Паломничество в Святую Землю Египетскую - Томаш Миркович

Одна туристка что-то шепнула другой, обе захихикали. Гид бросил на них гневный взгляд.

– Ничего смешного. Продолжение рода, как и лишение кого-либо такой возможности, – это во всех древних религиях вещи очень важные. Согласно греческим мифам, Хронос оскопил своего отца, Урана, и бросил его отрубленное орудие в море. Оно поплыло, производя пену; именно из нее родилась Афродита. В старинных верованиях содержатся красота и логика, не всегда для нас очевидные. В Египте каждое от дельное зернышко символизировало гроб Осириса. Твердое и холодное, когда во время сева его бросали в землю, спустя несколько месяцев оно прорастало и возрождалось к жизни как бог, воскресший из мертвых. Египтяне считали хлеб телом своего бога и поэтому, кстати, без сопротивления приняли таинство причастия, которое для многих других народов ассоциировалось с каннибализмом.

Гид замолчал и направился к лестнице. Алиса вместе с группой туристов двинулась следом. Вскоре они оказались в большом, длинном зале, наполненном десятками икон. К удивлению Алисы, на многих виднелись арабские надписи.

– Вот, пожалуйста, иконы – коптские, нубийские, греческие и русские, – объявил гид. – Позже, когда вы будете осматривать фаюмские портреты, вы убедитесь, как сильно на иконописцев повлияло египетское искусство первых веков нашей эры. Посмотрите внимательнее на коптские иконы. Коптский язык – это поздняя форма египетского, только для записи использовались не иероглифы, а буквы греческого алфавита, к которым было добавлено еще несколько символов. Но когда большинство египтян перешли в ислам, этот язык за тысячу лет совсем вышел из употребления. Поэтому на многих иконах – арабские надписи.

Экскурсовод подвел свою паству к витрине с иконами, главный мотив которых составляла отрезанная голова святого Иоанна Крестителя. На нескольких виднелась сама голова, лежащая на серебряном блюде или в золотом кубке, до половины наполненном кровью. Одна икона представляла бородатую фигуру святого во власянице, сандалиях и с ангельскими крыльями, держащего в левой руке золотой сосуд, в котором покоилась его отрезанная голова. Голова в сосуде и голова, остававшаяся у него на плечах, различались лишь мелкой деталью: у той глаза были закрыты, а у этой – открыты. На другой иконе девушка с распущенными волосами держала миску с истекающей кровью головой, а солдат в серебряных доспехах протягивал к ней руку.

Экскурсовод подождал, пока его подопечные рассмотрят иконы как следует, после чего сказал:

– Ирод Антипа, сын Ирода Великого, который отстроил Иерусалимский Храм, женился на дочери Аретаса, царя Набатейского. Но позже он воспылал любовью к Иродиаде, жене своего родного брата Филиппа, и решил на ней жениться. Когда святой Иоанн Креститель осудил их кровосмесительный союз, Иродиада принялась уговаривать мужа, чтобы тот велел убить пророка, но муж не хотел брать на совесть такое страшное преступление. Он велел только арестовать его и бросить в темницу. Кровожадная Иродиада не сдалась; она ждала только подходящего момента.

Такой момент настал, когда Ирод устроил роскошный пир на свой день рождения. Во время пира Саломея, дочь Иродиады и Филиппа, забавляла пирующих танцем. Ее танец, известный как танец семи покрывал, был так прекрасен, так исполнен чувственности, что, когда она закончила, Ирод вскочил с места и воскликнул: «Дам тебе что только хочешь, хоть полцарства!» Саломея спросила у матери, что попросить у Ирода, а та сказала ей потребовать голову пророка. У Ирода не было выбора. Он позвал палача, велел ему казнить святого и принести его голову девушке.

Саломея с головой святого Иоанна Крестителя, как вы наверняка знаете, была одной из излюбленных тем в европейском искусстве, так же как и Юдифь с головой Олоферна. Собственно, до сих пор неизвестно, почему именно мотив женщины, держащей отрубленную голову, пользовался такой популярностью. Ведь если еще можно понять, почему увековечивалась Юдифь – героиня, которая, убив ассирийского полководца, спасла от гибели свой город, – то изображения Саломеи, словно она героиня или святая, просто удивительны. Создается впечатление, что на самом деле художников в этой теме привлекало нечто, не имеющее ничего общего с библейскими фигурами Саломеи и Юдифи; им скорее важно было соединение эротики и смерти. Юная, привлекательная Саломея и более зрелая, но тоже прекрасная Юдифь – это как бы две ипостаси одной фигуры, извечный архетип женщины, посвятившей себя Богу, и вместе с тем воплощение разрушительного аспекта Великой Богини.

