Князь Диодор - Николай Басов

Князь хладнокровно присел на одно колено, чтобы прочнее была опора, и расчетливо ударил из своих седельных пистолетов, и сейчас же в ответ зазвучали выстрелы противника, он тоже кое-чему научился после драки на улице. Дерпен как-то мягко, удивительно даже для князя, который следил за ним краем глаза, чтобы понять, как будет действовать восточник, переместился в самый темный участок стены, размазался и едва ли не исчез.

Князь выстрелил еще раз, и только тогда понял, что никакой особой тактики в бою не будет, а он-то внутренне отдал это на усмотрение Дерпена, решив оставаться чуть позади и сбоку, чтобы противники не обошли его хотя бы с одного фланга. С другого, как он предполагал, будет Стырь, но того не было видно, как и Густибуса. Зато вполне воинственно из-за больших дверей показался батюшка, даже в этом слабом свете блестя очками. Или у князя и ночное зрение обострилось в виду обстоятельств?..

В дверь тут же ударили пули с противным визгом. Батюшка не стрелял, Диодор хотел было понять, что с ним, но пришлось стрелять из третьего пистолета в здоровенного детину в широко развевающемся плаще. Князь подумал, что не стоило заряжать пистолеты пулями, тут бы подошла картечь, какой в горах валят злобных тамошних кабанов, но и плащ громиле не помог, он упал головой вперед, в мелкие дворовые лужи, которых из-за дождя оказалось немало.

Тогда-то князь поднял свою четырехстволку, кто-то сзади нападающих еще пробовал перезарядить мушкеты, их-то князь и выцелил, ударил из всех четырех стволов по порядку. Два раза попал точно, третий из мушкетников закачался, и что-то закричал, но оружия не выпустил, четвертый раз все же промахнулся. Дождь заливал глаза, и хотя князь его не чувствовал, что-то эта вода делала со зрением… А перед ним уже было трое со шпагами, и хотя они чуть притормозили, этого времени хватило только на то, чтобы князь крикнул батюшке:

– Отец Иона, перезаряди, будь добр…

Удачно крикнул, батюшка выстрелил, неумело вытянув руку подальше вперед, и странно полусогнувшись из освещенного подъезда, но все же понял, подскочил, вырвал пистолет из рук Диодора, и тут же нырнул опять к небольшому облачку света из дверей… Кстати, там же и дождя не было, у батюшки все могло получиться, князь вечером мельком видел, как сначала Дерпен, а потом и Стырь учили его заряжать оружие.

Клинки столкнулись в воздухе с таким… мокрым лязгом, что князь удивился. Но потом понял, так шпаги звучат, когда натыкаются на саблю, а не на другую шпагу. Он обманул довольно лихим вывертом шпагу противника, и вырвал ее из руки невысокого, с люто горящими глазами парня. Ударить, впрочем, не успел, тот побежал за своим клинком в бок, куда шпага улетела, а на князя уже насело два его приятели. Князю удалось сильнейшим ударом так согнуть шпагу первого, как он и сам не ожидал, видно, сталь у этого клинка была дешевой, грубой и ломкой… А вот второй оказался врагом посильнее.

И ведь еще другие подойдут, вспомнил князь, и попытался справиться с этим парнем побыстрее, но у него не получилось, или тот умел защищаться от рубящих, тяжелых ударов сабли в реальном бою, или князь сам никак не мог сосредоточиться. И тогда вдруг сверху, в продолжавших подходить противников ударило подряд, с самыми малыми интервалами три выстрела. Вот они-то были сделаны как нужно, даже в этой кутерьме, в темноте и под дождем. Карчечь завизжала, как никогда не визжат пули, даже если о камень рикошетят… Впрочем, это была, неверное, не картечь. Стырь, чертов… молодец, мог для такого боя и гвоздей нарубить, раны эти… рубцы оставляли невероятные, прицелиться и понять заранее, куда они полетят, было невозможно, но сейчас это было неважно, а важно было, что они… Все же влетели в подходящих врагов, скашивая их едва ли не лучше, чем если бы Стырь выстрелил по ним из пушки.

