День горящей брони - Макс Алексеевич Глебов

низких орбитах было более чем достаточно. Многотысячная орда десантных кораблей, густо прикрытая корветами и атмосферными истребителями, расцветила экраны радаров кораблей Уилсона россыпью красных отметок.

Крейсера открыли огонь. Экономить боезапас не имело никакого смысла, и почти полтысячи ракет ушли к целям практически единым залпом.

— Авианосцу поднять истребители и штурмовики «Моргенштерн»!

Палубная авиация была давно готова к взлету и ждала только приказа. В том, что вслед за залпом Второго флота последует неминуемый ответный удар, никто из командования не сомневался.

— Флоту приготовиться к отражению воздушной атаки!

За ПВО флота отвечали девятнадцать эсминцев типа «Арли Бёрк» и четыре фрегата. Их основным противовоздушным оружием являлись ракеты «Стандарт-2». Заатмосферные цели они поражать не могли, но на дальности до ста пятидесяти километров неплохо справлялись со своими задачами. Конечно, для систем противоракетной обороны кронсов «Стандарты» были несложной целью, но в данном случае ставка делалась на их массированное применение.

Противник не заставил себя ждать. Неожиданный ракетный удар по эсминцам на орбите, десантным транспортам и уже высадившимся танкам, судя по всему, оказался для кронсов достаточно болезненным, и вынудил их всерьез воспринять новую угрозу.

Среди начавших активное маневрирование кораблей Второго флота стали густо подниматься огромные султаны кипящей воды в местах ударов прилетавших с орбиты сгустков плазмы. Зимняя ночь превратилась в сумрачный день, разрываемый молниями орбитальных залпов, пусками ракет, и выстрелами рельсовых пушек.

Рельсотроны удалось установить только на авианосец «Гарри Трумэн». Это оружие потребляло просто прорву энергии, и быстро переделать под его носители крейсера и эсминцы не получилось. Зато два атомных реактора авианосца типа «Нимиц» вполне справились с накачкой накопителей четырех рельсовых пушек. Количество палубной авиации при этом, естественно пришлось уменьшить, но в новых обстоятельствах это не представлялось критичным.

Рельсотроны вели огонь по воздушным целям, которых с каждой минутой в небе вокруг кораблей Второго флота становилось все больше. Силовой щит, прикрывавший авианосец, уже дважды ярко вспыхивал, отражая касательные попадания плазменных сгустков.

Крейсера тоже пока держались, а вот эсминцам и фрегатам, не имевшим защитных полей, приходилось туго. Пять из них уже горели. Во вспышках взрывов и выстрелов Уилсон видел на воде спасательные плоты и множество людей, спешно покидающих гибнущие корабли. Прямо на его глазах от прямого попадания сдетонировал боезапас эсминца «Балкли». Корабль буквально разорвало пополам, и он почти мгновенно затонул. Однако всё это командующий фиксировал лишь краем сознания. Жестокое сражение требовало от него предельного напряжения сил.

Несмотря на понесенные потери, плотность огня зенитных средств Второго флота всё ещё впечатляла. Даже системы противоракетной обороны корветов противника не всегда справлялись с одновременными ударами десятков ракет. Однако главный урон врагу наносили рельсовые пушки. Сбить летящий с весьма впечатляющей скоростью цельнометаллический снаряд не получалось даже у их плазменных орудий. Попадания приходилось принимать на силовой щит, а у корветов и истребителей он не так хорош, как у более тяжелых кораблей.

И всё же в бою явно наступал перелом. Кронсов было слишком много, а боевые возможности флота Уилсона имели свои границы.

— Командиры эсминцев и корветов сообщают об исчерпании боезапаса зенитных ракет, сэр! — перекрикивая грохот боя, доложил дежурный офицер.

Уилсон молча кивнул. При такой интенсивности огня этого следовало ожидать. Отбиваться было уже практически нечем. Из относительно дальнобойного оружия у него остались только рельсовые пушки авианосца. Артиллерийские установки «Вулкан», еще не израсходовавшие боезапас, были средствами ближнего боя, а на короткую дистанцию кронсы выходить не собирались.

— Сэр, мы потеряли ракетный крейсер «Монтерей»!

Контр-адмирал с горечью наблюдал, как один за другим гибнут его корабли. Авиагруппа «Гарри Трумэна», включая оба полученных от русских «Моргенштерна», тоже была уже потеряна. Впрочем, какой-то шанс спасти значительную часть флота у него еще оставался.

— Всем кораблям, кроме флагмана, прекратить огонь и рассредоточиться!

Уилсон рассчитывал на то, что с помощью маскировочных полей и беспилотников имперской конструкции уцелевшим кораблям флота удастся выйти из боя. Его авианосец, продолжавший вести огонь по противнику, должен был отвлечь на себя силы кронсов и дать остальным шанс уйти. Никто не пытался оспаривать полученный приказ. В сложившихся обстоятельствах это было бы глупо.

Защитное поле авианосца уже едва держалось. Попытки маневрирования мало что давали, и попадания сгустков плазмы следовали одно за другим. Правда, с орбиты по «Гарри Трумэну» больше не стреляли. Видимо, эсминцы кронсов нашли для себя более важные цели, а добивать уже почти беспомощного противника предоставили корветам и атмосферной авиации.

Уилсон испытал чувство злого удовлетворения, когда концентрированный залп всех четырех рельсотронов его корабля разорвал на части обнаглевший вражеский истребитель, сунувшийся слишком близко к обреченному авианосцу. К сожалению, этот успех стал для флагмана Второго флота последним.

Очередное попадание окончательно уничтожило силовой щит, и после этого кораблю оставалось жить считанные минуты. Первыми приняли на себя удар установки рельсовых пушек. Яркие вспышки нескольких взрывов и вой раскаленных осколков брони, ярко светившихся в ночной темноте, заставили офицеров в боевой рубке инстинктивно пригнуться.

— Рельсотроны уничтожены, сэр! — мрачно доложил старший помощник. — Воевать нам больше нечем.

Авианосец вновь тряхнуло, как будто он был легкой картонной коробкой, а не боевым кораблем с водоизмещением сто тысяч тонн. Полетная палуба превратилась в жерло действующего вулкана. Плазма выжгла в ней многометровую дыру и проникла внутрь корабля, приведя к воспламенению авиационного топлива.

— Экипажу покинуть корабль! — отдал Уилсон свой последний приказ в этом бою.

8 февраля 2030 года

Солнечная система. Борт тяжелого крейсера «Москва».

Повреждения, полученные скаутом, оказались достаточно тяжелыми. То, что подполковник Никифоров выжил и не получил ранений, можно было считать большим везением. Полностью отремонтировать корабль-разведчик силами ремдронов крейсера не представлялось возможным, так что теперь скаут можно было использовать разве что в роли относительно тихоходного разведывательного зонда. В пилотируемом виде Вершинин бы его больше из ангара не выпустил.

Зато сам крейсер в бою с эсминцами кронсов почти не пострадал. Силовой щит, правда, в какой-то момент находился на грани, но корабли у противника очень вовремя закончились, так что для полного восстановления ресурса защитного поля удалось ограничиться профилактическим ремонтом генератора и эмиттеров, выразившимся в замене нескольких блоков, перенесших нештатные пиковые нагрузки в наиболее напряженные моменты сражения.

С