Демон в чёрном бархате - Мария Александровна Ушакова

–Отлично, – Виктор улыбнулся.

Да, почти все были «просто знакомыми». Кроме этого наглого паренька Гая, который просто вошёл в жизнь Виктора без его ведома. Виктор и сам видел, что ему единственному было действительно не всё равно на то, что происходит внутри Виктора. Он мог залететь среди ночи в дом Виктора и начать душевную беседу про то, что у него появилось странное чувство внутри. И он этим делился только с Виктором. От этого почему-то становилось не только приятно, но и стыдно. За то, что человек открылся тебе настолько, насколько ты сам не открыт себе. И за это время Гай ни разу не упрекнул Виктора в закрытости.

–Я всё понимаю, чувак, – сказал он, когда Виктор однажды извинился за то, что никогда не откровенничает с ним, – Подожду, пока у тебя самого не появится желание высказаться мне. Я сам такой был, но почему-то, когда я познакомился с тобой, мне показалось, что ты сможешь меня выслушать и понять. Но если тебе это неинтересно, то так и скажи.

–Нет, я почти под каждым твоим словом готов подписаться, – Виктор отпил из огромной кружки немного пива, а потом наигранно добавил, – Чува-а-ак.

Через два года Виктор всё-таки смог рассказать что-то Гаю. Что-то то, что лежало у него на душе огромным камнем уже несколько лет.

–Эй! Твой отец – огромная шишка во всём мире.

–Вот именно, – перебил его Виктор, – и этой шишке совершенно не до меня. Я это понимаю, да, но… Просто иногда хочется провести с ним хоть немного времени. Но он помешан на том, чтобы создать высшего. Нахрена?

–Чтобы, – Гай покривился, придумывая причину, – чтобы сделать этот мир лучше?

–С появлением высших будет всё только хуже. Мы сами должны к этому прийти, а он старается ускорить процесс, который и так происходит сам по себе. То есть, он ровным счётом ничего не делает.

Гай промолчал, потому что уже давно так считал. Он откинул голову на мягкое кресло и закрыл глаза. На его чёрных волосах заиграли красные оттенки пламени, которое искрилось в камине.

Виктор вспомнил, что уже тогда головные боли были не редкостью для него. Он пил таблетки почти каждый день, иногда даже мешая их с алкоголем, с расчётом на то, что его организм справится со всем этим и ничего плохого в любом случае не произойдёт. И почему нельзя было просто прислушаться к своему организму и понять, что это всё ненормально? Всё было бы лучше, если бы он сразу это заметил.

–Что там по анализам? – спросил он Михаила, отбросив все эти воспоминания.

–Всё также. Никаких изменений.

Виктор хотел сказать что-то, но тут же остановился. Почему-то эта фраза не хотела вырываться из его уст. Из-за этого в груди образовался небольшой камень. Виктор лишь тяжело вздохнул.

–Я сделаю так, чтобы ты выздоровел. В любом случае. Мне всё равно, что там говорят врачи, и какие у них прогнозы относительно тебя.

–Может, ты хоть сейчас скажешь мне, что со мной? Потому что ты сам понимаешь, что от незнания я только больше раздражаюсь.

–Да, наверное.

Михаил поставил смартфон на блокировку. Его лицо сразу померкло в темноте. Виктор понял, что его отец не хочет, чтобы он видел его эмоции.

–Когда тебе сделали МРТ, врачи обнаружили опухоль в височной части мозга. Она… размером с грецкий орех и неоперабельная.

Его голос задрожал на последних словах. Он закрыл лицо руками и начал часто дышать, набирая в лёгкие горький воздух больницы. Виктор никак не отреагировал на эти слова. Он предполагал это.

–Понятно.

–Прости меня.

Виктор обернулся на Михаила. Именно эта фраза так хотела вырваться из его губ, но не смогла. Почему её сказал Михаил? Виктор очень долго перебирал причины в своей голове, чтобы не развивать этот разговор, но Михаил продолжил сам.

–Если бы я больше проводил времени рядом с тобой, то знал бы о твоём состоянии. И зачем я забросил это наблюдение?

–Пап…

–Прости…

–Пап, всё хорошо. Всё будет хорошо. Ты же сам сказал, что тебе плевать на прогнозы врачей. Ты – великий ум нашего времени. Я не сомневаюсь в этом. В твоём мозгу найдётся то, что подтолкнёт врачей к тому, чтобы вылечить меня. Я верю в тебя.

«Хоть и было темно, но я чувствовал, что он действительно почувствовал то, что может. Может мне помочь. Осталось только начать действовать. Когда пришёл Гай, мы недолго успели с ним поговорить. Приступ опять настиг меня, и я провалялся в коме неделю. Отец вернулся в ЛЧА и находился там почти круглые сутки, отрываясь от дел только для того, чтобы приехать ко мне в больницу. Я даже не уверен, что он спал больше двух часов. И когда я пришёл в себя, он был рядом».

Свет был включен. Виктор сразу застонал, когда пришёл в себя. Через несколько секунд в голову будто ударили молотком, и ему ничего не оставалось, кроме того, чтобы закричать. Внутри кто-то разговаривал, что-то кричал. Эти голоса разрывали голову изнутри, заставляя Виктора биться в конвульсиях. Медработники сразу же прибежали, чтобы успокоить больного. Боль прекратилась только через десять минут после того, как кто-то вколол ему очередной наркотик. Его тело расплылось по кровати, чему он был бесконечно рад. Его даже не волновало то, что это была критическая доза наркотического вещества.

–Какого хрена вы включили этот долбанный свет? – рычал Виктор.

–Тебя выписывают, – без особой радости сообщил Михаил, стоя напротив Виктора в своём чёрном пальто.

–Что?

–Сейчас приедут люди, которые отвезут нас в ЛЧА.

–Ты можешь мне, блять, нормально всё рассказать? По порядку, как ты умеешь.

Наркотик подействовал явно лучше, чем в предыдущие разы. Виктор не думал, что он говорит и даже не всегда понимал смысл тех слов, что он выдавал.

–Ты для врачей уже труп, поэтому тебе нечего здесь делать. Мы отправимся в ЛЧА, чтобы я смог самостоятельно тебя вылечить.

Виктор сплюнул на пол, после чего на белых плитах красовалось кровавое пятно.

–Ну да, всё равно я подохну, так почему бы мне не стать подопытным кроликом для своего папочки?

Смех заполнил комнату. Михаил опустил голову. Он понимал, что технически так и есть, но думать об этом сейчас он не хотел. Поэтому он просто молча вышел из комнаты.

–И правильно, вали отсюда!

Как только комната оказалась полностью в распоряжении Виктора, он разрыдался. Попробовав встать, его глаза только больше наполнились слезами, а стены – криками беспомощности.