Наемники Судьбы.Пенталогия - Юлия Федотова

– Да, интересно было бы взглянуть! – усмехнулся бывший наставник, позабыв осторожность.

Повелитель возжелал…

– Урод! Тролль безответственный!!! – на чем свет стоит бранила его сестра по оружию. – Хорошо, так все обошлось! А если бы наоборот?! Если бы твой недопогребенный приятель не их к нам приволок, а нас на тропу отправил?! Тогда что?!

Гнев ее был понятен и оправдан. Весь разговор происходил поздно вечером, буквально перед сном. Ясно, что укладываясь в постель в мирном эттелийском трактире, даже самые одержимые из воинов редко берут с собой меч, не говоря уж о складных лопатках. Хороши бы они были, если б оказались на тропе – без оружия, без припасов, в одном исподнем белье!

– Но все же обошлось! – попытался вступиться за бывшего наставника Эдуард, но и ему досталось за компанию: зачем спровоцировал?

– Так ведь обошлось же! – заладил свое принц.

А главный виновник происшествия скромно отмалчивался. Потому что обошлось, да не совсем!

– Просто не представляю, как мы станем объяснять хозяйке, откуда у нас среди ночи взялся неизвестный труп! – причитала Энка. – Просто не представляю! Так неловко, так неловко… Она нас завтра выселит, и будет права!

– Завтра мы и сами уйдем, – рискнул открыть рот Хельги, чем и навлек на свою голову новый шквал бури.

Однако негодование девиц разделяли на все. К примеру, Аолен, не имевший личного опыта общения с кавалерами, остался доволен тем, как обернулось дело. И добросердечный Рагнар разделял его позицию: своей нечаянной обмолвкой Хельги избавил несчастных от мучений – и это главное. Потому что один из них был трупом, но двое других – еще нет.

Хотя… выглядели они лишь немногим лучше своего менее удачливого сотоварища. Оборванные в клочья, истощенные, с безумными блуждающими глазами, кавалеры долго не могли взять в толк, что с ними произошло, и осознать, что беда миновала. Лишь к утру они стали понемногу приходить в себя и овладевать членораздельной речью вместо бессвязного бормотания молитв и проклятий. А до тех пор пришлось караулить их посменно, ночь напролет, из опасения, как бы чего не вышло – уж больно смахивали они на буйнопомешанных!

Труп же, чтобы не смущал своим видом Ильзу и юных кальдорианцев, закатали в полосатый половик и запихнули глубоко под кровать – до лучших времен.

– Не забыть бы про него утром, когда будем уходить! – заметила Энка, забираясь под одеяло. – А то совсем неудобно выйдет: хозяйка станет полы мыть, а там такое безобразие! Скажет, напакостили и скрылись, будто бессовестные орки!

Спала сильфида в ту ночь плохо. Ее раздирало любопытство. Ведь они на собственном опыте убедились: умереть на тропе невозможно! Как же это получилось у того, кто в конце концов оказался трупом?!

Оказалось, что не тропа, а двое оставшихся в живых его убили. Это была вынужденная мера: несчастный совсем обезумел, стал бросаться на них диким зверем. По крайней мере, они так утверждали. Но Эдуард, к примеру, не склонен был верить их словам. «Сожрать, поди, хотели, на мясо забили!» – небрежно бросил он в лицо кавалерам, и те стерпели молча, не посмели возразить. Почему? Откуда такая покорность? Может, страдания смягчили их нрав или благодарность за спасение прибавила вежливости?

Ничего подобного! Просто главный кавалер, тот, что в свое время размахивал хлыстом, оказался не кем иным, как сыном герцога Ламарлина, ольдонского вассала и вечного должника!

Трудно описать словами состояние Эдуарда, когда он услышал имя недруга: смесь радости, точнее, злорадства и негодования, обиды и торжества.

– Аах! – выдохнул он. Хотел заорать в голос, но быстро взял себя в руки, заговорил нарочито вкрадчиво, точно копируя излюбленные интонации отца своего, Филиппа ольдонского. – Так значит, ваше высочество, папенька ваш и есть правитель славного Ламарлина, я верно понял?

– Верно! – подтвердил молодой наследник с гордостью, совершенно неуместной при его бедственном состоянии души, тела и одежды.

Друзья замерли от любопытства: чтото дальше будет?

– А скажите, ваше высочество, – тут в голосе Эдуарда стали прорезаться металлические нотки, – ваш благородный родитель не учил вас в детстве тому, как подобает вассалу обращаться к сюзерену? Что не следует, к примеру, обзывать его «сбродом» и тем более угрожать ему хлыстом? Что это он, вассал, обязан уступить дорогу, а не наоборот?.. А что это вы так удивленно смотрите? Не понимаете, о чем речь? Ах, не понимаете, по какому праву я это вам говорю? Неужели ваш достойный папаша забыл объяснить своему наследнику, что каждый вассал обязанзнать своего сюзерена в лицо?! Ах, какое упущение с его стороны! Оно может сослужить вам дурную службу!.. Но что поделаешь, придется представиться, раз меня тут не узнают. ЭдуардКаролХенгист, наследник престола ольдонского – это имя вам чтонибудь говорит?.. Вот и прекрасно! Будем знакомы!

– Эх, молодец! Красиво сказал! Так его, паразита надутого! – одобрила сильфида. – Будто в театре на представлении побывала, честное слово!

– Да ладно вам! – проявил великодушие Рагнар. – Пожалейте парня, ему и без нас не сладко, после пережитого! Как бы последний ум не растерял! Эдуард, чего ты цепляешься к мелочам? В конце концов, ты ведь тоже его не узнал, там, на тропе.

– А вот я как раз и не обязан! – запальчиво отвечал принц. – Особенно с учетом того, что ламарлинский долг нашей короне еще до нашествия некромантов составлял пятьсот тысяч золотых без малого!

– Пятьсот тысяч! – всплеснул руками гном. – Взыскать надобно! Немедленно!

– Успеется, взыщем. Вот ворочусь в Ольдон, скажу мамаше, как ламарлинские вассалы обошлись с ее сыном – уж онато найдет на них управу, не сомневайся! – И обратился к побледневшему кавалеру: – Эй ты, как тебя? Гаген? Скажи мне, Гаген, есть ли у тебя братья? – Вопрос был задан для красного словца, о составе семейства герцога Ламарлина Эдуард был прекрасно осведомлен. – Есть? Трое? Вот и прекрасно! С этого дня наследником себя можешь больше не считать. Уверен, твой почтенный родитель пойдет нам навстречу в этом вопросе! Эй, ты меня слышишь?

На этом месте словесную экзекуцию пришлось прервать. Бедный Гаген Рю'Ламарлин лишился чувств.

– Не думайте, что для меня все это так важно: кто чей вассал, кто что обязан, – чуть позже объяснял Эдуард спутникам. – Дело не в королевских фанабериях, как ты, Энка, говоришь. Просто после того случая с отцом – ну, вы помните – не могу выносить, когда на меня машут хлыстом!