Орёлъ i соколъ - Лебедев Andrew

– Потому что есть закон информационной стабильности отдельно взятой ситуации, – догадался способный ученик.

– Правильно! – похвалила Сашу бабушка, – пятерка с плюсом тебе, а как следствие из этого закона, всегда и во все времена с появлением объекта, вбрасывающего избыточную информацию, которая ведет к дестабилизации временной ситуации, происходит…

– Происходит коллапс отторжения, – снова догадался Саша.

– Мо-ло-дец! – воскликнула бабушка и на радостях позволила себе пригубить еще граммчиков пятьдесят.

– Значит, – задумчиво произнес Саша, – значит, нам не надо особенно опасаться Ходжахмета с ключом от времени?

– Нет, надо, – покачала головой бабушка.

– Но ведь закон стабильности, тыж сама только что говорила, – удивился Саша.

– Да, говорила, – кивнула бабушка, – но закон этот имеет ограниченное действие и при переходе в иной уровень информационной анимации, перестает действовать.

– Какой еще такой информационной анимации? – изумился Саша.

– А это тебе твой друг Серый Волк расскажет, – сказала бабушка, и вдруг, войдя в транс, принялась вещать, – - Найдешь ты, Саша, остров, а на острове том дуб растет, на дубе утка. Утку убьешь, в утке яйцо, в яйце том – Ходжахметова смерть…

– Издеваешься, что ли, бабушка? – обиделся Саша.

– Напрасно обижаешься, – выйдя из транса, сказала баба Глаша, – все правда, и про дуб, и про утку, и про яйцо…

– Так не живут же утки на деревьях, – сказал Саша, – они же водоплавающие.

– Кому водоплавающие, а кому и нет, – загадочно сказала бабушка и вдруг растаяла в воздухе, словно испарилась.

Les allume

1.

Горынина вызвал полковник Власов Присесть Горынину полковник не предложил.

И покуда Горынин стоял в дверях, Власов выдерживая паузу и даже подчеркнуто не удостаивая своего подчиненного взглядом, сидел под портретом молодого Брежнева когда тот был еще с двумя звездочками. Сидел Власов под портретом и изображал из себя погруженного в бумаги, очень занятого делами руководителя.

Наконец, пауза по мнению хозяина кабинета была выдержана, и он, оторвав натруженные глаза от заполнявших его рабочий стол документов, спросил не без иронии, – - Знаешь, что такое коммунизм, Горынин?

Горынин изобразил на лице растерянно-обиженное выражение и ответил,

– Так точно, знаю, товарищ полковник, я же устав партии изучал и вообще, газету Правда выписываю.

– А по Ленину, какое определение того, что есть коммунизм, помнишь? – прищурившись и не без ехидцы спросил Власов.

– Эта, коммунизм есть электрификация всей страны, вроде, – неуверенно ответил Горынин.

– Вот мы возимся с тобой Горынин, возимся, а все, мля, никак не научим тебя Родину любить! – вздохнул Власов, – Коммунизм, Горынин, это Советская власть и плюс электрификация всех твоих гениталий.

Власов поглядел на опешившего Горынина, снова выдержал паузу и потом заржавши, пояснил, – - Шучу я, Горынин, прикажи привести своего Ребякина в двести четвертую.

– Это к психотерапевтам? – уточнил Горынин.

– Верно, к ним самым, – кивнул Власов, – а как доктор Машечкин его обколет, вы мне позвоните и я подтянусь, мне тоже интересно будет поглядеть. …

Глядеть у них в заведении всегда было на что.

На такой работе не соскучишься.

Четыре кряду часа Власов с Горыниным глядели, как Машечкин с дежурной медсестрой кололи Ребякину всякие разные препараты и подключали к его оголенным половым органам провода, подсоединенные к высоковольтной электростатической машинке.

У Ребякина обильно текли слюни, он дергался, как эпилептик, выл и стонал.

Потом от него отсоединяли электроды и Горынин снова задавал ему вопросы.

И Ребякин отвечал.

И да и нет… ….

А вот генерал Гусев субординацией подчиненных не баловал и самолюбия начальников своих отделов, охраняемого этой самой субординацией – не щадил.

Гусев любил работать на результат, и для пользы дела на доклады вызывал своих полковников вместе с их помощниками и замами, и не щадя их полковничьего эго, устраивал им разносы в присутствии подчиненных им капитанов и майоров, а если выяснялось, что капитаны и майоры разбирались и вникали в суть работы лучше, чем их начальнички, то Гусев мог запросто унизить начальника отдела и весь доклад, все совещание общаться только с замом нерадивого служаки.

Идя к Гусеву с докладом по делу Ребякина, Власов подготовился.

Все протоколы допросов проштудировал, все пункты и позиции пророчеств трижды проверил и по всем проконсультировался со специалистами.

