Жена кузнеца - Теплая Елена

30 глава.

Никита, который как-то почувствовал перемену в моём настроении, повернулся ко мне и спросил:

– Лада, что случилось? Живот не болит? Как ты себя чувствуешь?

– Ничего не болит! – ответила я со злостью и отвернулась.

Мне больше не хотелось этого праздника, и я поднялась с покрывала.

– Помоги мне Мишутку отнести домой. Я не хочу здесь больше оставаться.

– Ты устала?

– Не важно. Пошли домой.

Я пошла вперёд, мне так больно было на душе, что совсем не хотелось этого веселья и праздника. И почему-то часть моей злости была направлена на Никиту.

Как он мог!

Я шла вперёд, не оборачивалась на мужа – я вообще не хотела на него смотреть. Звуки песен и смеха отдалялись, и мы тихонько шли и молчали.

Хочет быть с Марьяной, то пусть с ней и остаётся!

А я...

Я не собираюсь никого возле себя терпеть. Перейду наверх в комнату к девочкам. Пусть с ней живёт, пока зима кончится, а там решим, что мне делать дальше, и как дальше жить.

 

* * *

 

Когда дома Никита положил Мишутку спать к нам в кровать, то подсел ко мне и стал гладить по ноге.

– Не трогай меня! Оставь меня в покое! – фыркнула в ответ я.

– Лада, что случилось? Тебе плохо? Может, мне за Севериной сходить? – как-то растеряно, непохоже на себя стал спрашивать муж.

– Нет, не нужно Северины. Просто ты меня не трогай, вот и всё.

– Хорошо. Я не буду тебя трогать, но если тебе плохо – скажи мне, я всё сделаю.

– Да! Мне плохо! Я тебя ни видеть, ни слышать не хочу!

Никита встал с кровати, посмотрел на меня и молча вышел из спальни.

А я расплакалась и вскоре провалилась в сон. Мне опять снилась маленькая девочка, которая убегала от меня, а я её догоняла и всё не успевала этого сделать...

 

Утром я не встала с кровати, осталась в ней лежать, совсем не хотелось есть...

Сонька приходила и уговаривала меня хотя бы слегка позавтракать, но я что-то буркнула в ответ и не встала с постели.

Я лежала, уткнувшись в подушку, жалела себя, мысленно плакала над своей жизнью и ругалась с Никитой, и в этих мыслях хотела, чтобы и ему было так плохо, как и мне сейчас.

Праздник Матери Земли продолжался, и в этот день обычно шли рядиться о сватах, если кто-то сговорился. А ещё люди ходили друг к другу в гости, на обеды и ужины с большим количеством еды.

Вечером опять был и большой костёр на поляне, и танцы вокруг костра, но сегодня венки на реку отправляли те девушки, кто не нашёл жениха в этом году, чтобы матушка-река привела им женихов в следующем. Те девушки, чьи родственники сговорились за этот день о свадьбе, венки снимали с головы ещё утром и больше в этот день не надевали их.

Сонька пока ничего не говорила нам про Ярослава, сына мельника, и Никита не пошёл договариваться о сватах. Бывает же так, что молодые не сразу решают вопрос о браке, выжидая какое-то время. А бывает и так, что расходятся, так и не договорившись о браке.

Я пролежала весь день, отказывалась от всего – мне не хотелось ни есть, ни пить. Никита не приходил ко мне, где он был – я не знала, но звуков из кузницы не доносилось. Вечером стал ныть живот – или от переживаний, или от того, что я не пила отвар целый день.

Я пошла в туалет и увидела во дворе возле конюшни Никиту. Он стоял хмурый и смотрел на меня.

– Лада, что случилось? Почему ты меня гонишь? – спросил он.

– А ты не догадываешься? – вопросом ответила я.

– Нет.

– Я не хочу, чтобы в нашем доме появилась Марьяна.

– Я же сказал тебе, душа моя, что всё будет хорошо, – Никита шагнул ко мне, чтобы обнять меня, но я упёрлась в него руками. – Не жена решает: будет ли у мужа вторая жена, а муж это делает сам, – завёл он старую песню. – Пойми это и прими. Я в нашей семье – главный, и мне решать: кто будет в нашей семье, а кого – не будет. Тебе нужно научиться слушаться своего мужа.

– Ах, ты решаешь! Так и живи со своей «решалкой», с кем хочешь живи! – я толкнула его руками, у меня из глаз хлынули слёзы, я развернулась и побежала по лестнице вниз к реке.

Пробежав немного по берегу, я почувствовала боль в животе. Я схватилась за живот, голова закружилась, моё тело обдало жаром да так, что хотелось шкуру с себя содрать, и я стала проваливаться в темноту, упав на песок...

 

Очнулась я от того, что меня кто-то нёс на руках. Живот ныл...

Меня положили на кровать и накрыли одеялом.

– Сонька, Северину быстро сюда приведи! – я услышала голос Никиты.

Я ещё услышала, как кто-то быстро пробежал по комнате, и что стукнула дверь...

Глаза открывать не хотелось. Слёзы медленно текли по щекам. Не хотелось смотреть ни на Никиту, ни на кого другого...

Через какое-то время я услышала шуршание в комнате и шёпот, как будто ветер в листве зашумел. Потом я почувствовала, как Никита встал с кровати и вышёл из комнаты, стукнув дверью.

В нос ударил запах лечебных трав, надо мной кто-то склонился, и до моего лба дотронулась холодная рука. Потом я почувствовала, как с меня сняли одеяло...

Тут я открыла глаза и увидела девушку с пронзительными глазами – видимо, это и была Северина – которая смотрела на меня и улыбалась. Я не могла от неё отвести взгляд.

Там была такая глубина, и они так притягивали, что было ощущение – какая-то сила не даёт мне закрыть свои глаза. Я смотрела на неё как под гипнозом.

Женщина же провела рукой по моему животу – вверх и вниз. Остановив руку чуть ниже пупка, села рядом и посмотрела на меня своими удивительными глазами.

– Лада, ты меня слышишь? – спросила женщина, и я кивнула головой утвердительно. – Вот так и твоя маленькая девочка слышит тебя! – как-то непонятно объяснила она.

Я широко раскрыла глаза и посмотрела на Северину – она разговаривала со мной, как когда-то моя мама в детстве, даже голос был похож.

– Девочка? Какая девочка? Кто меня слышит? – сумбурно стала я задавать вопросы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