Второй шанс в Эдене - Питер Гамильтон

полотняными шортами – она узнала вещи Блейка. Обе его ноги покрывал слой бледно-желтой пены, подсыхавшей и превращавшейся в плотный каркас.

Ленни молча кивнул ей.

– Он неразговорчив, – сказал Фахуд. – Но отличный медик. Забавно, что он помогает мне. Нас вряд ли можно назвать союзниками.

– Вы оба люди, – ответила Аманда.

– Ах, да. Это верно. Вы пристыдили нас обоих, дорогая леди.

– Что ж, можешь больше этого не бояться. Ты уже в состоянии двигаться, и я бы хотела, чтобы ты нас покинул.

– Конечно. Я и так слишком долго задержался.

– Подожди минутку, – вмешался Блейк. – Аманда, ты еще не слышала, что он мне рассказал.

– И не хочу этого слышать, – устало возразила она.

– Это не о том… ну, чем он занимается. Это о Нью-Балате, о том, какое там общество.

– И что такое с Нью-Балатом? – Она повернулась к Фахуду. – Какой чепухой ты забил ему голову?

– Это не чепуха, – возмутился Блейк. – Это решение наших финансовых проблем.

– У тебя нет финансовых проблем, – отрезала она. – Это мои проблемы. И проблемы фермы. Но не твои. Постарайся это уяснить.

– Ладно! Тогда это решение твоих проблем. И если у тебя имеются проблемы, у меня они тоже есть.

– Постарайся смотреть немного вперед, Блейк. Я вполне справляюсь с делами на ферме, можешь не беспокоиться. Деньги поступают нерегулярно, потому что работа у нас сезонная. С таким порядком я прожила всю свою жизнь. И каждая ферма в округе живет точно так же: мы получаем деньги за урожай, когда он созреет, и стараемся распределить их так, чтобы хватило на весь год. Не стоит ничего менять, потому что какому-то пришельцу это не по нраву. Эта ферма существует восемьдесят лет, и до сих пор мы отлично справлялись. Если что-то работает, не стоит ничего чинить.

– Банки уничтожают тебя своими ссудными процентами. Им наплевать на людей и их семьи. Их интересуют только деньги, и тебе работать до седьмого пота ради их выгоды.

– Ты все слишком упрощаешь. Я каждый год заканчиваю с прибылью. А в этой жизни каждому приходится работать, даже банкирам.

– Но все может быть иначе. Фахуд говорит, что совет Нью-Балата дает субсидии фермерам в своем округе, чтобы они могли купить необходимое оборудование и заплатить рабочим. А их дети за счет округа получают образование, и неплохое. Там нет частных школ для привилегированной элиты.

– Я не сомневаюсь, что совет Нью-Балата тысячами раздает щедрые субсидии. Но здесь, в округе Харрисберг, мы вместо этого берем ссуды в банке. Так что особой разницы нет. Только название. Наши займы поступают из частного сектора, в округе твоего приятеля они оплачиваются штатом. И что дальше?

– Но это справедливее, вот что. Разве ты не видишь?

– Нет.

– Они не зависят от соображений выгоды, от жадности. Вот в чем разница. Их экономическая политика контролируется демократическим путем, а у нас совсем другое дело.

– Сохрани нас бог. Блейк, я еще раз повторяю то же самое. Меня это не интересует. Я не хочу менять наших банкиров на их бюрократов. Я не хочу менять высокие проценты по ссуде на высокие налоги. У нас имеется рынок сбыта фруктов, имеется и приток наличности. Вот все, что нам нужно. Это семейная ферма, и я стремлюсь лишь к тому, чтобы она хорошо работала. Извини, если этого тебе мало. Не нравится – можешь уходить. Кроме того, на случай, если ты не помнишь, мы даже не относимся к округу Нью-Балат.

Блейк торжествующе ухмыльнулся.

– Но могли бы.

– Что?

Фахуд смущенно кашлянул.

– Я просто заметил, что эта ферма расположена на границе. Если бы вы пожелали изменить административное подчинение, в свете реальной политики это вполне возможно.

– Ох, черт.

Ей хотелось упасть на стул и опустить голову на руки. Но это значило показать им обоим свою слабость.

– Видишь? – не унимался Блейк. – Все возможно. Если только захотим, мы можем освободиться.

– Освободиться? Ты сумасшедший или просто не хочешь думать? Это ферма, и ничего более. Мы не агрономический комплекс, не главный экономический ресурс. Просто семейная ферма. Мы выращиваем яблоки, клубнику, груши и персики. Выращиваем и продаем. И это все.

– Продаем коррумпированной системе.

– Я не хочу спорить с тобой, Блейк. Этот вопрос закрыт.

– Но…

– Блейк, – мягко остановил его Фахуд. – Аманда сделала свой выбор. Ты должен уважать его.

Она так удивилась, что ничего не сказала. «Тебе и твоим дружкам я могла бы многое рассказать о свободе выбора», – подумала она. Женщины должны повиноваться своим мужьям и не имеют права голоса.

Блейк, с мрачной решимостью поджав губы, посмотрел на Фахуда, потом снова повернулся к ней.

– Отлично. Ладно. Продолжай жить в прошлом. Но, если ты еще не заметила, жизнь на Нюване меняется. Центральное правительство не вечно будет здесь властвовать. Мне-то известно, что за нынешний урожай ты получишь меньше, чем за прошлогодний. И, как ты думаешь, это беспокоит совет Харрисберга? Ничуть не бывало. Аманда, ты должна шагать в ногу со временем, пора отойти от старой колониальной политики. Только не вздумай жаловаться, когда они обанкротят ферму и продадут ее за гроши.

– На этот счет не беспокойся. – Она повернулась к Фахуду, сумевшему принять несколько смущенный вид. – Тебе пора уходить.

– Вы правы. Я прошу прощения за разногласия, возникшие между такими достойными людьми, как вы. Я никак не хотел причинять лишнего беспокойства.

– Да уж, конечно, – язвительно усмехнулась она.

В дверном проеме появилась Джейн.

– Едут какие-то люди.

– Кто? – спросила Аманда.

– Не знаю. Их четверо, все верхом на лошадях.

– Дерьмо. – Она сердито глянула на Фахуда. – Полиция?

– Сожалею, но это весьма вероятно.

– Отлично. Просто прекрасно.

– Вы всего лишь помогли человеку, который заявил, что упал с лошади. Я уже говорил, так будет лучше. Иначе вас могут обвинить в укрывательстве беглецов.

– Прошу тебя, только не применяй оружие. Здесь мой сын, да и сборщики ни в чем не виноваты.

– Клянусь именем Аллаха милосердного, я этого