Побег на Альфу Центавра (сборник) - Леонид Шифман

– Я не знала этой детали...

– Полагаю, что вы не знали еще кое-чего. – Майлс протянул мне лист бумаги. – Этот файл был на экране компьютера Нордвестера.

Я взяла лист и прочитала:

Если остался

Стих, не написанный мной,

Значит, воскресну!

– Боже мой, это же хокку...

– Вот именно, дорогая мисс. Конечно, Нордвестер мог следовать Джеку Блэку, а не герою вашего рассказа, но мы помним, что журнал лежал на его столе.

– Но вам не кажется, что и хокку, и журнал могли быть лишь попыткой увести следствие в сторону?

– Вы рассуждаете в точности, как ваш босс Генри Тамон, – с улыбкой произнес инспектор. – Он тоже во всем и всегда видит подвохи. Скажу вам честно, Николь: мы рассматриваем и версию убийства, но пока нет никаких зацепок. Мы не нашли никаких следов у газовых баллонов, так что едва ли предполагаемый убийца воспользовался вашей подсказкой.

– Это не слишком успокаивает меня.

– Мы уже достаточно давно знакомы с вами, поэтому я позволю себе небольшое служебное нарушение. Но это, что называется, не для прессы. У нас есть серьезные предположения, что Дерек Вулф был убит. Более того, у нас есть описание внешности предполагаемого убийцы.

– Расскажите же, инспектор!

Я умирала от нетерпения, но инспектор решил меня помучить.

– Хотите кофе? Или, может, чай?

– Нет, нет, ничего не хочу!

– А я, пожалуй, чего-нибудь выпью.

Мстительность не украшает мужчину. Женщину тоже, но ей это простительней.

– Мы сразу заподозрили неладное. На столе у Дерека Вулфа обнаружили хокку.

– Простите, а отчего он умер?

– А вы не знаете? Все тот же бытовой газ.

– И он был пьян?

– Нет. Но принял снотворное, правда, небольшую дозу.

– Вы обнаружили чьи-то следы, отпечатки?

– Нет, чистая работа.

– Но тогда...

– Я предполагал, что вы отреагируете на слово «хокку».

– Этим уже не удивишь.

– Вы так считаете, Николь? Тогда прочтите это. – Инспектор порылся в бумагах и извлек нужный лист.

Я прочитала:

Уйти из жизни,

Чтобы достичь признанья

Иль кануть в Лету.

– Но это же...

– Вот именно, Николь. Это хокку Нордвестера из вашего рассказа.

– Да... И что из этого следует?

Инспектор Майлс с удивлением взглянул на меня и после паузы ответил:

– Не хотите ли вы, дорогая мисс, предположить, что столь известный поэт, как Дерек Вулф, занимался плагиатом?

– Нет, что вы.

– А отсюда следует, что ему подсунули это хокку.

– Логично, инспектор.

– Но это мелочи. После того, как стало известно о смерти поэта, с нами связался отставной капитан торгового флота Уолтер Кронфилд. Когда-то Кронфилд командовал танкером, а теперь после паралича ног прикован к инвалидной коляске. Его любимое и единственное занятие: сидеть у окна со своим морским биноклем и следить за происходящим на улице. По счастливой случайности он живет напротив дома Дерека Вулфа. Капитан обладает факсимильной памятью. Он обратил внимание на человека, вошедшего в дом Вулфа в примерное время смерти поэта и белый «седан», которым этот человек воспользовался. К сожалению, он смог разглядеть лишь последние две цифры номера машины, но зато исчерпывающе описал самого человека. Надеюсь, что мы найдем его в ближайшие часы.

Я пожелала инспектору удачи, и он пообещал через несколько дней связаться со мной.

– Я уже говорил, что инспектор полиции на восемьдесят процентов состоит из удачи. Остальное – мундир. Инспектор Майлс раскрыл убийство Дерека Вулфа играючи и с непременной улыбкой на лице, – сказал Генри, когда я рассказала ему о своих визитах к полицию.

– Улыбки на его лице я не заметила, Генри.

– Это из-за Нордвестера. Когда Майлс разберется и с ним, он будет похож на Чеширского кота.

– В этом деле пока нет новостей.

– Будут, Николь, будут. Я твердо верю в мундир и удачу инспектора Майлса.

Инспектор позвонил через день.

Благодаря отставному капитану полиция быстро арестовала Зигфрида Берга. Сначала по номеру и марке машины был вычислен некий Вернер, владелец машины. Увидев фоторобот, сделанный по описанию капитана, он тут же назвал Берга, своего дальнего родственника, упросившего дать ему на часок машину. Этот недоучившийся бывший студент университета страдал сильными психическими отклонениями. Ему не понравились стихи Дерека Вулфа, и он поспорил с кем-то в Интернете, что прикончит поэта. Прикинувшись работающим над диссертацией, посвященной творчеству Вулфа, он уговорил поэта посвятить ему двадцать минут для короткого интервью и фотографирования. Он подсыпал снотворного в чай и, когда поэт уснул, распечатал на принтере хокку и открыл все конфорки.

