Медноголовый - Бернард Корнуэлл

— Ясно, ясно… — рассеянно пробормотал лейтенант, дослушав рассказ о схватке на Боллз-Блеф. Переложив верхний листок, он пробежал глазами текст следующего и сдвинул брови, — Как вы познакомились с Джоном Скалли?

— Никогда о нём не слышал.

— А о Прйсе Льюисе?

Старбак отрицательно мотнул головой.

— О Тимоти Вебстере?

Старбак пожал плечами.

— М-да. — произнёс Гиллеспи с сожалением, снял очки и помассировал переносицу, — Как зовут вашего брата?

— У меня их трое. Джеймс, Фредерик и Сэм.

— Их возраст?

— Двадцать шесть. Или семь. Семнадцать и тринадцать.

— Старшего как зовут?

— Джеймс.

— Джеймс… — задумчиво повторил Гиллеспи, делая пометку.

Со двора донёсся душераздирающий вопль и свист кнута.

— Я дверь притворил, Хардинг? — поморщился лейтенант.

— Плотно, сэр.

— Ужасно шумно. Когда вы последний раз виделись с Джеймсом, Старбак?

— Ещё до войны.

— До войны, ага. — записал лейтенант, — А списывались с ним?

— Тогда же.

— Ясно.

Гиллеспи достал перочинный нож, раскрыл, очинил карандаш и сгрёб стружку в кучку на краю стола:

— Вам что-нибудь говорит название «Общество поставки Библий в действующую армию Конфедерации»?

— Ничего.

— Ясно. — Гиллеспи откинулся на спинку стула, положив карандаш, — А как же вы, в таком случае, передавали брату информацию о дислокации наших частей?

— Эй, я никому ничего не передавал! — возмутился Натаниэль, начиная понимать, что означает его арест.

Гиллеспи снял очки и протёр стёкла о рукав:

— Как я упоминал ранее, мистер Старбак, в условиях войны мы вынуждены пренебрегать требованиями закона и гуманизмом. Устанавливая истину, нам приходится прибегать к чрезвычайным мерам. Чрезвычайные времена — чрезвычайные меры. Понимаете?

— Нет.

— Давайте-ка попробуем заново. Вам знакомы Джон Скалли и Прайс Льюис?

— Нет.

— Поддерживете ли вы в какой-либо форме связь со старшим братом?

— Нет.

— Получали вы письма, адресованные должностному лицу Общества поставки Библий в действующую армию Конфедерации?

— Нет.

— Передавали вы что-либо мистеру Тимоти Вебстеру, проживающему в гостинице «Монументал»?

— Нет.

Гиллеспи сокрушённо покачал головой.

В результате обыска у Тимоти Вебстера после ареста его и Хетти Лоутон было обнаружено убористо написанное печатными буквами письмо с подробным планом обороны Ричмонда. Адресовано оно было майору Джеймсу Старбаку, именем которого было подписано найденное у Джона Скалли послание. Попади план обороны к северянам, и раздавить Юг им не помешали бы никакие выдумки генерала Магрудера. Повезло, что Вебстер не успел передать донесение прежде, чем его свалила хворь.

Вновь спрошенный относительно сношений с Вебстером, Старбак озлился:

— Да я слыхом не слыхивал ни о каком Вебстере!

Гиллеспи скривился:

— Вы настаиваете на этом?

— Да! Потому что это правда!

— Жаль. — поджал губы Гиллеспи.

Медленно он раскрыл сумку, выставил на стол восьмигранную бутыль синего стекла и бронзовую воронку. Откупорив бутылку, дал распространиться по комнате густому кислому запаху.

— Мой папенька, Старбак, как и ваш, — человек, преданный своему делу. Он заведует Честерфилдской лечебницей для душевнобольных. Слышали?

— Нет. — Старбак, томимый нехорошим предчувствием, смотрел на бутыль.

— Существуют две точки зрения на лечение скорбных главою. — сказал Гиллеспи, — Согласно одной безумие врачуют свежий воздух, вкусная еда и хорошее обращение. Согласно другой, которую разделяет мой папенька, душевное здоровье восстанавливается скорее под воздействием комплекса жёстких мер. Проще говоря, Старбак, — Натаниэль заметил, как заблестели глаза лейтенанта, — за всякое проявление ненормальности пациент получает взбучку, и вскоре возвращается в общество цивилизованных людей.

Он любовно погладил бутыль и воронку:

— Вот это, Старбак, гораздо эффективнее любой взбучки, хотя бы потому, что это средство предложено современной наукой. Итак, вернёмся к Тимоти Вебстеру. Расскажите мне о нём.

— Да нечего мне рассказывать!

Гиллеспи кивнул конвоирам. Старбак повернулся было к Эйбу, но со спины подоспел второй солдат и сшиб арестанта на пол. Уже вдвоём они сноровисто распяли Натаниэля и связали ему за спиной руки. Он клял конвоиров на все лады последними словами, но им было не привыкать. Перекатив узника на спину, Эйб взял бронзовую воронку и поднёс ко рту Натаниэля. Старбак крепко сжал челюсти, но второй конвоир ласково посулил вбить воронку в глотку вместе с зубами. И Натаниэль сдался.

Гиллеспи опустился на колени рядом с ним. Взболтав бутыль, сообщил Натаниэлю:

— Это кротоновое масло. Слыхали о нём?

Говорить Старбак не мог, поэтому отрицательно помычал.

— Его добывают из растения, именуемого «Кротон тиглиум». Это самое сильное слабительное из тех, что известны медицине, мистер Старбак. Мой папенька применял его в тех случаях, когда пациент демонстрировал отклонения от нормального поведения. И, знаете ли, чудесно помогало. Трудно буйствовать самому, когда буйствуют твои внутренности. — Гиллеспи растянул губы в улыбке, — Так что же вам известно о Тимоти Вебстере?

Старбак помотал головой и попробовал вырваться из лап Эйба с его товарищем, но парочка была слишком крепкой для него. Эйб запрокинул голову Старбаку, и Гиллеспи наклонил бутыль над воронкой.

— В прошлом душевнобольных подвергали весьма суровым мерам воздействия, — вещал Гиллеспи, — Но мой папенька нашёл новый, гораздо более гуманный путь, и в этом состоит его великое открытие. Для начала небольшую порцию, я полагаю.

Тонкая струйка вязкой жижи медленно полилась в воронку, забивая носоглотку Старбака густым смрадом прогорклого масла. Рот обожгло, пищевод запылал. Жидкость проскользнула в желудок, и Старбака скрутило.

Он сложился пополам. Сначала рвотный спазм выплеснул всё содержимое желудка, не давая ни вдохнуть, ни выдохнуть, а затем живот пронзила резкая боль, и кишки самопроизвольно опорожнились. Вонь распространилась по помещению. Старбак ничего не мог поделать со взбунтовавшимся нутром. Старбак застонал, и его тело потряс новый приступ рвоты.

Конвоиры, ухмыляясь, отпустили жертву, отступив назад. Гиллеспи, не реагируя на вонь, с интересом наблюдал за конвульсиями заключённого, делая время от времени пометки в потёртом блокнотике. А Старбака корёжило. Несмотря на то, что ни в желудке, ни в кишках ничего не осталось, спазмы не прекращались. Адское масло действовало.