Фрайди - Роберт Хайнлайн

— Спасибо, Фрайди. Будь добра. — С этими словами он укатил обратно за письменный стол, а я занималась чаем. Для этого мне пришлось повернуться к нему спиной, а мне в тот момент только это и было нужно.

Конечно, нет ничего шокирующего в том, что инвалид в один прекрасный день решил сменить костыли на кресло с колесиками — так гораздо удобнее. Инвалид — да, но только не… Босс. Если бы древние египтяне проснулись как-то утром и обнаружили, что пирамиды сгорели, а у Сфинкса новый, хорошо подогнанный нос, они были бы поражены меньше, чем я теперь. Есть некоторые вещи… и люди тоже… которые должны оставаться неизменными.

Налив себе и ему чаю (ему — с теплым молоком и двумя кусками сахара), я уселась в кресло, и у меня отлегло от сердца. У Босса всегда на вооружении самое последнее слово техники и устаревшие манеры: я никогда не видела, чтобы вокруг него хлопотала какая-нибудь женщина, но если женщина находится в его кабинете по делу и предлагает налить чаю, он, конечно, вправе любезно принять ее предложение и превратить чаепитие в маленькую приятную церемонию.

Он поболтал со мной на отвлеченные темы, пока мы пили чай, потом я налила ему вторую чашку, сама от второй отказалась, и он подытожил наш деловой разговор:

— Ты меняла имена и кредитные карточки так часто, что мы все время отставали от тебя на шаг. Мы бы не напали на твой след в Виксберге, если бы твои действия там не навели нас на мысль о созревшем у тебя плане. Хотя и не в моем стиле влезать в дела агента, как тщательно ни наблюдал бы я за ним, я, возможно, решил бы избавить тебя от путешествия вверх по Миссисипи… Особенно зная, что экспедиция обречена…

— Босс, что это была за экспедиция? Я не поверила ни одному слову своего сержанта и…

— Обычная мародерская вылазка. Довольно неуклюжая. За две недели в империи наступил такой бардак, что появилось множество желающих поживиться. Еще бы, за две недели сменилось три диктатора, и тот, что сейчас у власти, ничуть не лучше своих предшественников и вряд ли протянет дольше них… Фрайди, мне гораздо удобнее работать при твердой тирании, чем при любом из свободных демократических режимов. Но твердая тирания такое же редкое явление, как процветающая демократия. Подводя итог: ты улизнула от нас в Виксберге, потому что действовала без всяких колебаний — ты очутилась на борту опереточного линкора «Мадам Лу» и уплыла на нем до того, как наш агент узнал о твоем вступлении в это «войско». Я очень рассердился на него. Рассердился настолько, что пока даже не наказал его никак — мне нужно остыть.

— Не нужно его наказывать. Босс, я действовала быстро. Если только он не висел у меня на самом хвосте — а я всегда замечаю это и принимаю меры, — у него не было шанса угнаться за мной.

— Да-да, мне знакома твоя, м-мм, техника. Но думаю, ты поймешь, что у меня были причины для раздражения, когда мне доложили, что наш человек видел тебя в Виксберге, а через двадцать четыре часа он… докладывает, что ты мертва.

— Может, так, а может, и — нет. Один человек в этом году уже пробовал наступать мне на пятки. В Найроби. Он завис у меня на хвосте и так пьяно дышал мне в спину, что это оказался его последний вздох. Если вы и впредь собираетесь следить за мной, вам стоит предупреждать своих людей.

— Фрайди, я обычно никогда за тобой не слежу. С тобой лучше обходиться «проверочными пунктами». К счастью для нас всех, ты уцелела. Хотя все терминалы моих агентов в Сент-Луисе были поставлены на прослушивание правительством, какую-то пользу они все же мне принесли. Когда кто-то трижды пытался связаться с нами в Сент-Луисе и ни разу не был засечен, мне тут же доложили об этом, и я подумал, что это, должно быть, ты… Потом узнал точно, что ты — когда ты добралась до Фарго.

— А кто был «ваш» в Фарго? Тот «спец», у кого я купила документы и прочий хлам?

Босс сделал вид, что не слышал вопроса:

— Фрайди, у меня еще много дел. Продолжай доклад и, пожалуйста, покороче.

— Слушаюсь, сэр. Я покинула экспедиционный корабль, когда мы были уже в империи, добралась до Сент-Луиса, обнаружила, что ваши контактные коды подвергаются проверке, уехала в Фарго, как вы справедливо заметили, пересекла границу Британской Канады километрах в двадцати шести от Пембины, отправилась в Ванкувер, сегодня — в Беллингем и сейчас нахожусь перед вами.