Некоторые из вас наверняка видели в лондонской Национальной галерее портрет султана Мехмеда II кисти Беллини Джентиле, венецианского художника эпохи Кватроченто. Я расскажу вам историю, связанную с возникновением этой картины. В 1479 году Мехмед II, завоеватель Константинополя, пожелал, чтобы Венецианская Республика прислала ему своего наилучшего художника, который написал бы его портрет. После долгих совещаний было решено поручить эту миссию Беллини Джентиле. Султан был восхищен и портретом, и выполненным позже огромным полотном, представляющим въезд в Стамбул чужеземного посла. Щедрость могущественного владыки не знала пределов, а экзотический город восхитил венецианского художника; казалось, он долго не вернется в родные края. Но внезапно он передумал. И знаете почему?

Экскурсовод обвел взглядом столпившихся вокруг него туристов, но те только качали головами.

– В это самое время султанский флот осаждал остров Родос, на котором обосновались госпитальеры. Мехмед II однажды спросил художника, кем был святой Иоанн Креститель, которого орден избрал своим покровителем после роспуска тамплиеров, и Джентиле, желая сделать султану сюрприз, нарисовал отрубленную голову святого. Но когда он показал свое произведение государю, тот, вместо того чтобы восхититься и снова осыпать его золотом, расхохотался. «Отрубленная голова выглядит совершенно иначе!» – воскликнул он. «А как?» – спросил художник. Султан сказал что-то по-турецки одному из янычаров, стоявших в карауле при его особе, и показал пальцем на раба, помахивавшего большим веером. Янычар достал саблю, шагнул вперед и широко замахнулся. Голова раба упала на пол. «Вот так», – сказал султан художнику. «Вижу», – прошептал Джентиле побелевшими губами. И постарался покинуть Турцию как можно скорее. Мораль здесь такова – и ради нее я и рассказываю эту историю всем группам туристов, которые мне случается сопровождать, – что даже у самых культурных людей Востока иная система ценностей, чем у нас. Мы должны об этом помнить, посещая заморские страны, и не отрываться от группы не углубляться в узкие переулки в старых арабских кварталах, особенно в вечернее время. Не хочу вас пугать, но не могу не рассказать об одном случае, который произошел в Александрии всего лет тридцать назад. У шведского вице-консула испортился автомобиль. Он оставил жену в машине, а сам отправился искать телефон, чтобы позвонить в консульство и попросить о помощи. Когда вернулся, оказалось, что жена сидит точно в той же позе, в которой он ее оставил, но без головы. Вице-консул вызвал полицию, которая начала тщательно прочесывать окрестности. Полицейские решили также допросить группу бедуинов, кочевавших поблизости. Те хором уверяли, что ничего не видели, но вдруг из-под платья у одной из женщин выпала отрубленная голова. Бедуины, оказывается, убили шведку и отрубили ей голову, потому что у нее были золотые зубы. Собирались их повыдергивать. Страшно, правда?

Испуганные пенсионеры энергично закивали и еще теснее сбились в кучку. Не было никакого сомнения, что с этой минуты никто из них не отойдет от экскурсовода дальше чем на полметра.

– Эту историю описал Лоренс Даррелл в «Юстине», одной из повестей, составляющих «Александрийский квартет». Рекомендую ее вашему вниманию. Если же вернуться к Иоанну Крестителю, то не он один потерял голову; такой казни подверглись многие святые. Те из вас, кто бывал во Франции могли слышать историю святого Дениса, который уже после казни несколько часов ходил по Парижу, держа свою голову под мышкой.

Экскурсовод умолк и двинулся вместе с группой к следующей витрине. Алиса осталась на месте. Слушая экскурсовода, она вспомнила антимасонскую брошюру: там говорилось что поклонники Изиды почитали изображения Саломеи с головой Иоанна Крестителя, полагая их изображениями египетской богини, держащей вновь обретенную голову Осириса. Л может, они поклонялись самой Саломее? Может, они считали и ее – внучку Ирода Великого, восстановившего Иерусалимский Храм, – и Юдифь, убившую Олоферна, воплощениями Изиды, так же как и царевну Родопис?

Вспомнилось ей и другое: осматривая дворец в Виланове, она видела там принадлежавшую Собесскому картину «Саломея с головой Иоанна Крестителя» кисти Лукаса Кранаха-старшего. Экскурсоводша пояснила, что в инвентарной книге, составленной после смерти короля, он фигурировал как «Образ Иродиады с головой св. Иоанна», но не смогла объяснить, почему позже название было изменено. Алису поразило, что Людвика Мария, которую автор брошюры считал очередным воплощением богини, поступила в точности так же, как Иродиада, мать Саломеи, – вышла замуж сначала за Владислава IV, а потом за его родного брата, Яна Казимира. И их союз современники тоже клеймили как кровосмесительный. Что это могло означать? И неужели тот факт, что Собесский владел подобной картиной, не подтверждал, хотя бы частично, тезис о его связи со странным культом?