормально. Вчера он в последний момент улетел из Толедо вместо Нью-Йорка в Даллас. Какую-то новую сделку проворачивает.

— Это точно? — В голосе Уинтропа послышалась некоторая настороженность.

— Точно. Да, раз уж о нем зашла речь, мы когда запустим компромат на Фэлкона?

— Только на следующей неделе. Завтра Бейли Хендерсон напишет у себя в «Файнэншиал кроникл» о деятельности «Лоудстар», а в пятницу или в субботу опубликует материалы Лейна. Так что не стоит сразу раскрывать все карты.

— Пожалуй, только...

— Извините, Борман, мне тут по другому телефону звонят. Понятия не имею, кто бы это мог быть. Ладно, сейчас разберемся. Вы еще долго дома будете?

— Десять минут.

— Может, успею перезвонить. Если нет, найду вас в банке.

— Да? А я-то думал, вы не хотите звонить мне в Южный Национальный. Впрочем, сейчас мы уже так близки к финишу, что это вряд ли имеет значение. Ладно, все.

— Пока, Грэнвилл.

Уинтроп, не попрощавшись, переключился на другую линию.

— Да? — В трубке было слышно затрудненное дыхание. — Слушаю вас. Кто это?

— Чеймберс.

Уинтроп сразу понял: что-то случилось. Он даже не упрекнул собеседника за то, что тот звонит по этому номеру, хотя не раз предостерегал от этого и Чеймберса, и других.

— Что там у тебя, Девон?

— Э-э... как бы сказать... плохо дело. Очень плохо.

— Да что случилось-то?

— Самому до сих пор не верится. — Чеймберсу было трудно говорить. — Беда.

— Объясни толком, в чем дело?

— Взлом.

— Взлом? Какой? Где?

— Да здесь, в «Пенн-мар».

— Девон, выражайся яснее. Просто скажи, что случилось. У меня нет времени загадки разгадывать.

— Я сам только что все узнал. Сначала эти ребята связались с Лэндоном. А он и понятия не имел, что я устроил в этой комнате свой кабинет. То есть это он утверждает, что не имел, но я ему верю.

Речь Чеймберса напоминала нечленораздельное бормотание, но от того, что Уинтроп понял, у него волосы на затылке зашевелились.

— Комната, которую ты используешь под кабинет, — это туда кто-то вломился? — Уинтроп говорил как учитель со школьником, но другого выхода не было. Чеймберс еле-еле выдавливал слова.

— Да.

— Взломщики что-нибудь похитили?

— Убит охранник. Полиция считает, что он застал незваного гостя врасплох. Он застрелен из собственного пистолета. А пропало... пропали мои материалы.

— Какие материалы?

Чеймберс молчал.

— Какие материалы, Девон? — Уинтроп едва сдерживался.

— Материалы, касающиеся «Семерки», экологической информации «Пенн-мар», недвижимости компании «Лоудстар». Словом, все.

— Ты шутишь? Это розыгрыш такой? Скажи, что это дурацкая шутка и ты просто решил посмеяться надо мной напоследок. Ну же! Если это правда, нам грозит катастрофа.

На другом конце провода повисло молчание. Уинтропу стало жарко. Фэлкон!

— Отдел переводов.

— Эдди? — Фэлкон нарочно понизил голос.

— Он самый.

— Эдди, это Эндрю Фэлкон. — Вообще-то на сей раз можно было позвонить и из дома. Теперь он сюда не скоро вернется. Но если в его квартире завелись «жучки», если они прослушивают его — а кто эти «они», ему теперь известно, и что прослушивают, тоже сомнений нет, — то и до Мартинеса легко доберутся. А этого допустить нельзя. Мартинес нужен ему.

— А, мистер Фэлкон, это вы? Привет. Рад слышать вас.

По тону собеседника Фэлкон понял, что, напротив, слышать его совсем не рады.

— Что-нибудь откопали?

— Имеете в виду денежные переводы?

— Ну да. — А что еще он может иметь в виду? Мартинес явно виляет.

— Нет. — Он не хотел говорить Фэлкону, что после их последнего разговора даже не пытался заниматься поисками. — Найти эти деньги, а потом найти того или тех, кто их перевел, — вопрос исключительной важности. Я даже не могу объяснить вам, насколько это серьезно.

— А может, все-таки попытаетесь?

— Нет! Смысла не имеет. Но для вас-то это обычная вещь.

— Так, так.

Фэлкон уловил в голосе Мартинеса сомнение.

— Слушайте, Эдди, для вас цена вопроса — две тысячи долларов. Наличными, друг мой.

Мартинес чуть трубку из рук не выронил от изумления. Две тысячи! Нет, положительно что-то происходит, какая-то подковерная борьба, от которой ему лучше держаться подальше. Да, но деньги... Они ему совсем не помешают. У Эдди затуманился взгляд. Даже не думай! Но ведь платят ему в банке немного, а фургон на последнем издыхании. Двигатель и трансмиссия ни к черту. И ремонту не поддаются. Скоро придется покупать новую машину, и первый взнос как раз и составит две тысячи. А накоплений у него нет. Ноль. Он с женой и четырьмя детьми живет от зарплаты до зарплаты. Мартинес снова прижал трубку к уху.

— Пять тысяч, Эдди, — уже с нетерпением бросил Фэлкон. Не нравился ему этот торг, но сейчас главное — время.

— Пять тысяч? — Мартинес поперхнулся.

— Да. Наличными.

Мартинес огляделся, не следит ли кто за ним.

— Ну же, Эдди, решайтесь!