Русь и Польша. Тысячелетняя вендетта - Александр Широкорад

В ночь с 17 на 18 марта 1939 г. нарком иностранных дел М. М. Литвинов вызвал польского посла Гжибовского и сообщил ему о намерении ответить на германские ноты непризнанием легальности аннексии Чехии и спросил о позиции Польши по этому вопросу. Утром 18 марта Гжибовский сообщил Литвинову «ответ века»: «Польша ограничится подтверждением получения германских нот, не касаясь существа их».

Днем 18 марта Литвинов вызвал германского посла и вручил ему ноту, где говорилось: «Имею честь подтвердить получение Вашей ноты от 16-го и ноты от 17-го сего месяца, извещающих Советское правительство о включении Чехии в состав Германской империи и об установлении над ней германского протектората… Ввиду изложенного Советское правительство не может признать включение в состав Германской империи Чехии, а в той или иной форме также и Словакии правомерным и отвечающим общепризнанным нормам международного права и справедливости или принципу самоопределения народов».

21 марта 1939 г. Германия потребовала от Литвы передать ей город Мемель с областью. Ни одно государство не поддержало Литву, и 23 марта в Мемель вступили германские войска.

22 марта 1939 г. в Польше было объявлено о начале первой частичной и скрытой мобилизации (четырех пехотных дивизий и кавалерийской бригады) с целью обеспечения прикрытия мобилизации и сосредоточения главных сил польской армии. Повторяю для тех, кто считает Польшу совершенно неготовой к сентябрьской катастрофе: 22 марта, то есть за двадцать (!) дней до того, как Гитлер подписал план «Вайс».

Лишь теперь Невиль Чемберлен решился действовать. 31 марта он заявил в палате общин, что в случае, если Польша подвергнется нападению и сочтет необходимым оказать сопротивление, Англия выступит ей на помощь. 3 апреля Чемберлен подтвердил и дополнил свое заявление парламенту. Он сообщил, что на помощь Польше против агрессора вместе с Англией выступит и Франция. В этот день в Лондоне уже находился польский министр иностранных дел Бек. В результате его переговоров с Чемберленом и заместителем министра иностранных дел лордом Галифаксом английский премьер выступил 6 апреля в парламенте с новым сообщением. Он заявил, что между Англией и Польшей достигнуто соглашение о взаимной помощи.

По сему поводу известный американский журналист, хорошо знавший Польшу, заявил: «Вполне можно застраховать пороховой завод, если на нем соблюдаются правила безопасности, однако страховать завод, полный сумасшедших, немного опасно»[165].

17 апреля 1939 г. Литвинов вручил британскому послу официальное предложение советского правительства. В нем говорилось:

«Англия, Франция, СССР заключают между собой соглашение сроком на 5–10 лет о взаимном обязательстве оказывать друг другу немедленно всяческую помощь, включая военную, в случае агрессии в Европе против любого из договаривающихся государств.

Англия, Франция, СССР обязуются оказывать всяческую, в том числе и военную, помощь восточноевропейским государствам, расположенным между Балтийским и Черным морями и граничащим с СССР, в случае агрессии против этих государств…

Англия, Франция и СССР обязуются, после открытия военных действий, не вступать в какие бы то ни было переговоры и не заключать мира с агрессорами отдельно друг от друга и без общего всех трех держав согласия».

По этому поводу Уинстон Черчилль писал: «Если бы, например, по получении русского предложения Чемберлен ответил: „Хорошо. Давайте втроем объединимся и сломаем Гитлеру шею“ — или что-нибудь в этом роде, парламент бы его одобрил… и история могла бы пойти по иному пути».

4 мая 1939 г. Черчилль опубликовал заявление: «Нет никакой возможности удержать Восточный фронт против нацистской агрессии без содействия со стороны России. Самое главное — нельзя терять времени».

В ходе дебатов в парламенте Черчилль сказал: «Я никак не могу понять, каковы возражения против заключения соглашения с Россией… в широкой и простой форме, предложенной русским Советским правительством? Единственная цель союза — оказать сопротивление дальнейшим актам агрессии и защитить жертвы агрессии. Что плохого в этом простом предложении? Почему вы не хотите стать союзниками России сейчас, когда этим самым вы, может быть, предотвратите войну!.. Если случится самое худшее, вы все равно окажетесь вместе с ней по мере возможности…»

Однако большая часть британских и французских политиков предпочитала столкнуть лбами Германию и СССР и посмотреть, что из этого выйдет.

