Инженер его высочества - Андрей Величко

— Надо же, как все обернулось, — озадаченно сказал Гоша, прочитав документ. — Я как-то к нему серьезно не относился, а ведь действительно, зря. И посмотри, как он про тебя говорит — мне даже интересно, ты уже совсем зазнался или до вечера подождешь?

— Хоть до утра, — отмахнулся я, — а делать-то что будем? Сами-то во флотских делах тоже не очень…

— Это с чего же вдруг ты ко мне во множественном числе обращаешься? — изумился Гоша. — Я, действительно, "не очень", а ты так, наоборот, "очень не". А про дядю… нам проще, у нас в авиации пока только ты да я. А во флоте за двести лет уже порядочно бюрократии накопилось, не сдвинуть ее просто так.

— Слушай, — вскинулся, — а не сподвигнуть ли его на наш образ действий? Не получается у него с морским техническим комитетом или с адмиралтейством — пусть плюет на них и за свой счет хоть что-то делает как надо. А этим мы просто финансирование подрежем, Витте тут нам полный союзник, ему эта черная дыра для финансов, то есть флот, уже давно поперек горла.

— Ну, откуда у него свой счет в таких количествах — полмиллиона в год и то, пожалуй, не наберется, вот и все его богатство.

— А помочь? — предложил я. — Пусть начнет, а там любящая подруга, увидев, как ее ненаглядный мается от недостатка денег, займется спекуляциями или как там вы их называете… Сможете вы с Машей это дело провернуть — чтобы со стороны казалось, будто бы она сама такая вся из себя удачливая?

— А что конкретно ты предлагаешь?

— Да пусть хоть на одном корабле стрелять не в белый свет научатся! И нормальную приемку снарядов, опять же хоть для одного, можно организовать.

— Да, — подхватил Гоша, — и угол возвышения орудий сделать побольше, у нас уже вроде скоро нормальные дальномеры должны пойти? Вот только… ну хорошо, пусть у нас какой-то корабль будет нормально стрелять и состоять в полной технической исправности. Но ведь одних только броненосцев в Артуре будет семь, и на них все останется как было!

— На одном посмотрим, что надо сделать, что это даст и сколько оно будет стоить, — пожал плечами я, — все лучше, чем ничего. Опять же, Пушкин не зря говорил, что "его пример другим наука" — пусть смотрят, к чему надо стремиться (а окончание этой фразы "если не хочешь в штрафбат" я решил отложить на потом).

— В общем, — подытожил я, — давай поступим так. Пусть Оля, снедаемая беспокойством за любимого, наберется наглости и напишет тебе письмо, вот как раз про это самое. Ты, прочитав, поделишься со мной, а потом мы проникнемся и съездим к нему в Питер, поговорить. Сойдет?

— Попробовать можно. И, раз уж я сюда зашел, позволь поделиться своим недоумением по другому поводу. Твой последний проект — что, опять прикрытие чего-то секретного или..?

— Это ты про авиаполевую дивизию? Разумеется, прикрытие, никаких "или" тут быть не может. Прикрытие простой мысли, что в Артуре надо будет иметь какие-то свои войска, причем пехоту, лошади там годятся только на роль живых консервов. Вот эту пехоту и надо заранее подготовить.

— А два авиаполка там зачем?

— Чтоб никто не спрашивал, почему у нас столько войск, а командует ими авиационное начальство.

— Ну, ладно, подам такой документ… Кто командиром будет?

— Пока не знаю, кстати, у тебя вроде файл есть с биографиями деятелей белого движения? Почитай, может и тебе кто покажется подходящим.

После этого разговора мне пришлось сделать то, что я давно собирался, да все как-то не доходили руки — прочесть макаровские "рассуждения по вопросам морской тактики".

Первые пять минут я пытался понять, почему тут такое длинное вступление. Где формулы, чертежи или просто схемы? Здесь что, одни слова?!

Быстро пробежав текст до конца, понял — да. Причем слова только общие — "эллипс рассеяния", например, там не упоминался! Ну, значит, адмирал советовал нападать большими силами на маленькие, а при встрече равных эскадр — навязать бой не всей вражеской ораве, а только какой-то ее части… Дальше шли откровения о том, что без угля и ремонтной базы пароход, в отличие от парусника, далеко не уплывет…

Я представил себе, как, например, инструктор пытается объяснить тактику воздушного боя одними речами, без рисунков, даже без жестов и не употребляя цифры — картина получилась та еще. А ведь тут все надо предельно упрощать, сложные расчеты в воздухе производить некогда!

