Битва за Кремль - Михаил Логинов

Кортеж полпреда уносился от города Клусьево. Столбов и Татьяна делились впечатлениями от визита.

— А краску обсушили феном?

— Ага, — ответила Татьяна. — Подогнали мощный ветродуй — чуть стекла в домах не вынесли. Ставить площадку начала одна фирма, потом мэр испугался, что не успеет, еще людей подогнал. Работяги чуть не толкались, народ собрался смотреть, как на уличный цирк. Мэр наблюдал из машины, в сторонке. Но я на него науськала местных телевизионщиков, ему пришлось выйти и пообещать перед камерами, что это только начало. Даже адреса сказал, где еще площадки построят.

Татьяна отметила: если в первых поездках полпреда сопровождала рабочая камера плюс областное телевидение, то теперь возник настоящий журналистский пул — пять-шесть съемочных групп, столько же радийщиков и газетчиков. Почти как у Президента. Больше того, журналисты даже ссорились, кому завтра ехать с полпредом на очередное сюрприз-приключение. Пусть вставать в четыре утра, а то и вообще не ложиться, если поездка в дальний регион. Зато лучший репортаж — гарантирован.

В этот день репортеры разделились поровну. Кто-то отправился с полпредом на завод по производству химических удобрений, кстати, в советские годы третий в Европе по объемам, кто-то — наблюдать, как за три часа строят детскую площадку.

Пока Татьяна наблюдала блиц-строительство детской площадки, полпред мотался в окрестностях городка, инспектирую полуживую промышленность.

— Михаил Викторович, как производство? — спросила Татьяна.

— Держатся на плаву с перспективой погружения. Продукция подорожала — поставщик цену задрал, а сменить его не позволяют. Зарплату платят вовремя, не увольняют. Зато рабочая неделя — четырехдневка, а на некоторых участках — отпуск за свой счет на два месяца. Трудовой коллектив все грибы в окрестностях собрал, засолил-засушил на зиму: мало ли что? Только грибов в этом году маловато — жара.

— А начальство?

— Прежний владелец на Кипре. Нынешний владелец, молодой парень, гендиректор, постоянно спорит с директором по производству, еще советским перцем, что будет раньше: прокуратура посадит или народ порвет? Производственник мешок собрал для тюряги, парень — рюкзак по лесу уходить, если что. Я успокоил чуток, говорю: не дам в обиду.

— Поверили?

Столбов не успел ответить. Раздался звонок по тому каналу связи, каковой полпреду нельзя отключать даже в сортире.

— Здравствуйте, Анатолий Дмитриевич. Вам опять на меня какой-нибудь губернатор нажаловался?

— Нет. Нужно встретиться и поговорить. Желательно сегодня.

— Как скажете. Только мне до Пулкова два часа езды.

— Сейчас вам перезвонят из авиаотряда. Сообщите ваши координаты, и они пришлют вертолет. До встречи на Валдае.

У Столбова и Татьяны сложился ритуал: после такого звонка молчать пару минут. Пусть шеф обдумает услышанную информацию.

Выждав ритуальный срок, Таня спросила:

— Увольняют?

— Не думаю. Просил прибыть для срочного разговора. Отставить меня мог бы и за глаза. — После короткой паузы добавил: — Надеюсь, при встрече скажет спасибо за ликвидацию пожара. Теперь валдайской резиденцией можно пользоваться.

«Уже скоро срок заканчивается, а держать себя в руках так и не научился», — подумал Столбов.

Беседовали на берегу озера — помещения Президент отверг. К озеру он шел ленивым прогулочным шагом. Но с постоянными оглядками на гостя и намеками: почему ты сам не можешь идти быстрее?

Само собой, и в разговоре Президент всеми силами демонстрировал невозмутимость. Сперва начал расспрашивать о текущих делах. Но через пару минут, отвергнув дань приличию, перешел к той теме, ради которой, собственно, и был столь спешно доставлен полпред.

— У меня с Премьером вышло что-то вроде пари, — произнес он уверенным тоном. Уж слишком уверенным, будто собеседник не мог поверить в такую глупость. — Он считает, что у меня нет ни собственного политического веса, ни популярности, и предлагает проверку.

— Какую?

— На думских выборах, сам знаешь, они скоро, Премьер, как всегда, поддержит «Единую Россию». А я могу любую партию объявить своей. Хоть коммунистов, хоть эсеров, хоть новую партию создать. Если моя партия наберет больше десяти процентов, тогда я могу на президентских выборах с ним конкурировать. Если меньше — сижу и не вякаю до истечения срока, а потом еду послом в Гондурас.

— Именно в Гондурас?