5 мая 1939 г. на специальном заседании сейма Юзеф Бек произнес большую речь, полную пустой риторики. Он якобы был готов продолжать переговоры с Германией, но непонятно на каких условиях. В заключение пан Юзеф, как истинный шляхтич, произнес историческую фразу: «Мы, поляки, не знаем понятия „мир“ любой ценой. У людей, народов и государств есть лишь одно благо, не имеющее цены, — честь»[166].

23 июля 1939 г. советское правительство предложило немедленно начать переговоры о заключении военной конвенции. Хотя Англия и Франция были вынуждены согласиться на посылку своих военных миссий, последние не торопились с приездом и прибыли в Москву только 11 августа. Английская миссия не имела полномочий от своего правительства для подписания соответствующих соглашений. Она состояла из второстепенных лиц и имела инструкции «свести военное соглашение к возможно более общим условиям».

Иную позицию занимала советская делегация, возглавляемая К. Е. Ворошиловым. Она заявила, что СССР готов выставить против агрессора 120 пехотных дивизий, 16 кавалерийских дивизий, 5000 тяжелых орудий, 9–10 тысяч танков, 5–5,5 тысячи бомбардировщиков и истребителей. В ответ английская делегация указала, что Англия сможет выставить лишь пять пехотных и одну моторизованную дивизию. Советский план предусматривал, что в случае нападения Германии на Англию и Францию Советский Союз выставит 70 % от вооруженных сил, выставленных Англией и Францией против Германии.

В случае нападения Германии на Польшу и Румынию Советский Союз обязывался послать столько же войск, сколько Англия и Франция, а Польша и Румыния — все свои силы.

В случае нападения Германии на Советский Союз через Финляндию, Латвию или Эстонию Англия и Франция должны будут послать 70 % от количества сил, выставленных СССР, и немедленно выступят против агрессора; Польша также примет участие в боевых операциях.

Советская делегация подчеркнула, что Советский Союз, не имеющий общих границ с Германией, может оказать помощь Англии, Франции, Польше и Румынии только при условии прохода его войск через территорию Польши и Румынии. Однако Англия и Франция не считали необходимым оказать воздействие на Польшу, чтобы преодолеть ее упорный отказ в случае войны с Германией пропустить советские войска через свою территорию.

Нежелание Польши в столь ответственный момент пропустить советские войска объясняется двумя причинами. Во-первых, это боязнь восстания белорусов и украинцев, которые при виде советских танков пошлют помещиков и осадников к известной матери.

18 августа французский министр иностранных дел Боннэ запросил польского посла в Париже Ю. Лукасевича о причинах отказа в пропуске советских войск. Тот ответил, что «Бек никогда не позволит русским войскам занять те территории, которые мы у них забрали в 1921 г. Пустили бы вы, французы, немцев в Эльзас-Лотарингию?» На это Боннэ заметил, что угроза столкновения с Германией делает «для вас необходимой помощь Советов». В ответ Лукасевич заявил, что «не немцы, а поляки ворвутся в глубь Германии в первые же дни войны!». Тем не менее он пообещал передать запрос французского правительства в Варшаву. А на следующий день, 19 августа, Бек заявил французскому послу, что «у нас нет военного договора с СССР, мы не хотим его иметь».

Вот и вторая причина отказа — «польская кавалерия за неделю возьмет Берлин!». Только этим можно объяснить одновременный отказ от помощи СССР и новый этап польского давления на Данциг.

Как писал Оскар Райле: «Еще 29 июля вольный город направил Польше ноту протеста, в которой предъявил претензии польским таможенникам, увлекавшимся рукоприкладством. Одна данцигская газета воспользовалась случаем, чтобы потребовать применения репрессий против польских таможенников, при исполнении своих служебных обязанностей выходивших за предписанные им по договору рамки.

Ходацкий, дипломатический представитель Польши в Данциге, по согласованию с министром иностранных дел Беком, в ответ на это вручил 4 августа 1939 г. президенту сената вольного города ультиматум. В нем говорилось, что Польша перекроет импорт всех иностранных продуктов питания в Данциг, если правительство вольного города до 18 часов 5 августа не даст твердого согласия, что в будущем оно никогда не станет вмешиваться в дела польских таможенников. Впрочем, последние в дальнейшем при исполнении своих обязанностей в Данцигской области будут носить оружие.