И где он только эти три ствола нашел, подумал князь об ординарце… А Стырь вдруг с гиканьем вскочил на край темного окошка, из которого только что стрелял, и спрыгнул вниз, со второго этажа. Перекатился через плечо, как будто с коня на полном скаку соскользнул, и бросился вперед с двумя саблями в руках, кажется, прикрывая Дерпена с другого бока, как князь и думал про него-то ранее…

Число врагов заметно уменьшилось, теперь их во дворе не было, зато перед князем оказались сразу четверо, внимание Диодора резко сжалось, смотреть в сторону, где сражались Дерпен со Стырем, стало некогда.

А еще он заметил, как кто-то незнакомый сунулся было в двери, но батюшка выстрелил, и снова, в который раз в насыщенном влагой воздухе развернулся вытянутый, густой дым, на миг пронизанный горящими частицами пороха… Да, дверь была прикрыта. Потом отец Иона выпалил еще разок куда-то в другую сторону, потом попробовал пальнуть в одного из тех, с кем рубился – другого слова было не подобрать – и князь. Выстрел вышел неудачным, батюшка, кажется, чуть самому князю башку не снес, но все же, как ни странно, попал, один из противников отвалился, выронил свою рапирку и, зажав руку у локтя, стал пятиться к воротам из отеля.

Итого, перед князем оказалось трое, причем один с погнутой шпагой, а второй весьма и весьма осторожный. Князь принялся за того, кто старался его все же пробить длинными, не очень точными, но сильными тычками из такой дали, что князь со своей саблей, конечно, никак не мог до него добраться. Он финтил, пробовал подбить его рапиру повыше, чтобы со второй рукой, в которой был его кинжальчик, вырваться вперед, но… И этого не получилось. Его остановил тот, который был погнутым, парадоксально, но непрямой клинок каким-то образом сделал его даже более опасным, особенно сейчас, в этой тьме, тускло отливающей неверным светом и насыщенной дождевыми каплями.

В общем, князю никак не удавалось продвинуться вперед, а ведь нужно было… И противников нужно было кончать, конечно, ни о какой попытке брать кого-то в плен, и речи не было, следовало идти туда, куда, кажется, двинулся Дерпен… Его едва ли не окружили противники, волчьим своим чутьем почувствовав в нем самого опасного из имперцев, самого неукротимого и неумолимого бойца. Князь Диодор пробовал, но… не мог, не получалось у него.

Даже следить за тем, что там, где-то в двадцати шагах сбоку от него происходит, было трудно, не говоря уж о том, чтобы переместиться туда же… Происходило там что-то непонятное. Кажется, кто-то очень высоко пролетел по воздуху, чуть ли не как птица, еще кто-то визжал, не переставая, и кажется, уже давно, прерывая визг хриплыми вдохами… Хотя еще миг назад князь мог бы поклясться, что этого голоса не слышал. Кто-то ухал, как сова, вероятно, пробуя пустить в ход что-то невероятно тяжелое, может, топор…

И все же, князь каким-то непонятным чувством, даже не зрением, вдруг понял, что в окне, откуда стрелял Стырь, появился Густибус, он широко размахиваясь куда-то вдаль, в глубину двора что-то кидал. Там слабо вспыхивали и тут же пропадали сине-рыжие сполохи – раз, другой, третий… В кого они попадали, что они совершали, какой урон наносили врагу, князь видеть не мог. Но потом снова начал стрелять батюшка, и странное дело – эти выстрелы вдруг прозвучали так осторожно, так вкрадчиво, будто и не выстрелами были из князевой же четырехстволки, а каким-то хлопком, будто кто-то собирался к себе внимание привлечь, но так и не решился сделать это по-настоящему. Князь помимо воли понял, что едва ли не смеется над батюшкой за такую его… умеренность.