— Выбор будет, но ограниченный. Гондурас входит в список предложений. Есть, конечно, третий вариант: сдаться без пари, ну, то есть без боя. Тогда мне придумают какую-нибудь должность чуть почетнее. Но синицу брать не хочется.

— Понимаю, — кивнул Столбов.

— Короче, я принял вызов. Обговорили рамочные условия: нельзя обижать друг друга во время кампании, есть пара личностей и пара скользких тем из прошлого, которых касаться нельзя. В остальном — карт-бланш. Никаких юридических подлянок никаких запретов на агитацию, время в эфире делим пополам. Я решил этим воспользоваться и предлагаю вам стать первым лицом избирательного списка любой думской партии. Заранее советую коммунистов не брать: договориться с ними труднее всего.

Столбов покачал головой:

— У меня на фирме работают пятнадцать бывших ментов. Ни один из них на прежней работе не брал взятки.

— Умеете подбирать кадры, — чуть ли не с завистью произнес Президент.

Столбов продолжил:

— Каждый из них уволился из ментовки за отказ выполнять распоряжение, которое он считал незаконным и порочащим честь офицера. Того, кто бы выполнил, я бы не взял. Нынешние думские партии не возьму по той же причине.

Несколько секунд молчания, созерцание безупречного заката.

— Точно не возьмете действующую партию?

— Точно. На гнилье не построишь.

— Ладно, тогда стройте партию с нуля. Месяц есть. Этот вариант тоже обговаривался, и мне обещано: не будут вредить на этапе создания. Конечно, когда ближе к выборам, тут уж борьба реальная, это на поле. В раздевалке в бутсы гвоздей не насыплют. Поэтому спокойно создавайте низовые подразделения. Завтра пришлю список олигархов-спонсоров. Они дадут вам меньше, чем «медведю», но дадут.

— Обнадеживает. А победить-то можно?

Президент улыбнулся:

— Когда я спросил Премьера, есть ли верхняя планка процентов, которые можно взять, он ответил: «Как говорил мой замечательный предшественник Борис Николаевич, возьмите столько голосов, сколько сможете». При этом посмеивался.

— Григорий Федорыч, помнишь твое обещание насчет двух лимонов? Все, настала пора.

Григорий Федорович Луцкий, тот самый мартовский гость Столбова, приехавший к нему застрелить кабанчика или кису, сначала взглянул с недоумением. Потом вспомнил.

— Ты что, вправду нашел мужика, который не побоится? — спросил он.

— Есть такой мужик. И шанс появился. Если не воспользоваться, Бог, может, и не даст больше.

Луцкий заглянул в гости к полпреду «посмотреть, не сгорел ли Питер до конца». Они гуляли по Каменному острову, вблизи резиденции полпреда. Как и прежде, прогулка началась с очередного спора Батяни и Макса. Батяня требовал безопасность как таковую, Макс — безопасность от прослушки. В итоге гуляли возле Императорского яхт-клуба, отойдя от дороги.

Григорий Федорович выслушал рассказ Столбова о президентском предложении. Переспросил: «Правда, можно взять столько голосов, сколько можно?» Усмехнулся, когда узнал, что его фамилии нет в списке принудительных спонсоров. Спросил, были ли контакты.

— Встречался уже с одним перцем из нефтянки. Он сказал, что даст сколько положено, когда откроется расчетный счет. А еще пообещал мне лично миллион, чтобы я постарался взять не больше семи процентов голосов. Иначе, говорит, кое-кто после выборов может забыть, что деньги даны по приказу.

— Ну да, играй-играй, голов не забивай, — хохотнул Луцкий. И тут же добавил серьезно: — Мне не то, чтобы двух, мне трех лимонов на доброе дело не жалко. Только вот ты-то сам веришь, что получится?

— Федорыч, ты бы сам за меня проголосовал?

— Не только я. Любой нормальный мужик из бизнеса, ну, сам знаешь, я с другими и не дружу, за тебя проголосует. Все понимают: ты слово сдержишь. Обещал: не будут нас доить, кто захочет и когда захочет, значит, так тому и быть. Обещал никаких претензий за старое — так и будет. Но голосовать-то народ ходит, не мы.

— Я с народом тоже договорюсь, — сказал Столбов. — А насчет лимонов будь готов.

Луцкий ответил печальный гримасой: «Ладно, никто меня тогда за язык не тянул».

В отличие от разговора с Луцким присутствие полпреда при открытии православного центра в Сестрорецке (храм, воскресная школа при нем и небольшой, но уютный интернат для граждан особо почтенного возраста) считалось официальным мероприятием. Было, как и положено, много духовенства разных рангов. Но Столбов уединился в аллее парка именно с человеком, имевшим лишь церковные награды, не имевшим сана. Зато способным получить аудиенцию у Патриарха едва ли не в тот же день, когда бы пожелал.