Жена кузнеца - Теплая Елена
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На поляне возле реки уже царило всеобщее веселье...
И хотя было ещё достаточно светло, на берегу девушки уже начали водить хоровод.
Парни стояли то тут, то там, по всему кругу кучками. В такой день разрешалось парням уезжать в другой посёлок и выбирать невест там, если своих они видели и считали, что выбор маловат.
Поэтому и Сонька, и Лиза побежали в хоровод.
Я подняла Мишутку на руки, так как ребёнок уже тёр глазки. Никита, увидев это, взял его у меня из рук и посадил себе на плечи.
В этот момент староста зажёг большое костровище посередине, раздались радостные возгласы, и толпа зашумела. Девчонки как-то веселее закружили хоровод с визгами и приплясами – то они приближались к огню, то отдалялись, но всё время кружили вокруг костра. Постепенно хоровод начал забирать всех стоящих вокруг.
В какой-то момент из хоровода выбежала Сонька, схватила меня за руку и потащила в хоровод. Мы – то все сразу приближались к костру, держась за руки, то – отходили от него так же все вместе. Меня поглотило это веселье, и всё вокруг слилось в какофонию звука: визги девушек, какие-то мужские уханья, песни женщин...
В середине я увидела двух парней, которые били в барабаны, и со всех сторон уже слышалось: «У-ух!», – и мы в одном порыве шли к костру.
Опять: «У-ух!», – и от костра.
Казалось, что наш хоровод, набирая скорость, всё ускорялся и ускорялся. В какой-то момент сменился темп барабанов, и мы стали двигаться медленнее, хоровод начал разделяться и уже пошёл змейкой вокруг костра, потом – постепенно в хороводе остались только девушки в венках.
Я в этот момент – когда хоровод приостановился – отпустила руку Соньки и пошла к Никите, который стоял с Мишуткой на руках неподалёку и беседовал со старостой. Я подошла к нему и поздоровалась со старостой – он в ответ мне поклонился и пожелал здоровья. Староста наш, вообще-то – приятный человек, не могу ничего сказать о нём плохого, но вот родниться с ним я никак не хочу. За весь праздник я ни разу не увидела Марьяну – или она мне на глаза не попадалась, или просто её тут не было, что очень странно: такие праздники в посёлке не устраивают каждый день, и пропустить такое было просто невозможно.
В этот момент с покрывалом пришла Лиза, чтобы завернуть в него сонного Мишутку. Но Никита, показав мне головой на кучу сена невдалеке, сказал:
– Пошли, положим его туда. Это староста распорядился сено постелить как раз для такого случая. Если хочешь – и сами присядем, а если ты желаешь ещё потанцевать, то я посижу там с Мишуткой.
– Нет, спасибо. Я с вами посижу, – сказала я в ответ, и мы, присев на сено и уложив Мишутку, стали как в театре наблюдали за праздником.
Девушки в хороводах менялись и водили хоровод не просто по кругу, а как-то перетекали из одного перестроения в другое. Потом снова меняли направление движения и, положив на плечи друг другу руки, двигались очень медленно, как в танце, при этом и напев у девушек менялся в соответствии с движениям в хороводе.
Я смотрела на всё это и не понимала: как они понимают, когда какое движение нужно делать – хоровод выглядел неким хорошо отрепетированным танцем. Потом я уловила, что наоборот – каждое движение хоровода меняется при перемене песни или напева, именно музыка руководила сменой перестроений.
Никита лежал со мной рядом и смотрел на хоровод вместе со мной. Между нами на покрывале спал Мишутка.
Никита протянул ко мне руку, погладил меня по животу и спросил:
– Если ты устала, то мы можем пойти домой. Девки и парни до самого рассвета ещё гулять будут.
– Нет, я хочу ещё посмотреть на праздник! – ответила я, а муж улыбнулся мне и опять погладил очень бережно по животу.
Это было так приятно, так хорошо, когда ты понимаешь, что мужчина рад тому, что стал отцом, что он любит и заботится о тебе. Нет, я понимаю, что он не поедет ночью искать мне креветок или ананас, но просто потому, что он их здесь не найдёт, а не потому, что не захочет.
Тут я заметила, как к некоторым девушкам из хоровода начали подходить парни, и образованные парочки тут же уходили куда-то в сторону. Оказывается – молодым девушкам разрешалось здесь общаться с парнями, а замужним – наоборот: общаться с другими мужчинами было нельзя. Недалеко от нас я увидела нашу Соньку, которая тоже разговаривала с каким-то молодым человеком.
Когда я показала Никите на эту парочку, он приподнялся на локте, посмотрел внимательно на них и сказал:
– Я знаю этого паренька. Он – сын мельника Ярослав. У него ещё нет жены.
«Наверное, нам нужно подумать о приданом для Соньки. Будет очень хорошо, если сын мельника женится на подруге...», – подумалось мне.
Вдруг музыка и барабаны стихли, все пары, которые образовались за время двух танцев, выстроились друг за другом перед одним из костров.
Я смотрела и ждала, что будет дальше, а девушки и парни парами – именно парами – стали прыгать через костёр, ничуть не страшась огня. Просто смеялись и прыгали. Та пара, которая разъединяла руки во время прыжка, отходила обратно за костёр, видимо, чтобы повторить попытку...
– А почему девчата и парни стали прыгать через костёр так рано, когда ещё светло? Я думала, что они станут это делать ночью, по темноте, – заинтересованно спросила я у мужа.
– Ну, тут такое дело... – замялся он и стал сбивчиво объяснять. – Девчата... Они хотят, чтобы парни хоть раз в году увидели у них... Ну, кроме рук и лиц... Увидели и всё остальное... Ну... Чтобы показать себя во всей красе... Ну, там... Ноги, что ли...
Я слушала ответ Никиты, слегка поражаясь такому «повороту нравственности» у девчат в этом мире...
«Да, дела...», – подумала я. – «Если учесть, что здесь ни женщины, ни девушки поголовно не носят трусов –ну не придумали их ещё здесь – то... А если учесть, что при прыжках через костёр у девушек подолы легких юбок и платьев задираются чуть ли не выше головы... Представляю, какое «всё остальное» увидят парни...