Но то, что и Горынин сопровождал его на доклад, Власова дико раздражало.

Гусев был как всегда – само воплощенное спокойствие и деловитость.

Сидя пол портретом Брежнева средних лет, где у генсека было три звездочки, он читал какой-то отпечатанный на тонкой папиросной бумаге документик.

– Присаживайтесь, товарищи, – участливо сказал Гусев, не отрывая глаз от бумажки.

Власов с Горыниным присели и набрав в легкие побольше кислороду, принялись терпеливо ждать.

Напольные часы с маятником мелодично отбили четверть второго.

– Ну как ваш сумасшедший? – оторвавшись от бумаги, спросил Гусев.

– Машечкин не поставил диагноза шизофрении, товарищ генерал, – подал голос Власов, – шизоид, маниакально-депрессивный, но не шизофрения, это точно.

– Значит пророк? – спросил генерал, прямо поглядев Власову в глаза.

Хоть Власов и готовился к встрече, но на такой вопрос однозначно ответить не решался. Сглотнул слюну и промолчал.

Генерал перевел взгляд на Горынина.

– А ты как думаешь, майор? Пророк?

– А х… его знает, товарищ генерал, может и пророк, – простодушно ответил Горынин и с испугу покраснел.

Генерал хмыкнул, покачал головою и углубился в чтение протоколов.

– Вон чего пишет этот ваш пророк, взорвется реактор на Чернобыльской АЭС, у американцев два Шаттла с экипажами взорвутся, один на старте, другой про входе в атмосферу, мы две подлодки атомные потеряем, "Комсомольца" и "Курск", и даты, и даты называет, что с этим прикажете делать?

Власов и Горынин молчали, давая своим молчанием как бы понять, что они свою часть работы сделали, а это уже генеральское дело решать, что с этими предсказаниями делать – поверить им и предпринять какие-то меры, подключив ученых и специалистов, или положить это дело в архив с грифом "секретно – хранить 99 лет".

– Ну это то еще ладно, – продолжал свой монолог вконец расстроенный генерал, – а вот как насчет предсказания предательств и измен? Как тут быть? Этот ваш Ребякин конкретно называет фамилии будущих генералов "конторы" и будущих и нынешних членов Политбюро, которые по его предсказаниям откровенно изменят Родине. И откуда ему вообще известны эти фамилии? Я не могу откинуть версию, что этот Ребякин не подкинут нам англичанами или американцами с целью подставить и опорочить перспективные и растущие кадры "конторы" и партийного ЦК.

– Но как объяснить то, что он предсказал катастрофу австралийского авиалайнера, произошедшую на прошлой неделе? Он написал о ней на первом же допросе еще три недели назад? – спросил Горынин, – и с малайзийским паромом, который затонул позавчера, он три недели назад даже точно число жертв указал!

– Ну, это как раз легче всего объяснить, – развел руками генерал, – если американцы решились на такой вброс нам человека с информацией, то они по заготовленной легенде и авиалайнер потом сами в воздухе подорвали и паром с пассажирами затопили, чтобы нам доказать подлинность всех предсказаний, включая и те, где они порочат наших людей.

– А как же объяснить то, что он доподлинно знает о самых секретных протоколах переговоров Молотова и Риббентропа, о местах расстрелов и числе расстрелянных, о катастрофах на наших полигонах, о самых секретных разработках наших ученых?

Откуда ему известно то, о чем не знают даже многие генералы наших органов? – настаивал Горынин.

– Они очень хорошо его подготовили, прежде чем забрасывать, – ответил Гусев.

– Значит, значит не будем готовить записку председателю КГБ и Генеральному секретарю? – спросил Власов.

– Да кабы я по каждой хуйне генсеку докладывал, – сорвался Гусев, – где бы я был ? В лучшем случае на Колыме начальником лагеря, или начальником режима в Солнечном Магадане.

– Значит, Ребякина на Пряжку? – подытожил Власов.

– Да, пускай его Машечкин еще пару недель галоперидолом поколет, а потом на пряжку в наше отделение, – кивнул Гусев.

Власов и Горынин уже было вопросительно поглядели на генерала, ожидая объявления конца аудиенции, но тот вдруг махнул рукой и сказал,

– Да вот, тут одно предсказание навязчивое было у этого Ребякина, насчет некого Худякова из Ульяновска. Вы проверили?

– Так точно, проверили, – ответил Власов, – есть такой Худяков, учится в школе в десятом классе, с матерью живет, безотцовщина.

– Без отцов только у лягушек дети бывают, – покачав головой заметил генерал, и поглядев на услужливо подложенную ему справочку из паспортного отдела Ульяновской милиции, сказал – - Вы его, как этот Худяков школу закончит, давайте, отправляйте его в армию, в Афганистан, пускай его там на всякий случай убьют, лады?