Под прикрытием - Александр Афанасьев

А еще гюрза охотится на птиц. Да, да, именно на птиц. Она вползает на деревья – например, на виноградную лозу, которая привлекает птиц – и молниеносным броском атакует неосторожно севших на ветку. Миг – и птица уже в пасти змеи. Гюрза даже не сползает на землю – так прямо на ветке и глотает. Ну и человека ужалит неосторожного, как же без этого. Гюрза – да не ужалит…

Сейчас голова гюрзы была почти отсечена толстой, из закаленной стали, острой метательной пластиной ромбовидного типа. В их группе такие пластины таскал – где-то начитался про ниндзя, и крыша съехала – только один человек.

– Один-один… – выталкивая слова из враз пересохшего рта, проговорил Араб.

– Да брось…

– Слушайте, может, потом любезностями обменяетесь… Я уже заколебался тут статуей стоять…

– Стой. И молчи.

Леска, конечно же, не заканчивалась простым колышком – она заканчивалась настороженной на тропу миной направленного взрыва – не нашей, на вид вообще японской, а оттуда шла еще одна леска. Тут действительно была целая паутина.

Не зная, что на том конце новой лески, Араб не стал обезвреживать мину – просто оценил, в какую сторону она направлена, и понял, что в случае подрыва осколки уйдут в никуда, просто срежут кусты – и все. Обернулся – Брат стоял рядом…

– Был приказ охранять.

– В одиночку разминировать нельзя, командир. Тем более – это. Брат прикроет.

Арабу не нравилось, когда кто-то стоял над душой, просто не нравилось – и все. Но и правоту Ивана он тоже понимал – в подстраховке на такой случай кто-то должен быть.

– Может, связаться с лагерем, доложить?

– Отставить. Сами вляпались – сами разберемся.

Попался Араб на третьей точке. Уж больно хитро этот сапер закрутил здесь паутину – здесь в качестве ловушки была пригнутая к земле, довольно толстая ветка. Одно неосторожное движение – ветка распрямляется и рывком дергает леску, подрывая всю цепь – вернее то, что от нее осталось.

Он и сам не понял, как это произошло. Просто он, как обычно, прослеживал тонкую, змеящуюся меж веток нить – и тут она дернулась в руках, он едва успел схватить распрямившуюся ветку, метнувшись вперед.

– С-с-с…

Он не закричал – он зашипел от боли, вызванной резанувшей по пальцам тонкой леской. Но продолжал держать, не смея даже пошевелиться…

– Держись…

– Назад!!!

Иван остановился, как вкопанный…

– Назад. Давай осторожненько пройдись и посмотри, что на том конце. Я держу…

– Щас… Щас, Араб. Держись только. Щас…

Иван ушел вперед, ушел неаккуратно, но его можно было понять. Горячая жидкость капала с изрезанных пальцев, перед глазами прыгали какие-то разноцветные мушки, но Араб продолжал держать рвущуюся из рук ветку, представляющую собой этакий природный детонатор взрывного устройства.

– Араб… Араб, там «МОНка». На неизвлекаемости…

Сука…

— Направлена… На меня?

– Нет! На тропу!

– Бес! Сваливай аккуратно через коридор, который я пробил. Аккуратно! И всем – двадцать метров отсюда!

– Спятил, командир!?

– Выполнять! Выполнять, мать вашу так! Выполнять!

Перед глазами уже все плыло, ветка вырывалась, скользила в руках. И она вырвалась. Араб прижался к земле, закрыв голову руками…

Взрыв прогремел, когда он уже вышел к берегу. Там его ждала лодка – необычная, такими пользуются британские SBS – специальные лодочные силы – ее не отличишь от плывущей по реке коряги.

Лодка, конечно же, была на месте. Услышав взрыв, он улыбнулся – сходил не зря… Все-таки Афганистан – интересная страна, одна из немногих оставшихся в мире, где можно не сдерживать себя ни в чем. Словно осколок начала девятнадцатого века, каким-то волшебным образом перенесшийся в мир конца двадцатого века. Ему нравилось здесь – здесь все просто и понятно. Есть ты, есть твоя винтовка – и твоя жизнь зависит только от тебя самого. Он еще не знал, что в большой мир ему придется вернуться…

– Араб! Араб, что ты, сучара, наделал! Араб!

Сашка открыл глаза – резь невыносимая, словно песком насыпали. В голове бил колокол, в ушах шумело. Он попытался пошевелить руками, ногами – вроде целы…

– Ваня… Ваня, живой он! Живой!