— Какие-нибудь трудности?

— Нет, сэр.

— Какие-нибудь детали, представляющие профессиональный интерес?

— Нет, сэр.

— Зафиксируй доклад со всеми подробностями на пленке и отдай персоналу для аналитического исследования. Побольше фактов, поменьше собственных заключений и оценок. Я пошлю за тобой недели через две-три. А с завтрашнего утра ты приступишь к школьным занятиям. С девяти ноль-ноль.

— Что-что?

— Не таращь глаза, красивым женщинам это не идет. Фрайди, твою работу я считаю удовлетворительной, но настало время приступить тебе к настоящему делу. Вернее сказать, к твоему настоящему делу на данном этапе. Ты чудовищно невежественна. Мы это поправим. Итак, завтра, в девять ноль-ноль.

— Слушаюсь, сэр.

(Я — невежественна? Вот нахальный старик. Черт, как же я была рада его видеть, только… Это инвалидное кресло меня здорово расстроило).

Глава XXII

«Пески Паджаро» раньше были модным курортным отелем. Он расположен в тихом местечке на Монтеррей-Бей, неподалеку от тихого городка, Уотсонвилла. Уотсонвилл — один из самых крупных портов в мире, откуда экспортируют нефть, и напоминает холодный пончик без сиропа. Ближайшие развлечения — казино и бордели — находятся в пятидесяти километрах отсюда, в Кармеле. Но я лично не люблю рулетку и мало интересуюсь платным сексом, пусть даже его экзотическими формами, распространенными в Калифорнии. Немногие из команды Босса посещали Кармел, поскольку для прогулки верхом на уик-энд это далековато, рейсовых капсул нет, а что касается гравилетов, то, несмотря на либеральное отношение калифорнийских властей к самоходным и самолетным агрегатам, Босс разрешал использовать их только для деловых турне.

Самым большим развлечением для нас в «Паджаро» была красота природы, из-за которой он и был построен, — море, песок, закаты…

Я очень увлекалась серфингом, но когда научилась как следует управляться с доской, он мне надоел. Я много плавала, загорала на песке, наблюдала за огромными нефтяными танкерами, выходящими в море, и с удовольствием замечала, что дежурившие на мостиках «впередсмотрящие», очень часто смотрят не вперед, а назад (на меня!), причем через сильные бинокли.

Всем нам было отнюдь не скучно — ведь у каждого имелся свой индивидуальный компьютер с полным набором услуг. Люди настолько привыкли сегодня к компьютеру, что нередко забывают, каким «окном» в целый мир может служить обычный терминал. Некоторые (часто и я сама) пользуются компьютером лишь для заполнения счетов, телефонных звонков и прослушивания последних известий, и тем самым здорово сужают рамки его возможностей. Если обладатель компьютера согласен немного заплатить за услуги, терминал может дать ему практически все — любые наслаждения, кроме тех, что получают в постели.

Музыка? Я могу заглянуть на сегодняшний концерт в Беркли, но это еще что — я могу заглянуть на концерт, состоявшийся в Лондоне десять лет назад, и эффект присутствия будет точно такой же, как на любой сегодняшней программе. Электронам нет дела до времени, как только какая-то информация попадает в компьютерную сеть, время для нее застывает, и все, что необходимо помнить, это — необъятное наследие прошлого всегда к вашим услугам, стоит лишь набрать нужный код.

Босс послал меня в школу, состоящую лишь из компьютерного терминала, и в этой школе у меня было гораздо больше возможностей, чем у любого студента Оксфорда, Сорбонны и Эдинбурга в далеком прошлом.

Сначала мне вообще казалось, что школа — это какой-то камуфляж. В мой первый день в «Паджаро» мне было сказано, чтобы я доложила о себе главному библиотекарю, милому, добрейшему старикану профессору Перри, с которым я познакомилась, еще когда проходила основной курс подготовки. Он здорово суетился сейчас — еще бы, библиотека Босса наверняка оказалась самой громоздкой и сложной для перевозки из империи в «Паджаро». У профессора Перри, вне всяких сомнений, впереди была огромная работа — на недели, а то и на месяцы — по приведению в полный порядок всего его хозяйства… Тем временем Боссу придется довольствоваться порядком относительным. Да и чудаческая привязанность Босса к бумажным книгам, составлявшим большую часть его библиотеки, а не к кассетам, дискам и микрофильмам — не облегчала задачу старика Перри.

Когда я явилась к нему и доложила о себе, он посмотрел на меня без особой радости, указал на небольшой закуток в углу и сказал: