ХУШ. Роман одной недели - Ильдар Абузяров

– Да, для революции целесообразнее просто обезглавить гидру, – согласился македонец Огнен.

– Товарищи, – это, видимо, взял слово Игнатьев, – товарищи, удерживая в заложниках царя, мы сможем потребовать обменять его на наших заключенных братьев. А еще вывести войска из Питера и Москвы.

– Ну допустим, допустим, – многозначительно покосился Скосаревский. – Но как же мы осуществим захват? Как мы подготовим эту операцию?

– У нас есть свои люди и среди конвойных казаков, с которыми я успел подружиться, и среди обслуживающего персонала на царской даче. Конечно, при операции тяжелого боя не избежать, но… может быть, используя внезапность, нам удастся отбить царя у казаков без тяжелых потерь.

– А где мы его хорошо спрячем? В вашем имении? – возмущался Азер. – Я думаю, здесь нет гор, чтобы спрятать царя. Да поднятые на уши войска прочешут все вдоль Финского залива, лес – это далеко не горы.

– А что думает по этому поводу товарищ Ленин? – спросил кто-то, кажется, Песков.

– Я разговаривал с Лениным, – встал со стула и снова принялся расхаживать по комнате Красин, – и хочу довести до вас его мнение, что сейчас не целесообразно тратить на авантюры силы, которые пригодятся для планомерной террористической работы.

Из своего укрытия Юсуф слышал, как уважительно, словно к большому авторитету, все обращаются с Сулейманом. Не перебивают и не перечат – вот все-таки что значит богатство. А еще он понял, что Сулейман наряду с Лениным и Богдановым составлял часть «святой троицы» большевистского центра партии. И что он лично руководит «технической группой» социал-демократов.

– Правильно, – согласился Огнен, – нельзя оттягивать боевые силы. Македонки – лучший вариант для подрыва существующего строя.

– Товарищи, давайте конструктивней! – Красин пытался держать нити дискуссии в своих руках. – Ситуация, как вы знаете, очень тяжелая. Для подавления революции брошены лучшие армейские силы, провалившие маленькую «победоносную» войну с Японией. Нам надо срочно остановить переброску войск из Питера в Москву. Я лично знаю, что министром финансов созвано совещание фабрикантов и заводчиков, на котором, возможно, будут даны указания по увеличению зарплат и сокращению длительности рабочего дня. Это, конечно, очень хорошо для пролетариата, но мы обязаны не допустить снижения уровня протестного движения. Забастовка работников электрических станций в Петербурге, Путиловского и судостроительных заводов – это слишком мало для Питера, города, где сосредоточена четверть промышленности страны. Есть предприятия в Питере, на которых отношения с рабочими уже осуществляются по прогрессивной схеме. Это, прежде всего, машиностроительный завод Нобеля на Самсоновской набережной и завод Сименсов. Они – наши скрытые резервы для революции, которую, как вы знаете, голыми руками не свершить. Захват оружейной фабрики Шаффа и полицейского участка на четвертой линии Васильевского Острова в первые дни восстания показали, что оружие можно отнять.

– Но где? – выкрикнул кто-то с места.

– Спокойно, спокойно, – поднял руку Красин. – Давайте не будем взрывать нашу дискуссию изнутри. До нас дошли сведенья, что на складах завода Нобелей сохранились припасенные еще для Японской компании ружья. Из-за поражения на море их не успели отправить. Но, главное, товарищи, динамит, который нам, вместе с бикфордовыми шнурами и взрывателями, буквально на себе приходится переправлять через границу в Петербург. Как вы знаете, со времен ликвидации Александра Второго в России существует запрет на строительство динамитных заводов. Поэтому Альфред Нобель не смог здесь открыть свое предприятие. Но у нас есть проверенная информация, что динамит на складах механического завода в предостаточном количестве, – в волнении повторялся Красин. – Учитывая нехватку оружия, ЦК РСДРП принял решение атаковать предприятие Нобелей.

– Но как? Нападение на хорошо охраняемый завод?.. – развел руки Игнатьев.

– Ничего невозможного нет, если мы будем действовать стремительно и организованно. Мы сегодня специально собрались в доме Нобелей, чтобы вы поняли: нет не берущихся крепостей и мы с такой же легкостью сможем проникнуть и на его механический «Русский дизель». Тем более у нас там тоже есть свои люди.

Голоса зашелестели и загудели.

– Тишина, товарищи! – успокоил вспыхнувший было спор Сулейман. – Теперь самое важное. Мы решили организовать захват оружия через поджог. Я предвижу ваши возражения, мол, на крупный пожар стянут все пожарные расчеты, а также войска для оцепления территории. И вы правы, товарищи, так всего скорее и будет. Но если поджечь в нескольких местах, пожар будет распространяться стремительно. А у Нобелей на заводе, помимо складов динамита и ружей, есть емкости с нефтью. Пожар будут тушить всем миром, и сбегутся все жители рабочих кварталов. И, конечно, часть не задействованных в тушении пожара будет направлена на разгрузку складов с горючими и взрывоопасными материалами. Мы также знаем, куда и по какой дороге прикажут эвакуировать сохранившееся. Вот тут-то мы с вами и перехватим обозы. Или, как вариант, можно заранее подослать свои подводы. Параллельно как отвлекающий маневр мы планируем поджечь и нобелевские особняки.

– Этим выстрелом мы убьем двух зайцев, – продолжил Красин после данной им на обдумывание паузы. – Прежде всего, привлечем в свои ряды оставшийся не у дел пролетариат. Второе – капиталистов надо бить по карману. Поступать с ними, как они с нами. Надо ломать машины, устраивать пожары на их предприятиях.

– А заслуживает ли такой прогрессивный промышленник, как Нобель, подобной жестокости? – засомневался кто-то вслух.

– Хорошо, по просьбе трудящихся несколько слов о прогрессивном Нобеле. Как писал товарищ Ленин, для империалистов основная цель – нажива и им, на самом деле, плевать на жизни рабочих, каких бы они не строили из себя гуманистов. Мало кто слышал, что динамитный синдикат, созданный братом Альфредом, владеет львиной долей мирового производства динамита. И вот, в то время как один из братьев снабжал по заказу оружием нашу армию и флот, другой через англичан поставлял оружие японскому флоту. Наша задача максимум – разорить мировых капиталистов Нобелей, бизнес которых давно висит на волоске. С 1903 года мы охотимся за Нобелем и сейчас добились того, что весь нефтяной бизнес Нобелей свернут. Если мы сожжем машиностроительные заводы Нобелей в Петербурге, в Ижевске да еще спалим его особняки, Нобели будут разорены. Банки побоятся рисков в охваченной революцией России и не дадут кредитов Нобелям, которые и так залезли в большие долги.

– А кто займется особняками? – засмеялся Игнатов, раскуривая сигарету. – Может, прямо сейчас начнем?

– Вот, например, товарищ Жаров сможет инициировать случайный пожар, опрокинув керосиновую банку с маслом. Деревянные перекрытия между этажами вспыхнут, как шведские спички.

Жаров только покивал головой.

– Итак, если все за предложенный план, то прошу проголосовать, – первым поднял руку сам Красин.

Юсуф не мог точно видеть, кто как голосовал. Но после того как Сулейман произнес «единогласно», понял, что все проголосовали «за».

«За!» – Юсуф был оглушен и не верил своим ушам. Дом, который его приютил, дом, который ему дал кров и работу, собираются сжечь?! Более того, хотят напасть на завод хозяина Эммануила Нобеля! Но для чего такие варварства?

Нужно было немедля сдать заговорщиков, часть из которых Юсуф с легкостью мог бы опознать. Но, с другой стороны, мог ли он позволить себе пойти против самого Сулеймана и против своего учителя? И против всех идей, которыми он уже успел проникнуться? Ведь жизнь простых людей в этом городе была и правда весьма тяжелой и унизительной. Как тяжелой и унизительной была для Юсуфа необходимость выбора.

День шестой 

Суббота. 18 февраля

Глава 1 

Эрмитаж. Расследование втемную

Опалово-пепельный «Опель» Федора Сергеевича на всех парах мчался по адресу загородного проживания профессора Петрова. Проблесковой маячок на крыше автомобиля возвещал о том, что вершатся дела неотложной государственной важности.

Накануне поздно вечером пришло заключение химического анализа о том, что порошок, найденный на останках обгоревшего тела заведующего лабораторией соответствует веществу, выявленному в пепле взорванного автобуса.

Пока удалось дозвониться до прокурора и убедить его немедленно получить разрешение на обыск, пока оформлялись соответствующие бумаги и пока Федор Сергеевич связался с отделом криминалистики, прошел не один час.

– Чертова бюрократическая волокита, – ударил по рулю ФСБ. У него было еще много дел по гостинице. Но здесь тоже нельзя было медлить.

Наконец, агенту 008 с помощью наглого сигнала удалось вырваться из клещей пробки, и Бабенко свернул с магистрали Ленинского проспекта в микрорайон Купчино.