Рыцаря заказывали? - Людмила Сурская

Роды были не просто тяжёлыми, а ужасными. Она мучилась несколько суток. Акушерка укоряла её за то, что кусает губы, а не кричит. Юлия не могла кричать. Знала, что Костя рядом и, если услышит её писк, то устроит бог весть что. Больницу не спасут и замки. Надо потерпеть, скоро всё кончится и её руки будут держать малыша, и она старалась из последних сил сохранить самоконтроль. Господи, неужели роды никогда не кончатся? Два дня её мучили страшные нетерпимые боли и только когда сил не осталось ей приказали тужиться. Разума в ней уже не было, один инстинкт. И ей постоянно напоминали об этом. Она тужилась, чтоб быстрее избавиться от боли и вытолкнуть задыхающегося ребёнка. Где-то в глубине сознания шевельнулась мысль, что если не сейчас, то уже никогда и она уйдёт в вечность вместе со своим ребёнком. Собрав все силы, она, как ей показалось, закричала. Когда всё закончилось Юлия была без сил и напоминала восковую копию. Голова словно разбухла. Виски ломило. Руки висели плетьми, а нос заострился совсем. Слабо реагируя на голоса, пытающиеся привести её в чувство, никак не могла найти в себе силы поднять веки, сказать что-то или пошевелить рукой. Она сейчас хотела одного, чтоб её оставили в покое и дали спокойно умереть. Но медики не сочувствуя ей тормошили. Тело потихоньку возвращалось к ней. С трудом она заставила себя открыть глаза. Потолок мерно раскачивался, в глазах всё плыло. Она вернула веки на место и разжав не с первого захода губы сверхчеловеческим усилием попросила пить. Над ней наклонился доктор.

— Посмотрите вот сюда. — Ткнул он в круглый блестящий предмет похожий на зеркало. Юлия попробовала сосредоточиться. Трудно… из глаз выкатились слёзы. Акушерка ободряюще сжала ей руку:

— Всё будет хорошо. Трудное позади. Ты потеряла много крови, но всё обошлось.

Черты лиц наклонившихся над ней расплывались. Голоса давили. Юлия сделала усилия над собой пытаясь организовать из своего мычания вопрос. Ведь ей никто не сказал о ребёнке… Детского плача она тоже не слышала. Неужели все страдания напрасны и он умер? Поняв по слабо шевелящимся губам что она хочет, доктор улыбнувшись сказал:

— Не волнуйтесь, ребёнок жив. Спит.

Из измученных болью и неизвестностью глаз опять потекли слёзы. Теперь радости. Она отвернула голову, чтобы скрыть их. На потрескавшихся и искусанных губах появилось что-то подобия улыбки. С трудом проглотив то, что перекрывало горло, издала что-то подобие шёпота, пересыпавшегося острыми льдинками в пересохшем горле.

— Кто?

Она была в напряжении, по трепетании ноздрей точёного носика угадывалось сдерживаемое волнение.

Доктор немного помедлил, очевидно, желая убедиться, что роженица его понимает.

— Девочка.

В бескровном лице застыл страх вперемешку с обидой. Юлия закрыла глаза. В пылающей голове пронеслось: "Костя бурно мечтал о сыне, он очень хотел сына, а вдруг Рутковский не примет и не полюбит дочь, приняв её рождение за наказание небес?!" От души надеялась, что это не так. Вспомнила, как соседи у которых были мальчики всегда завидовали Барминой, мол, как хорошо, что у тебя девочки. Не иначе как Богородица пожалела. Молитвы доступные знаешь. Девочки чудо. Их легче воспитывать и удовольствия от их ласок больше. Но поймёт ли это Костя со своей навязчивой идеей о сыне…

— Что, муж сына хотел? — хохотнул доктор. — Мы все по — молодости ослы, а вояки особенно. — Непременно на коне и с шашкой хотел поди видеть отрока? — Юлия промолчала. — Мне очень жаль, — вздохнул он, — не волнуйся у него эта дурь пройдёт.

Взгляд его сделался строгим и даже суровым.

— Можно мне глоточек воды? — попросила она.

Врач кивнул и приподнял ей голову, санитарка поднесла кружку к губам. Вода немного расплескалась, но Юлия напилась. Стало легче. Вздохнув, снова откинулась на подушку.

— Спасибо, доктор, — пробормотала она, на большее её уставшую и ослабевшую не хватило.

Измученная она закрыла глаза и попыталась заснуть. Когда возбуждённый он принёс её на руках сюда и оставив поцеловал на прощание, их было двое. Сейчас — трое. Как всё-таки Костя воспримет рождение дочери? А вдруг разлюбит и отправит её с малышкой к родителям… Боже! Ведь она не сможет жить без него…

Когда ему вынесли кроху, и он взял её на руки, сердце словно заплюхало от счастья: "Надо же, теперь я отец!" Положив ребёнка в бричку вернулся за женой. Юлия напоминала белое льняное полотно и была страшно слаба. Нёс осторожно. Прижимая беспомощное тело жены к себе, не удержавшись поцеловал: "Хорошо, что всё обошлось. Мог потерять и ребёнка и жену. Хватит с нас и одного. Больше малышка страдать не должна". Усадив жену и устроив на своём локте кружевной свёрток подумал: "С этих пор у нас с Люлю началась новая жизнь". Дома развернул одеяло и долго смотрел, как розовый человечек тянет тоненькие ручки, слабо сучит ножками и чмокает смешно вытягивая в трубочку губки. Он бы смотрел и ещё, да Юлия взмолилась, пора было кормить и купать… Такой нежности, он не испытывал ещё ни к кому даже к Люлю. Это было какое-то особое чувство. Маленькое существо приковало к себе обоих цепями, забрав всё свободное время, и перевернув всю их жизнь. Костя не выносил слёз ребёнка, а Ада плакала тоненько, как будто жалуясь. И он сходу выхватывал её из зыбки. Юлия грозила пальчиком:- "Смотри, приучишь". Он понимал жену, но ничего с собой не мог поделать. Вечером, давая Люлю отдохнуть, монотонно расхаживал по комнате, баюкая дочь. Потом устраивал крохотку себе на живот, и они оба засыпали.

Сначала они считали дни, потом недели, месяцы. Девочка при его появлении, моментом ориентируясь, тянула ручки: "Бери меня". Облизывала его лицо. И воспользовавшись бесконтрольностью, пыталась сжевать перчатки и заползти в сапог. Как водится пережили корь, краснуху, ветрянку, бронхит, было и расстройство желудочка. Девочка любила поесть, а доктор посадил на диету и сухарики. Адка ни в какую. Ей не было ещё и года. Тогда Костя нарезал хлеб кубиками, насушил в печи, сложил в две железные кружки поставил около себя и девочки и предложил игру: кто быстрее съест. Адуся заглянула в свою кружку, потом в его и согласилась. Они брали по одному и отправляя в рот медленно и с удовольствием разжёвывали. Потом заглядывали каждый в кружку другого и довольные продолжали процесс. Девочки это так понравилось. К тому же видя, как быстро исчезают из кружки кусочки, она принялась их считать. Костя попробовал стащить у неё один, но не тут то было та подняла крик и прикрыла кружку ручками. Понаблюдав за ним, вновь принялась пересчитывать своё добро. Каким способом она определяла, что у неё пропал один, ему было не понятно и он пытаясь выяснить это повторял трюк вновь и вновь.