– Он внимательно прочитал ваш рассказ: не забыл установить таймер, – не преминул подчеркнуть мои заслуги инспектор.

– Поздравляю, инспектор!

– Дорогая мисс, кажется, вы хотели нам помочь?

– Располагайте мною, инспектор.

– Наш специалист по компьютерам сейчас в отпуске, а нам хотелось бы проверить информацию Берга о том, что в Интернете орудует целая банда потенциальных убийц.

– В Интернете орудуют не убийцы, а болтуны!

– Уверен в этом. Но еще сохранились люди, держащие свое слово. Правда, они страдают шизофренией.

– Вы правы, инспектор.

– Генриэтта, помнится, хорошо справилась с заданием Никольсена. Надеюсь, у вас тоже получится.

– Все что в моих силах, инспектор.

– Как вы понимаете, Николь, нас интересуют не только поклонники Дерека Вулфа, но и Брайана Нордвестера.

– Хорошо, инспектор.

Молчание. Долгое молчание. Десять секунд. Двадцать...

– Инспектор?

– Да.

Снова молчание. Десять...

– Инспектор... Неужели вы думаете... И Джек Блэк?

– Вы умница, Николь. И Джек Блэк. Почему бы и нет? Даже если Дебора вернется досрочно из отпуска, я не смогу поручить ей Блэка.

– Ну, в смерти Джека Блэка вы точно не виноваты, – счел нужным успокоить меня присутствовавший при разговоре Генри.

– Да, разве что задним числом, – я тяжело вздохнула. – Кошки скребут на душе.

– Я понимаю вас, Николь. Может вам стоит поговорить с Барри Экдахом?

– Я тоже склоняюсь к этой мысли. Возможно, с ним подобное случалось.

У Экдаха не нашлось времени, чтобы встретиться со мной: его жена попала в больницу, но против короткого телефонного разговора он не возражал.

– Кто-то из критиков писал, что каждый автор заслуживает участи своих героев, – сказал Барри, – но это не распространяется на нас, детективистов. Ведь нам постоянно приходится посылать своих героев на смерть. Но обратите внимание, Николь. Вашего Нордвестера отравили газом. Он был пьян и спал. Смерть во сне – какая смерть сравнится с ней по легкости? Вам незачем винить себя в смерти Вулфа и Нордвестера. Я уверен, что их судьба была предрешена. Вне зависимости от того, речь идет об убийстве или самоубийстве. Самое большее, что вы сделали – это подсказали способ. Но ваш способ как раз гуманен! Если бы этот полоумный Берг стукнул поэта молотком по голове, вам бы стало легче?

– Вряд ли.

– Правда, можно взглянуть на проблему с другой стороны. Я написал более десятка рассказов, большая часть из которых была опубликована. Ни разу никто не воспользовался предложенными мною способами убийства, так как я особое внимание уделил разоблачению преступников. У меня процесс разоблачения выстроен строго логически. Преступник обречен. Никаких случайностей. У вас же разоблачение произошло почти случайно: благодаря детским воспоминаниям Никольсена. Это могло вызвать интерес у преступников. Если, конечно, допустить, что они ищут подсказки в литературе.

Не скажу, что разговор с Барри Экдахом успокоил меня совсем, но от философствования есть по крайней мере одна польза: оно отвлекает от страданий.

Вечером, оказавшись дома и перекусив на скорую руку бутербродами, я уселась за компьютер. Весь день я размышляла о задании инспектора Майлса. Когда в рассказе я написала о десятках жаждущих смерти Брайана Нордвестера, я просто ткнула пальцем в небо. Я писала рассказ во время нашего путешествия в Париж, и у меня не было под рукой Интернета. Ни Макс, ни Генри, ни Барри Экдах не обратили внимание на это место в рассказе, а я просто забыла залезть в Интернет и посмотреть, как обстоят дела на самом деле.

Я ткнула пальцем в небо, но попала в точку. Я без труда нашла форум, где Берг поклялся извести Дерека Вулфа. Он во всем признался и теперь и вправду сотрудничал со следствием. У Берга нашлось с десяток единомышленников.

Я просмотрела еще десятки постов и комментариев к ним. Дискуссия ничем не напоминала академическую. Какой-то идиотский жаргон, междометия, поток омерзительных оскорблений как в адрес оппонентов, так и в адрес поэта.

На форумах поклонников Джека Блэка и Брайана Нордвестера царила та же удручающая атмосфера. И эти люди считают себя ценителями поэзии? Им необходимо поучиться вежливости у английских футбольных болельщиков!