Ельцин и его генералы - Виктор Баранец

Что хотел этим сказать Коржаков?

У нас многие уже знали, что Александр Васильевич с некоторых пор стал испытывать неприязнь к министру обороны и даже, поговаривали, несколько раз намекал Ельцину отодвинуть Павла Сергеевича, чтобы «не портил команду». По мере того как затягивалась чеченская война и приближались новые президентские выборы, эта неприязнь становилась все более заметной.

У офицеров пресс-службы МО много знакомых на телевидении. Они и сообщили сенсационную весть: пресс-секретарь Коржакова Андрей Олегов при просмотре пленки с записью интервью шефа вырезал из него фразу: «Грачев втянул Ельцина в чеченскую авантюру, и порядочный человек на его месте застрелился бы»…

А через две недели после телеинтервью «Независимая газета» опубликовала ответы Коржакова на вопросы ИТАР— ТАСС. В нем, в частности, говорилось:

«…Самое негативное — и я действительно очень болезненно это переживаю — продолжение кризиса на Кавказе. Меня удивляет одно: как могут те, кто вводил в заблуждение руководство страны своими «блицкригами» на штабных картах… спокойно спать по ночам»…

Коржаков не называл фамилию автора «блицкрига».

Но не понять, кого он имел в виду, мог только ребенок… Примерно через год после своей отставки Грачев так объяснял причину размолвки с Коржаковым:

— Как ни парадоксально, наши отношения стали портиться после очередного теннисного турнира в Сочи в 1993 году. Коржаков играл в паре с Валентином Юмашевым, я — вместе со своим прапорщиком Грибушем Сережей. И мы в финале на глазах у президента, зрителей их обыграли… Он посчитал себя униженным и оскорбленным. И постепенно начал как-то препятствовать решению моих вопросов, где-то выступать против меня. И договорился даже до того, что, дескать, Грачев был главным инициатором развязывания боевых действий в Чечне. Ну, это он уже далеко зашел. Сохранились документы в Совете безопасности, свидетельствующие, что Грачев и Ерин, наверное, были самыми ярыми противниками этого…

Коржаков считал Грачева виновным не только в том, что министр втянул Ельцина в чеченскую авантюру, но и слишком долго из нее президента «вытягивал»…

После парламентских выборов в декабре 1995 года многим в МО и Генштабе стало ясно, что изменившийся расклад политических сил в новой российской Думе и предстоящие президентские выборы в июне 1996-го могут поставить большой знак вопроса над дальнейшей карьерой министра обороны России.

Оценивая положение, складывающееся в новой нижней палате парламента, Ельцин уже в день выборов четко дал понять, что кадровые перестановки в правительстве неизбежны. На его взгляд, это не коснется только главы кабинета министров. Ни для кого не было секретом, что первыми кандидатами «на вылет» были Козырев и Грачёв.

Был и еще один важный момент: задолго до начала работы новой Думы лидер «Яблока» Явлинский уже заявил, что будет настаивать на том, чтобы первое же заседание нижней палаты парламента было посвящено положению в Чечне.

Дальнейшее затягивание войны на Кавказе во многом связывалось с фигурой Грачева. А все новые и новые потери, которые несли наши войска, акцентировали внимание властей на силовиках, главным из которых был, естественно, военный министр.

Очень многим демократам-политикам не хотелось, чтобы президентские выборы проходили под орудийную канонаду чеченской войны и похоронные марши. К тому же Международный общественный трибунал именно из-за бойни в Чечне решил осудить президента и министра обороны России…

Но нельзя было исключать, что предстоящая схватка «президент — парламент» может привести к повторению октября 1993-го. И тогда вновь потребуется испытанный «стреляющий костыль» Ельцина.

И хотя президент по Конституции имеет исключительное право на решение судьбы министра обороны, тем не менее судьба Грачева все же очень во многом зависела и от тех сил, которые пришли в новый парламент. Нельзя было исключать, что министр обороны в очередной раз станет предметом политического торга между Думой и президентом…

4 — 5 января 1996 года министр обороны РФ побывал с визитом на Украине, куда одновременно с ним прибыл и глава военного ведомства США У. Перри. По этому поводу у нас в ГШ шутили: «Перри в Киеве проводит установочные сборы подчиненных министров».

Было ясно, что для Грачева этот вояж носит бутафорский характер, и тем более повод больно уж безрадостный — подрыв шахтно-пусковой установки от ракеты СС-19, которая находилась в 285 километрах от Киева.

