Рапсодия гнева - Дмитрий Янковский

– Иногда что-то надо делать и для себя, – убежденно сказал Джек.

– Это скучно, – доел булочку Саша. – Материальные блага – пыль, если их не с кем разделить, а моральные и вовсе в одиночку недоступны. Вот прочитаешь ты книгу… Лопнешь ведь, если не с кем поделиться впечатлениями, а?

Джек улыбнулся и махнул рукой – спорить с Фроловым было бесполезно.

Постепенно накатывалась середина лета, и Саша наконец решил дать Японцу подержать Хитрого Обманщика. Заслужил. Бегал исправно, даже заставлять не приходилось, все упражнения проделывал с желанием и невесть откуда взявшейся сноровкой. Но пятикилометровый кросс по холмам, несмотря на это горячее желание, даже без дополнительной нагрузки давался подопечному с огромным трудом, а если говорить серьезно, то не давался вовсе.

И если кто-то говорит, будто даже зайца можно научить курить, значит, он никогда не пробовал это сделать. В человеческом организме существует огромное количество внутренних предохранителей, не позволяющих привить то или иное умение. Сломать их можно все! И клаустрофобию, и боязнь высоты, и боязнь всяких разных животных, начиная от собак и заканчивая пауками, можно развить координацию и чувство равновесия, можно даже зрение скорректировать. Только не всегда это нужно.

Иногда бывают такие запущенные случаи, что на ломку подобных предохранителей уходит сил и времени больше, чем стоит вообще тратить на овладение тем или иным умением. И если бы целью Фролова было научить Японца бегать, то он бы это сделал. Но цель была иной – Японец хотел научиться стрелять. Задатки у него были, невооруженным глазом видны, значит, второстепенные вопросы можно было отодвинуть чуть в сторону. До поры, по крайней мере.

Бег – это упражнение не столько развивающее, сколько дисциплинирующее, поэтому когда Саша понял, что подопечный в состоянии сам заставить себя бегать по утрам, роль бега можно было считать завершенной. Пора было переходить к тренировкам с оружием.

– Ключи от ниши в тумбочке… – просто сказал он, когда Японец собирался на очередную утреннюю пробежку.

– Бегать не будем? – не веря в привалившее счастье, шепнул подопечный.

– Бег пока отставим. Будем изучать матчасть. И шевелись, шевелись! Засыпаешь ведь на ходу…

Японец скрылся в домике и через несколько секунд уже с горящим взором протягивал ключи на дрожащей ладони.

– Сам вынимай… – уселся на лавочку Фролов. – Видел, как я это делал? Будь любезен повторить. Живее! Мне к обеду надо дома быть, а то жена разгонит наш курятник к чертям собачим. И так на вас трачу времени больше, чем на семью.

Подопечный почувствовал себя не то чтобы дурно, но как-то очень уж необычно – слишком много раз он представлял себе, как это будет, а тут вдруг раз… Он, как во сне, прошел в сарай, зажег керосинку и принялся разбирать дрова. Пересохшие поленья выпадали из рук, пачкая ладони раструхлявившейся корой, ноги дрожали от напряжения, а сердце взволнованно колотилось, вторя неутомимому тепловозному дизелю на вокзале.

Ключ в замок ниши вошел гладко, повернулся с мягким щелчком, Японец отворил дверцу и присел на корточки, не решаясь коснуться Оружия. Хитрый Обманщик лежал спокойно, с достоинством, разгоняя запах дров тонким духом веретенного масла и особенной, ни с чем не сравнимой оружейной стали. Юноша чуть коснулся приклада, проведя пальцем по шершавому углепластику, но брать Обманщика не спешил, чуялась в нем какая-то настороженность, словно тот не спешил отдаться в чужие руки.

Ждал.

Примерялся.

Осваивался.

Японец вспомнил слова Фролова о том, что мужчина должен быть хозяином жизни, и чуть усмехнулся, смело ухватив винтовку за специальную рукоять.

Стрелок должен владеть оружием, а не наоборот.

Вперед! Нечего железяке глазки строить, словно она живая. За рукоять и к ноге. Смирно!

Японец напрягся и вытянул винтовку из ниши. Тяжелая она была жутко, но по весу, по форме и запаху это было Настоящее Оружие – ни с чем не спутать. При одинаковом весе обрезок трубы или рельса чувствовался бы в руках совсем иначе, а у этого предмета было НАЗНАЧЕНИЕ – четкое, ясное, пугающее своей откровенностью.

Саша сидел на лавочке и щурился на солнце, словно сытый ленивый кот, когда его подопечный, согнувшись в дугу, вытащил пудовую винтовку из сарая. Натруженные амортизаторы приклада ярко сверкали шлифованными цилиндрами, а на бархатно-черном углепластике ложа солнечные лучи умирали почти бесследно, только серый, покрытый тефлоном ствол выпирал мощно, пугающе, угрожая земле рогами раздвинутой сошки.

