Шальная звезда Алёшки Розума - Анна Христолюбова

— Однако при этом вы были достаточно храбры или, что вернее, безрассудны, чтобы остаться и помочь мне.

— Как же я мог вас бросить? — Голос у юнца был звонкий и совершенно не мужественный. — Вы же спасли меня. Даже не знаю, что бы я делал, ежели б не вы!

— Держите назад свой богатырский меч. — Он протянул клинок, и юноша, конфузясь, торопливо сунул его в ножны. — Как же вас занесло в этот разбойничий вертеп?

Тот вздохнул, отвёл глаза и не ответил. И тут Матеуш сообразил, что говорят они по-французски.

— Вы так хорошо знаете французский! Вы француз?

— О, нет, конечно! — Собеседник улыбнулся, сверкнув в темноте ровными зубами. — Просто у меня были замечательные наставники. Батюшка готовил меня к дипломатической карьере.

— Чего хотели от вас эти каторжники? Впрочем, можете не отвечать. И так понятно — ограбить. Как же так получилось, что ваш родитель, позаботившись дать хорошее образование, не научил вас главному — умению защитить свою жизнь?

— Батюшка седьмой год в могиле, — тихо ответил юноша и отвернулся.

И Матеуш ощутил невольную неловкость — ну что он напустился на мальчишку? Тот совсем ещё цыплёнок… Вполне мог сбежать, бросив его одного, но ведь не сбежал — остался и помог скрыться. Может, ему и впрямь негде было учиться фехтованию. Внезапно навалилась усталость — загудели ноги, натруженные целым днём, проведённым в седле, а в голодном желудке жалобно заскулило.

— И где я теперь, по вашей милости, должен ночевать? В лесу, на муравьиной куче? — сварливо проворчал он.

Мальчишка вызывал странные чувства — одновременно раздражение и желание защищать его.

— Нет-нет! Зачем же? — Тот, казалось, принял слова всерьёз. — На Соборной площади, возле дворца, есть вполне сносный герберг, я провожу вас туда. В нём и еда не в пример лучше, чем в этом кабаке.

От упоминания о еде в животе заурчало уже в полный голос. Делать было нечего, вернуться на постоялый двор Матеуш всё одно не мог, да и перспектива ночёвки на мешке с соломой, честно сказать, не слишком вдохновляла. Вот только конь его остался в корчме. Ладно, завтра поутру придётся прогуляться до кабака и забрать его… Он согласно кивнул и побрёл следом за своим странным спутником.

— Как вас зовут? — Матеуш вдруг сообразил, что они так и не познакомились.

Юноша на мгновение замялся и проговорил, чуть запнувшись:

— Ал-александр Шувалов.

И Матеуш чуть не присвистнул от удивления и радости. Александром Шуваловым, как он знал, звали одного из камер-юнкеров цесаревны Елизаветы.

— Антуан-Мишель Лебрё, — представился он. — Вы живёте в этом селе? Оно принадлежит вам?

— О нет! Это родовое имение Её Высочества цесаревны Елисавет Петровны, — пробормотал мальчишка, и Матеушу показалось, что он смутился.

— Вы служите при дворе Её Высочества?

— Да, сударь.

Герберг на площади против дворца и впрямь выглядел солиднее давешнего постоялого двора, во всяком случае запахи из распахнутой по летнему времени двери струились упоительные. Матеуш сглотнул голодную слюну и повернулся к спутнику. Мальчишка, нервно поглядывал вокруг, казалось, ему не терпится поскорее распрощаться, однако, поймав взгляд Матеуша, он напряжённо улыбнулся и поклонился с неожиданной грацией.

— Спасибо, сударь! Если бы не вы, туго бы мне пришлось… Даже не знаю, как отблагодарить вас.

— Учитесь фехтовать, месье Шувалов. Без шпаги дворянину никак. А что до благодарности… — Матеуш улыбнулся ему. — Мне бы очень хотелось быть представленным вашей госпоже. И вы сослужите мне большую службу, если сможете это устроить!

Глава 18

в которой Елизавета находит почтальона

Герберг и впрямь оказался вполне приличным, должно быть, хозяин был немцем. Заведение напоминало классическую таверну: в первом жилье кухня и трапезный зал, во втором — четыре каморки для постояльцев. Матеуш замечательно выспался и пробудился в отличном настроении. Похоже, вчера ему изрядно повезло — Бог послал в помощь этого мальчишку, и теперь у него появилась возможность свести через него знакомство с принцессой Елизаветой.

Судя по тому, как занервничал юный Александр Шувалов при приближении ко дворцу, он был бы рад скрыть от своей госпожи вчерашнее приключение, а значит, в обмен на молчание Матеуш сможет попросить представить его Елизавете. Из рассказов Маньяна об этой даме он знал, что та не считает ниже своего достоинства общаться со смердами. Только нужно придумать какую-то достаточно невинную историю знакомства с Шуваловым.

Матеуш попытался представить французскую принцессу, к примеру, Мадемуазель де Монпансье[110] — ровесницу Елизаветы, запросто болтающей с простолюдином, и презрительно усмехнулся — ему довелось как-то видеть Мадемуазель в парижской опере, и вообразить подобную сцену было решительно невозможно. Впрочем, какова принцесса, таковы и манеры. За спиной Мадемуазель бесконечный строй венценосных предков, теряющийся во тьме прошедших столетий, должно быть, она и в пять лет знала до тонкостей сложный дворцовый этикет и была величава и горда. Дочь самопровозглашённого русского императора в детстве видела дикие забавы своего батюшки и пьяную неграмотную бабу, хохотавшую над солдатскими шутками.

Мысли переключились на вчерашнего знакомца. Интересно, что забыл утончённый аристократ из свиты принцессы в полуразбойничьем притоне на окраине слободы? Не иначе, как собирался встречаться с какой-нибудь красоткой из служанок. Амурное приключение не задалось, зато случилось другое — забиячливое. Ну да ничего… Матеуш усмехнулся — сие мальчишке только на пользу: впредь научится думать не только о хорошеньких гризетках[111].

-------------------

[110] Луиза Елизавета Орлеанская — одна из дочерей Филиппа Орлеанского, регента Франции при малолетнем Людовике Пятнадцатом. Ровесница Елизаветы Петровны.

[111] Молодая девушка сомнительного поведения, как правило, из служанок.

Скрипнула дверь, и на пороге появилась, словно материализовавшись из его мыслей, пышногрудая крутобокая молодка. Очевидно, стучать, перед тем как войти, здесь было не в заводе. Никаких иных языков, кроме родного, девка, разумеется, не знала, и Матеуш довольно долго силился понять, о чём она лопочет, прежде чем, скорее, из жестов, нежели из слов, уразумел — пейзанка пытается объяснить, что внизу его кто-то ожидает.

«Лёгок на помине», — улыбнулся про себя Годлевский. Надо же! В решительности юнцу не откажешь. А он-то, грешным делом, полагал, что тот постарается затаиться и не попадаться новому знакомцу на глаза.

Однако в трапезном зале таверны дожидался совершенно другой человек. Наружности он был неказистой — простоватая физиономия изрядно попорчена оспой, однако глянул на Матеуша так заносчиво, будто был по меньшей мере герцогом Бургундским. И тот моментально почувствовал к наглецу неприязнь.

— Господин Лебрё? — проговорил незнакомец на дурном немецком и окинул быстрым цепким взглядом. — Мне поручено проводить вас во дворец Её Высочества.

Вот это да! Ай да