Сказки про Сталина - Пантелей

командующий армией Республики Аляска, генерал Мэтью Риджуэй глядел в иллюминатор на проползающие внизу развалины Лондона. Именно ему, как генералу-губернатору Англии и Уэльса предстояло что-то с ними делать. Китайцы на месте бывшего Шанхая срезали грунт на метр, и отсыпали им волноломы и искусственные острова, здесь ему предстояло сделать что-то подобное.

Хуже другое. У китайцев навалом военнопленных британцев и французов из гарнизонов в Юго-Восточной Азии, а у него самого пленных почти нет. Чертовы британцы словно задались целью – сдохнуть в этой войне все до единого. Армии то и дело приходится танками давить баррикады из легкой мебели, защищаемых только женщинами и детьми с охотничьими ружьями девятнадцатого века.

Мэтью Риджуэй тяжело вздохнул. Его армия хоть почти и не несла потерь, но продвигалась вперед буквально по колено в крови, а то ли еще будет. Разведка доносит, что на севере в ополчение собрано такого вот мяса уже больше миллиона, и с ними тоже придется что-то делать. А русские, между тем, высадив всего два полка десанта, почти совсем без стрельбы заняли Эдинбург и Глазго. Там все тихо, никаких ополчений, уже работают все коммунальные службы. Русские даже мэров менять не стали, даже полицию не стали разоружать. «Магия у них что ли какая-то? Надо этот коммунизм внимательно поизучать…» Риджуэй снова тяжело вздохнул. Кем он войдет в историю? Мясником хуже Гитлера?

Хорошо хоть не пришлось бомбить Лондон. Большое спасибо китайским tovariscsham - хоть этот грех на нем не повис. Министр обороны отвернулся от иллюминатора и посмотрел на сидящего напротив представителя союзников при его штабе – генерал-полковника Голикова. Филипп Иванович наблюдал в иллюминатор совершенно равнодушно. Почувствовав на себя взгляд Риджуэя, русский повернулся

- Этот парень, китаец, на самом деле не погиб. Сутки спустя застрелился. И знаете, генерал, я его понимаю. Больше ста тысяч жизней разом забрать… Честно скажу, не знаю – смог ли бы я сам, с таким грузом дальше жить. Думаете, что с этим дальше делать?

- И об этом тоже. Но больше о том – какое же счастье, что не мне пришлось этот приказ отдавать.

- Я думаю, что Мао совесть нисколько не мучает.

- У Мао есть для своей совести оправдания, а у меня бы их не было.

- У Трумэна не было и ничего, как-то жил.

- Трумэн был редким подонком, генерал. Таких лучше душить еще в колыбели. Рузвельт бы такого приказа ни за что не отдал.

Риджуэй нажал кнопку внутренней связи и проговорил уже в микрофон.

- Достаточно, майор, насмотрелись. Курс – «База один»

- Есть, сэр.

Отключившись, снова повернулся к Голикову.

- Завидую я вам, генерал.

- В чем же, простите?

- Не знаю, как это объяснить. Мне кажется, что вы несете в этот мир добро. А я себя ощущаю бесцельно суетящимся, и из-за этого постоянно допускающим ошибки… Скажите, генерал, что бы вы на моем месте сделали с тем «мясом», что сейчас собирают «лаймиз» под Манчестером?

* * *

15 июля 1953 года. Остров Кипр, Ларнака. Штаб Израильско-добровольческого десантного корпуса.

- Опять ты психуешь как баба в месячные, Моше. Опять глаз красный, как у упыря, и поблескивает безумием. Нельзя тебе воевать, бешеный ты. Война – это математика. Тут считать надо, а не психовать. Вот премьер-министром ты мог бы стать отличным. Ты хоть и псих, но не идиот.

Лазарь Моисеевич Каганович закончил чистить апельсин и зажевал дольку.

- Иди поспи. Нельзя изводить себя из-за каждого идиота. Знаешь, сколько их у нас в Великую войну было? Если бы из-за каждого дурака так изводились – давно бы все извелись. Ну куда он от тебя денется с острова, этот Юсуф? А и денется – то и хрен с ним, будет, как шакал, до конца своей никчемной жизни, по оврагам кости дохлых лошадей глодать. Кипр – наш. Ты его взял. Больше брать нечего, Моше. Военную карьеру пора заканчивать. Хочешь апельсинчика?

- Не хочу. И апельсин не хочу, и в премьер-министры не хочу.

- А чего хочешь?

- В добровольцы пойду. Уеду от тебя куда подальше – в Австралию, или Новую Зеландию.

- Иди проспись, покоритель кенгуру. Поймает тебе Бердибеков твоего Юсуфа. Сразу надо было ему поручить.

Действительно, война уже заканчивалась, и Моше Даян это прекрасно понимал. Сразу после капитуляции войск интервентов в районе Канала, израильско-добровольческие корпуса были переформированы – в чисто израильский, который отправили освобождать Кипр, и чисто добровольческий, который под командованием генерал-майора Араба Шамоевича Шамилова сейчас выполнял интернациональный долг по освобождению народа Курдистана от Османского ига. Впрочем, чисто израильский корпус на три четверти был укомплектован из тех евреев, которых «прислал» Сталин, а разведбат подполковника Бердибекова так и вовсе на сто процентов. Израильская армия говорила по-русски, пользовалась русским оружием и несла службу по русским уставам.

В Коммунистическую партию Израиля, генерал-половник Даян вступил на следующий день, после капитуляции корпуса Стивенса. Прямо в его бывшем штабе, в Исмаилии. И немедленно был назначен Секретарем ЦК КПИ. Партии, которая, несомненно, выиграет предстоящие осенние выборы в Кнессет. И умом Даян уже все понимал, переругивался он со своим комиссаром просто по привычке. Он понимал, что этот наглый русский еврей его развел как лоха на рынке, но не обиделся. Переругивались они всегда беззлобно. После Кипра рост популярности КП Израиля примет просто взрывной характер, а выборы на этом фоне превращаются в голый фарс. Моше Даян это понимал, и не спалось ему именно поэтому. А вовсе не из-за бородатого башибузука Юсуфа. Того-то, конечно, Бердибеков поймает. И все его «войска» поймает, одним своим батальоном.

- Ладно, ребе, пожалуй - ты прав. Пойду прилягу. Может мне Австралия хоть приснится.

* * *

17 июля 1953 года. Дамаск. Столица Народной Арабской Республики. Ближневосточная конференция по преодолению кризиса колониального наследия.

Президент, созданной всего пять дней назад, Народной Арабской Республики, включившей в себя по итогам войны Киликию и юго-западную часть Ирака, генерал-лейтенант* Гамаль Абдель Насер, по традиционному праву хозяина мероприятия, еще накануне получил «Аудиенцию» у «Красного Императора», поэтому прозвучавшим словам Рокоссовского нисколько не удивился.

*в армии НАР были приняты Советские уставы и система званий, условно-боеспособным в ней считался один армейский корпус, поэтому и такое скромное звание

- Советское правительство признаёт Израиль ядерной державой, по факту честно взятых трофеев. Израиль ответственный международный игрок и наш надежный союзник. По окончании войны, мы планируем созвать конференцию о полном запрете ядерного, химического и прочих типов оружия