Охваченный нехорошими подозрениями, я перешел к списку его технических нововведений. Так, колпачки из мягкой стали на бронебойные снаряды — это вроде неплохо, но, правда, в основном для выстрелов в упор… Не внедрено. Зато внедренное повергло меня в ступор. Облегченные снаряды! Это при том, что вся история морских войн была одним непрерывным наращиванием дистанции воздействия на противника… То есть в обмен на некоторое улучшение настильности и точности на малых дистанциях адмирал существенно уменьшил дальность стрельбы! Ой, дела-то какие, да при Иосифе Виссарионовиче и за куда меньшие художества… Но вроде командовал он неплохо, при нем два японских броненосца на минах подорвались? Уточнил и вообще перестал что-либо понимать. При его командовании русские вообще не минировали окрестности Артура! И только когда он сам подорвался на японской мине, сменивший его якобы безынициативный Витгефт отдал соответствующий приказ… И с чего это вдруг Макаров в водах, где возможно нахождение японских мин, плыл на своем "Петропавловске" первым — что, трудно было какую-нибудь баржу вперед пустить?

Возникшая было у меня мысль о том, кто будет "инженером Найденовым" при генерал-адмирале, при первой же встрече с действительностью кинулась в паническое бегство, сверкая пятками.

Так, подумал я. Пусть Гоша свяжется с Макаровым и попросит его описать, какие изменения в тактике морского боя последуют при появлении авиаразведки и радиостанций с телефонной связью. Если в его прогнозе не будет слов о том, что теперь адмирал во время боя должен находиться не на мостике и не в рубке, а в самом защищенном месте трюма, а его корабль должен быть где-то в середине строя и не нести адмиральских вымпелов и прочих целеуказателей… То пусть лучше продолжает северный морской путь открывать, дело-то какое перспективное!

Кстати, про мины — не только морские, но и сухопутные… Да их же тут еще нет! И гранат, похоже, настоящих тоже нет, народ пробавляется каким-то самопальным колхозом. Ага, значит, строящемуся заводу точной механики и это надо в номенклатуру изделий вставить, кроме авиабомб и торпед…

В середине марта Гоша ознакомил меня с императорским указом о формировании Первой Воздушно-ударной дивизии в составе ИВВФ. Дивизия должна была состоять из двух авиаполков и пехотной бригады. Формирование бригады возлагалось на полковника Каледина, а всей дивизии — на бригадира авиации Найденова.

— Вчера же еще полковником был, — сокрушенно покачал головой я.

— Не волнуйся, бригадир ты ненадолго, — успокоил меня Гоша. — Комдив — это генеральская должность, так что готовься. И, кстати, у меня к тебе большая просьба — хотя бы при первом знакомстве с Калединым можешь сделать вид, что ты культурный и воспитанный человек?

Гоша зря беспокоился — мы с Алексеем Максимовичем практически сразу нашли общий язык. Еще на вокзале я предупредил его, что военным не являюсь, но воевать скоро придется, а с кем, когда и почему — объясню в кабинете. Там я действительно озвучил свои мысли о неизбежности русско-японской войны, после чего выложил на стол карту Ляодунского полуострова.

— Судьба этой войны решится в Порт-Артуре, — сказал я, — и, скорее всего, сухопутная часть этого решения будет на вас. То, что вы находитесь в моем подчинении, это просто политика, а задача вам ставится всего одна и прямо сейчас. Японцы не должны взять Порт-Артур с суши. Только это, в способах выполнения задачи вы абсолютно свободны. И еще один приказ, ознакомьтесь, это меры по соблюдении секретности. Вот и все, мои командные функции кончились, теперь мы с вами просто командиры соседних подразделений, которым скоро придется вместе воевать. Новые образцы вооружений для вашей части посмотреть не хотите?

После полигона я пригласил гостя ужинать. Вообще в связи с повышением своего статуса я вынужден был завести повара, ну не угощать же высоких гостей стряпней местной кухарки или вовсе дошираком! Повар, выписанный из Москвы, страдал от безделья и появление всякого моего гостя, подлежащего кормежке, воспринимал как профессиональный праздник. Вот и сейчас было подано нечто мне незнакомое, под названием "клопс иным манером". Впрочем, вопреки моим опасениям, клопами оно не пахло совершенно. Оное блюдо представлял из себя нечто вроде блинчика с мясом, только наоборот — в тонкий слой мяса было завернуто нечто гречневое. По моему неквалифицированному мнению, это было во всяком случае лучше беляша с каширского рынка.