С удивлением Араб отметил, что его так трясет и кричит Брат. Это Брат-то – он сегодня недельную норму слов выговорил…

– Живой… Араб, сука, ты живой…

– Щас подохну, если трясти не перестанешь… – прокаркал Араб.

– Да поставь ты его…

Закружилась голова…

– Командир. Целый… Рвануло – думали, порвет тебя…

– Целый… Заряд-то тропу вымел, а ближние гранаты я снял. На это и рассчитывал.

– Дурак ты… Псих отмороженный… Таких отморозков я и по Казани не припомню…

– Да брось, Бесяра…

Иван отошел к рации, вернулся…

– Командир, погранцы вызывают нас. Запрашивают, нужна ли помощь. Что передавать?

– Передавай… Все в норме… Группа продолжает движение…

Картинки из прошлого

Не счесть уже могил моих друзей,Храбрей которых не было на свете…

База…

Временная, непостоянная – просто собрали все, что могли, и устроили что-то вроде баррикад, прикрыв стоящую неправильным квадратом технику – большие трехосные «Бедфорды» и легкие броневики «Феррет» с пулеметной спаркой. Тут же стоят минометы – средство немедленной огневой поддержки. У артиллеристов, танкистов – на кой черт они здесь – стащили всю маскировочную сеть, какую только можно, завесились ею. Среди восставших – очень неплохие снайперы, даже с тем оружием, что у них есть, глушат только так. Прошедшие недели научили опасаться двух вещей – разъяренной толпы, которую не остановишь и пулеметом, и одиночек-снайперов. И то, и другое – смертельно опасно.

Бригадир устал. Он не спал двое суток, а впрочем, кто может похвастаться тем, что за последние недели нормально спал? От него разит ядреной смесью пороха, крови, грязи и пота – горячий душ представляется таким… благом небесным, чем-то далеким и недостижимым здесь, в этой помойной яме. Он зол – и немудрено, только вчера в пригороде в боях потеряли троих. И еще – лейтенант Гленни видел, что бригадир боится. Реально, по-настоящему, без шуток боится…

– Внимание, джентльмены… – бригадир додумал какую-то думку, встал, подошел к карте, освещаемой висящим под брезентовым потолком палатки фонарем «Летучая мышь», – для нас есть работенка. Прямо в духе САС – один против всех. Замысел операции такой: шотландские королевские стрелки в пять ноль-ноль начинают операцию по зачистке Хайдарабада. Операция будет основана на комбинированном применении как наземных частей с прикрытием – тяжелой бронетехникой – так и вертолетным десантом. Мятежники, судя по тому, что мы видели в предыдущих случаях, не станут принимать бой с превосходящими силами. Вместо этого они разобьются на мелкие группы и будут прорываться через кольцо. Учитывая сложность местности, прорвется их немало. В общем – классическая операция «Молот и наковальня». Уходить они будут в горы, до них двадцать километров, и там мы не сможем применять бронетехнику – она просто не пройдет. Перед тем как пойти на прорыв, они вышлют головные дозоры. Именно поэтому командование приняло решение не использовать в качестве «молота» кавалерийские части. Честь принять на себя удар выпала нам. Мы должны десантироваться у самых предгорий и прикрыть длинной цепью вот этот вот район…

Карандаш бригадира прочертил на карте довольно длинную, почти прямую карандашную линию, параллельно линии невысокого горного хребта.

– Перекрывать будем стандартно, разведывательными патрулями. В каждом патруле один-единый пулемет, один ручной, один снайпер и один командир – ему же на этот раз придется брать на себя рацию. Патронов берем столько, сколько сможем унести. Мобильный резерв будет, но, учитывая сложный характер местности, подойти он сможет далеко не сразу. Также в операции будут задействованы птички, но они тоже не станут маячить до поры до времени. В общем и целом – каждый патруль должен рассчитывать только на себя.

Птички – это хорошо… Птички – единственно, чего по-настоящему боятся мятежники. Птичками называли средний транспортный вертолет «Уэстланд Вессекс», на котором в десантном люке устанавливали спарку тяжелых, снятых с танка пулеметов BESA, а в десантный отсек, кроме того, клали несколько ящиков осколочных гранат. Несмотря на то что вертолет был совершенно не защищен броней, уязвим даже для обычного пулемета – солдаты на него просто молились. Часто, как только пара таких вот «пташек» показывалась над полем боя – мятежники попросту бежали, зарывались в норы, как крысы, а те, кто не успел… Короче, от фанатичных приверженцев ислама, готовых сложить жизнь на пути джихада, мало что оставалось…