Жена кузнеца - Теплая Елена
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Никита, который как-то почувствовал перемену в моём настроении, повернулся ко мне и спросил:
– Лада, что случилось? Живот не болит? Как ты себя чувствуешь?
– Ничего не болит! – ответила я со злостью и отвернулась.
Мне больше не хотелось этого праздника, и я поднялась с покрывала.
– Помоги мне Мишутку отнести домой. Я не хочу здесь больше оставаться.
– Ты устала?
– Не важно. Пошли домой.
Я пошла вперёд, мне так больно было на душе, что совсем не хотелось этого веселья и праздника. И почему-то часть моей злости была направлена на Никиту.
Как он мог!
Я шла вперёд, не оборачивалась на мужа – я вообще не хотела на него смотреть. Звуки песен и смеха отдалялись, и мы тихонько шли и молчали.
Хочет быть с Марьяной, то пусть с ней и остаётся!
А я...
Я не собираюсь никого возле себя терпеть. Перейду наверх в комнату к девочкам. Пусть с ней живёт, пока зима кончится, а там решим, что мне делать дальше, и как дальше жить.
* * *
Когда дома Никита положил Мишутку спать к нам в кровать, то подсел ко мне и стал гладить по ноге.
– Не трогай меня! Оставь меня в покое! – фыркнула в ответ я.
– Лада, что случилось? Тебе плохо? Может, мне за Севериной сходить? – как-то растеряно, непохоже на себя стал спрашивать муж.
– Нет, не нужно Северины. Просто ты меня не трогай, вот и всё.
– Хорошо. Я не буду тебя трогать, но если тебе плохо – скажи мне, я всё сделаю.
– Да! Мне плохо! Я тебя ни видеть, ни слышать не хочу!
Никита встал с кровати, посмотрел на меня и молча вышел из спальни.
А я расплакалась и вскоре провалилась в сон. Мне опять снилась маленькая девочка, которая убегала от меня, а я её догоняла и всё не успевала этого сделать...
Утром я не встала с кровати, осталась в ней лежать, совсем не хотелось есть...
Сонька приходила и уговаривала меня хотя бы слегка позавтракать, но я что-то буркнула в ответ и не встала с постели.
Я лежала, уткнувшись в подушку, жалела себя, мысленно плакала над своей жизнью и ругалась с Никитой, и в этих мыслях хотела, чтобы и ему было так плохо, как и мне сейчас.
Праздник Матери Земли продолжался, и в этот день обычно шли рядиться о сватах, если кто-то сговорился. А ещё люди ходили друг к другу в гости, на обеды и ужины с большим количеством еды.
Вечером опять был и большой костёр на поляне, и танцы вокруг костра, но сегодня венки на реку отправляли те девушки, кто не нашёл жениха в этом году, чтобы матушка-река привела им женихов в следующем. Те девушки, чьи родственники сговорились за этот день о свадьбе, венки снимали с головы ещё утром и больше в этот день не надевали их.
Сонька пока ничего не говорила нам про Ярослава, сына мельника, и Никита не пошёл договариваться о сватах. Бывает же так, что молодые не сразу решают вопрос о браке, выжидая какое-то время. А бывает и так, что расходятся, так и не договорившись о браке.
Я пролежала весь день, отказывалась от всего – мне не хотелось ни есть, ни пить. Никита не приходил ко мне, где он был – я не знала, но звуков из кузницы не доносилось. Вечером стал ныть живот – или от переживаний, или от того, что я не пила отвар целый день.
Я пошла в туалет и увидела во дворе возле конюшни Никиту. Он стоял хмурый и смотрел на меня.
– Лада, что случилось? Почему ты меня гонишь? – спросил он.
– А ты не догадываешься? – вопросом ответила я.
– Нет.
– Я не хочу, чтобы в нашем доме появилась Марьяна.
– Я же сказал тебе, душа моя, что всё будет хорошо, – Никита шагнул ко мне, чтобы обнять меня, но я упёрлась в него руками. – Не жена решает: будет ли у мужа вторая жена, а муж это делает сам, – завёл он старую песню. – Пойми это и прими. Я в нашей семье – главный, и мне решать: кто будет в нашей семье, а кого – не будет. Тебе нужно научиться слушаться своего мужа.
– Ах, ты решаешь! Так и живи со своей «решалкой», с кем хочешь живи! – я толкнула его руками, у меня из глаз хлынули слёзы, я развернулась и побежала по лестнице вниз к реке.
Пробежав немного по берегу, я почувствовала боль в животе. Я схватилась за живот, голова закружилась, моё тело обдало жаром да так, что хотелось шкуру с себя содрать, и я стала проваливаться в темноту, упав на песок...
Очнулась я от того, что меня кто-то нёс на руках. Живот ныл...
Меня положили на кровать и накрыли одеялом.
– Сонька, Северину быстро сюда приведи! – я услышала голос Никиты.
Я ещё услышала, как кто-то быстро пробежал по комнате, и что стукнула дверь...
Глаза открывать не хотелось. Слёзы медленно текли по щекам. Не хотелось смотреть ни на Никиту, ни на кого другого...
Через какое-то время я услышала шуршание в комнате и шёпот, как будто ветер в листве зашумел. Потом я почувствовала, как Никита встал с кровати и вышёл из комнаты, стукнув дверью.
В нос ударил запах лечебных трав, надо мной кто-то склонился, и до моего лба дотронулась холодная рука. Потом я почувствовала, как с меня сняли одеяло...
Тут я открыла глаза и увидела девушку с пронзительными глазами – видимо, это и была Северина – которая смотрела на меня и улыбалась. Я не могла от неё отвести взгляд.
Там была такая глубина, и они так притягивали, что было ощущение – какая-то сила не даёт мне закрыть свои глаза. Я смотрела на неё как под гипнозом.
Женщина же провела рукой по моему животу – вверх и вниз. Остановив руку чуть ниже пупка, села рядом и посмотрела на меня своими удивительными глазами.
– Лада, ты меня слышишь? – спросила женщина, и я кивнула головой утвердительно. – Вот так и твоя маленькая девочка слышит тебя! – как-то непонятно объяснила она.
Я широко раскрыла глаза и посмотрела на Северину – она разговаривала со мной, как когда-то моя мама в детстве, даже голос был похож.
– Девочка? Какая девочка? Кто меня слышит? – сумбурно стала я задавать вопросы.