– Кишки не надорви… – для поддержания репутации съязвил Фролов.

– Уж как-нибудь… – прокряхтел Японец.

– Ну-ну… Быстро ты управился.

– А чего с ней возиться? Мужчина – хозяин жизни, сам говорил.

– Дурак, – беззлобно сплюнул Саша. – Ты небось не девку уламывал, а? Это же ОРУЖИЕ, понимаешь? Тем более чужое. Его нельзя, слышишь, нельзя ни в коем случае таскать, как котенка за шиворот. Его нужно любить, как избранницу сердца, а не как продажную девку, его уважать надо, почти как жену, с ним нужно сдружиться, в конце концов. Только так. Иначе оно тебя подставит, веришь?

Он поднялся с лавочки и повернулся к двери домика.

– Вам десять минут на знакомство друг с другом. Его зовут Хитрый Обманщик. А я пойду, чтоб вам не мешать. Свистнешь, когда поймешь, что нагляделся на него вдоволь. Вопросы есть?

– Нет! – честно признался Японец.

Он каким-то странным, неизведанным ранее чутьем понял, для чего Фролов оставляет его один на один с оружием. Это было необходимо – он знал. Так было надо – он понял.

Когда Саша скрылся в доме, юноша не стал садиться рядом с винтовкой, он склонил голову и бухнулся на колени, прямо в бархатистую серую пыль.

– Прости… – тихо вымолвил он. – Я больше никогда не буду относиться к тебе так.

Чуть запнулся… Провел пальцами по стволу…

– Веришь? – добавил он излюбленное словечко Фролова.

Оружие молчало. Это было нормальным, оно к этому привыкло. Хитрый Обманщик не собирался казаться главным, потому что не был таковым, но он был полноправным партнером и знал об этом. На меньшее в отношениях со стрелком он бы не согласился.

Японец поднялся с колен и отряхнул белые джинсы.

– Саня! – твердым голосом позвал он. – Долго тебя ждать?

Похоже, он действительно становился немного другим человеком.

Фролов вышел, потянулся, украдкой оглядел Японца и винтовку, лицо не выразило ничего, только глаза сверкнули теплым огоньком довольства. Все нормально, все хорошо.

– Насмотрелся? Ладно… – Саша расслабленно присел на лавочку. – Сегодня у нас ознакомительное занятие. Теоретическое. Хватит уже трясти землю кедами, отдохни. Перво-наперво научись находиться рядом с винтовкой. Запомни – что бы ни было, ты находишься слева от нее. Понял? Когда стоишь, она у правой ноги, когда лежишь, она у правого бока. Никак иначе.

– А смысл? – удивился Японец.

– Никакого, – честно признался Саша. – Рационального смысла нет. Но это красота владения оружием, постоянное напоминание о том, что вы вместе, что ты вооружен, и в немалой степени самодисциплина. Каков бы ты ни был – напуган, ранен, ликуешь, грустишь, – но ты всегда слева от нее. Уловил? Как только увижу тебя от нее справа или повернешься к ней задницей, можешь считать занятия законченными. Навсегда. Веришь?

– Ясно.

– Второе… Носить винтовку только за верхнюю рукоять. Потянешь за ствол, за приклад, за сошку – сразу уволен. Без разговоров. Третье… Никогда не ронять затвор. Если ты вытянешь затвор и вдруг рядом рванет бомба, ты все равно не имеешь права его выронить. Доступно?

– Да.

– Затвор – это сердце винтовки, так же как ортопедия приклада и ложа – ее душа. Без сердца она не сможет работать вообще, а без души не сможет работать… с душой. Это трудно пояснить, но схватишь позже. Дойдет. И еще я хочу, чтоб ты понял…

– Что?

– Ты с ней теперь… одной крови. Взяв ее в руки, ты ей уподобился. Теперь какая-то, пусть небольшая, часть твоей жизни будет отдана ее предназначению. Иначе во всем этом просто нет никакого смысла. Ее создавали для вполне определенной цели, улавливаешь? Без тебя она ее не выполнит. Ты ей должен, понял? Должен выполнять ее предназначение, иначе зачем брал в руки? Теперь ты такой же Охотник, как и она, такой же, как и она, Убийца. Это пистолет создан для обороны, в этом его наивысшее предназначение – защищать хозяина. Но снайперская винтовка тебя не защитит. Вообще никого не защитит. Это оружие нападения. Только так. Она создана для убийства и только для убийства. Для попадания в цель, для исполнения твоей воли на расстоянии. Из засады, исподтишка, со спины… Ты вникаешь, какая это ответственность? Ты понимаешь, насколько близко будешь подходить к грани Зла? Фактически ты сам станешь Злом, и я хочу, чтоб ты это понял. Ты станешь той частью Зла, которая необходима для торжества Добра.