Крот Камня - Уильям Хорвуд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он повторял его, и соленые слезы стекали по щекам, скапливались в уголках рта. Он снова и снова повторял это название. «Бэрроу-Вэйл» — вот что он шептал. Бэрроу-Вэйл... самое сердце Данктона.
А потом он прибавил к своим безнадежным жалобам короткую, храбрую и простую молитву:
— О Камень, я хочу домой, я хочу быть там, где Старлинг. Она моя сестра. Я хочу домой!
Он плакал и плакал в одиночестве, бедный Бэйли.
Глава десятая
Дорога, по которой Уид и его помощники сопровождали Триффана и Спиндла, пролегала через песчаник и иногда через открытые галереи, нависавшие, как и нора Хенбейн, над бездной. Это ущелье путешественники впервые увидели еще с Лейтом. Они спустились на вересковую пустошь и пошли на северо-запад. Выйдя из тоннеля Хенбейн, Уид держался теперь более дружелюбно.
— Разве не здесь, рядом с Водопадом Провиденье, находятся норы Руна? — спросил Спиндл.
— Да, норы Руна здесь. Но тут же содержится и Босвелл. Не удивительно, что Хозяин захотел сам приглядывать за ним.
Уид говорил твердо и серьезно, и Триффан заметил разницу в его отношении к Руну и к Хенбейн. Если первый внушал ему священный ужас и огромное уважение, то вторую он просто боялся.
Все время, пока они шли, а сидимы следили за каждым их шагом, Триффана мучили странные мысли о Хенбейн. Он чувствовал беспокойство, вызванное влечением к Хенбейн, которую одновременно презирал и ненавидел. Сейчас, когда она была далеко, он страдал меньше. Нет, не то чтобы страдал... Его чувство, скорее, можно было назвать сожалением.
Триффан вспомнил, как его мать, Ребекка, когда-то рассказывала о своем отце, Мандрейке. Это был злобный и коварный крот во всем, что бы он ни делал. Тем не менее, когда Ребекка пришла в Шибод, она поняла, почему, несмотря ни на что, любит его. Она любила отца, как любят ребенка, она любила его такого, каким он мог быть и, может быть, в глубине души действительно был.
И теперь здесь, в тоннелях Высокого сидима, слишком просторных и величественных для обыкновенного крота, где не было и намека на домашний уют, Триффан чувствовал жалость к Хенбейн, которая послала на смерть столько кротов! Жалость к врагу Камня!
Земля стала влажной, мех забрызгали капли воды. Триффан, Спиндл и их сопровождающие подошли совсем близко к месту, откуда из бездны летели брызги. Но прежде, чем они смогли что-либо разглядеть, их повели по грубо прорубленным в камне тоннелям, гудящим от рева воды. После крутого спуска они вновь выбрались на поверхность и оказались рядом с водопадом, с грохотом низвергавшимся сверху. Казалось, воздух содрогался от этого звука.
Вода стояла во всех щелях, а чуть выше, на известняковом утесе, росли папоротники и щитолистник. Внизу, под водопадом, кипело и бурлило небольшое озеро, чуть дальше оно перетекало в другое, обширное и спокойное.
Разговаривать было невозможно из-за шума воды. Единственное, что оставалось кротам, — смотреть на утес. Чтобы увидеть небо, им пришлось сильно закинуть головы. Слева от них находилось глубокое озеро, а справа простиралось ущелье, и над его дальним краем вставали другие утесы.
Кое-где в расщелинах росли трава, вереск и несколько чахлых деревьев.
— Это Водопад Провиденье! — У ид старался перекричать шум падающей воды. — В верхних тоннелях живет Хозяин, а внизу доживает Босвелл.
Триффан окинул взглядом утесы и заметил несколько входных отверстий. Видимо, это были тоннели Руна. Вблизи водопада Триффан не заметил никаких следов пребывания Босвелла.
Уид перекинулся несколькими словами с одним из сидимов. Тот указал на дерево, освещенное слабым лучом света, пробивавшимся сверху:
— Обычно он там. Ночью забивается в расселину.
— А что он ест? — спросил Триффан, поняв, что речь идет о Босвелле.
— О, здесь есть черви, — ответил сидим, — и мертвые овцы, если, конечно, они вам по вкусу.
Он указал на груду грязно-белой шерсти и желтых костей.
— Они падают сюда, — коротко пояснил сидим. — Их смывает весенней водой, если раньше не случится наводнение.
— Можешь пойти поискать своего Босвелла, — сказал Уид. — Мы останемся здесь. Не пытайся сбежать. Это невозможно.
Потом, указав на Спиндла, он добавил: — А ты не пойдешь. Останешься здесь, с нами!
Триффан начал карабкаться по блестящим мокрым глыбам. Его не оставляло ощущение, что за ним наблюдают сверху, если не кроты, то вороны.
Рев водопада становился все глуше, но тем громче ему казался стук собственного сердца. Он испытывал ни с чем не сравнимое волнение, торопясь к Босвеллу, которого любил не меньше своих родителей и кого так давно потерял. Неужели здесь? Босвелл! Крот из Аффингтона! Белый Крот!
— Триффан!
Ему показалось, что его имя произнесли сами скалы.
— Триффан!
Это был не крик, не зов, не вопрос, а просто его имя: Триффан!
— Босвелл?
У низкорослой березы сидел Босвелл и улыбался своей ласковой улыбкой. Сердце Триффана вновь открылось миру после стольких лет исканий и странствий. Здесь, около старого крота, который сделал жизнь Триффана такой, какой она была, он наконец почувствовал себя дома.
— Триффан, — негромко повторил Босвелл. С трудом, явно страдая от боли, он подошел поближе. — Я знал, когда-нибудь ты придешь.
Триффан не мог ни говорить, ни двигаться, ни даже думать. Единственное, что он мог сделать, — это склонить голову перед любимым учителем и заплакать. Босвеллу пришлось утешать его: — Не плачь, друг мой, нет причин для слез, во всяком случае пока нет. А что до моей медленной походки, не волнуйся. Просто старым кротам нельзя слишком долго сидеть неподвижно, даже если они размышляют. Я чувствую себя лучше, чем может показаться!
Триффан осмелился наконец взглянуть на Босвелла: хотя он и постарел и мех сделался еще белее, а морщины глубже, все же он не очень изменился. Глаза по-прежнему были полны жизни, в них светились интерес и всегдашнее любопытство.
— Ну, а где же Спиндл? Я поручил ему быть рядом и заботиться о тебе.
— Он заботится, Босвелл. Он здесь. Просто Уид задержал его. Наверное, решил, что все вместе мы убежим.
— Что ж, мой дорогой Триффан, надеюсь, так в конце концов и случится! Крот не может долго жить в таком месте! А теперь рассказывай... Расскажи мне обо всем.
И Триффан