На церемонии подрыва присутствовали все три министра — России, Украины и США. Первоначально подрыв был назначен на 10 утра, но случилась почти четырехчасовая задержка, вызванная чрезвычайным происшествием. В тот день погода стояла нелетная, и самолет, на котором летели министры обороны РФ и США, вместо аэродрома Вознесенск специалисты ПВО повели на Умань. Садились при сильном попутном ветре. Летчики не рассчитали силу ветра и длину взлетно-посадочной полосы, и машину вынесло за пределы ВПП аж до капроновых страховочных сетей. Удар был настолько сильным, что сети прорвались и министры просто чудом остались живы.

Грачев и Перри выходили из самолета слегка побледневшие, но пытались делать вид, что все о’кей. Чтобы хоть как-то развлечь их, Анатолий Шмаров стал рассказывать, что сам два раза за последние пять месяцев оказывался в ситуации на грани жизни и смерти…

Украинская пресса широко разрекламировала подрыв установки и придала этому событию чуть ли не историческое значение. Судя по содержанию материалов, все это явно делалось в угоду американцам.

А событие для нашей делегации, надо сказать, было грустное. Ибо подрыв ШПУ был еще одним ударом по славянскому воинскому братству. А уж там, где появлялась хоть малейшая возможность «посыпать дуста» между русскими и украинцами, там непременно появлялись американцы, упорно проталкивающие свою доктрину о недопущении единения республик бывшего Союза, особенно в экономической и военной областях.

За многие годы службы на Арбате через мои руки прошла уйма конфиденциальных документов МО и ГШ, в которых наши разведорганы постоянно докладывали руководству страны и армии о формах и методах деятельности американских спецслужб на территориях бывших республик СССР. В последнее время американцы не только откровенно вредили нашим отношениям с бывшими братьями, но и — то явно грубо, то в тонкой форме — демонстративно унижали Москву, а заодно и тех, с кем она когда-то водила дружбу.

Даже там, в Первомайске, американцы не упустили случая лишний раз покуражиться над братьями-славянами: взяли на себя все работы по подрыву, не доверив их украинским или русским пиротехникам. У меня сложилось впечатление, что украинцы сами были согласны на это профессиональное унижение.

Визит Грачева больше напоминал мне поездку на похороны, нежели на именины.

Выступая перед слушателями украинской военной академии, Грачев сделал акцент на проблеме продвижения НАТО на восток, опять повторив, что в случае развития этой тенденции мы будем вынуждены «рассматривать вопрос о создании группировки войск, соответствующей новым реальным угрозам». Там же Грачев сделал почти сенсационное заявление:

— Мы вынуждены будем пересмотреть свои взгляды на роль и место тактического ядерного оружия, пересмотреть наши договорные обязательства в военной области…

Перри при этих словах перестал улыбаться.

…Месяца за полтора до этого визита министра в ряде российских газет появился материал группы исследователей одного из военных НИИ, которые ставили вопрос о тактическом ядерном оружии именно в такой плоскости. Но тогда наш Генштаб прокомментировал это как очередную «дезу». Теперь стало абсолютно ясно, что та «деза» играла просто роль пробного шара, а выводы ученых действительно «имели место».

Но больше всего меня поразило совсем не это. В Киеве Грачев, как бы между строк, открыто признал, что вопрос о политическом контроле над миротворческой операцией в бывшей Югославии «нуждается в дополнительной проработке». А ведь после возвращения из Брюсселя наш министр бодро отрапортовал президенту, что все вопросы решены, «за исключением некоторых шероховатостей». Неясность с методами политического контроля нельзя было отнести к разряду пустяковых «шероховатостей» — то был ключевой вопрос, от ответа на который зависело самое главное: под эгидой ООН или НАТО все же будет проводиться операция?

Но ответа на этот вопрос не было. А 5 января Федеральное собрание должно было дать согласие на отправку войск в Югославию. Наши десантники уже сидели в готовности номер один на аэродроме подскока в Костроме…

Все шло по американскому сценарию.

В начале января 1996 года генерал-лейтенант Сергей Здориков подал министру обороны РФ идею отметить День российской прессы. Идея Грачеву понравилась. Это был еще один способ найти «общий язык» с прессой. Многие газеты уже четвертый год распинали министра. Преследовалась и иная цель Приближались президентские выборы, печать постоянно «подсказывала» Ельцину, от кого ему следовало бы освободиться, чтобы иметь реальные шансы быть «всенародно избранным» на второй срок.