Иисус глазами очевидцев Первые дни христианства: живые голоса свидетелей - Ричард Бокэм

Папий, разумеется, заявлял, что свое собрание логий Господних, почерпнутое из устных источников, представил в строгом и правильном порядке (synkatataxai, Евсевий, Церковная история, 3.39.3)[586]. Однако, поскольку в своем замечании о Марке он выразил убеждение, что лишь очевидец способен придать биографическим материалам правильный порядок, то, по всей видимости, порядок его собственного труда был заимствован им у кого–то из очевидцев. К сожалению, мы не знаем, расположил ли Папий евангельские предания в тематическом порядке или согласно хронологической структуре, известной ему из Евангелия от Иоанна: однако, скорее всего, он последовал одному из этих двух методов упорядочения материала.

Евангелие от Иоанна предлагает намного более разработанную и более точную хронологическую структуру, чем любое из синоптических Евангелий; читая его, не приходится сомневаться в том, в какой из четко датированных периодов служения Иисуса произошло то или иное событие. К тому же оно практически лишено характерной для синоптиков формы «собрания анекдотов». Сюжетные эпизоды и речи у Иоанна, как правило, довольно обширны и зачастую тесно связаны между собой. Несомненно, Евангелие от Иоанна должно было казаться Папию куда лучшим образцом исторического сочинения, чем Евангелия от Марка и от Матфея. В нем не только имеется хронологичеекая последовательность — оно близко к идеалу единого «бесшовного» повествования, характерного для лучших исторических трудов (Лукиан, Как надо писать историю, 55).

Подытожим сказанное: мы видим, что Папий противопоставляет недостаток упорядоченности в Евангелиях от Марка и от Матфея тому порядку, который можно найти в Евангелии от Иоанна[587]. То, что все три Евангелия исходят от очевидцев, он принимает как само собой разумеющееся; однако, в то время как Евангелие от Иоанна действительно написано очевидцем, Евангелия от Марка и от Матфея (в известных Папию формах) отстоят на одну ступень передачи от непосредственного сообщения очевидца. В случае с Евангелием от Марка устное свидетельство Петра было переведено и записано Марком, чем и объясняется недостаток в нем «порядка», то есть литературной обработки — под коей Папий, учитывая обычную историографическую практику, имеет в виду связную хронологическую последовательность и датировку событий. Самого Марка, по его мнению, следует не критиковать, а, скорее, хвалить за то, что он сознательно ограничил себя записью показаний Петра, не более и не менее, и не стал приводить этот материал в порядок, который, не будучи сам очевидцем, не сумел бы правильно соблюсти. Таким образом, Евангелие от Марка в глазах Папия представляет собой незавершенный исторический труд: Марк выполнил первую часть задачи историка — записал свидетельство очевидца, однако не мог закончить работу — правильно скомпоновать материал[588]. С учетом этого ограничения, Папий высоко ценит Евангелие от Марка за точную запись хрий, переданных Петром. Евангелие от Матфея в известной Папию греческой форме он тоже противопоставляет Евангелию от Иоанна, также указывая на недостаток в нем порядка, но по иной причине. В изначальном еврейском или арамейском сочинении, написанном самим очевидцем Матфеем, порядок был, поскольку Матфей способен был его соблюсти; однако, по мнению Папия, затем этот порядок был нарушен переводчиками, которые при переводе Евангелия на греческий позволяли себе менять его композицию. Такие оценки Евангелий от Марка и от Матфея прекрасно укладываются в предположение, что превыше всего Папий ценил Евангелие от Иоанна, написанное очевидцем и предлагающее точную хронологическую последовательность событий. Именно в сравнении с Евангелием от Иоанна Евангелия от Марка и от Матфея кажутся Папию неупорядоченными; однако, не желая отвергать эти Евангелия, он находит объяснение тому, почему они лишены порядка, но тем не менее ценны своей близостью к свидетельствам очевидцев.

Теперь мы можем расширить таблицу параллелей и контрастов, которые видит Папий между Евангелиями от Марка и от Матфея, включив в нее имплицитно подразумеваемое Евангелие от Иоанна:

Иоанн Марк Матфей Иоанн, очевидец, Петр, очевидец, Матфей, очевидец, изложил логии об Иисусе передал логии (хрии) об Иисусе изложил логии об Иисусе письменно устно письменно по–гречески по–арамейски по–арамейски (еврейски) с литературной обработкой без литературной обработки с литературной обработкой Марк, не будучи очевидцем, перевел учение Петра и записал его Каждый, не будучи очевидцем, переводил логии Матфея Точно, ничего не упуская Как мог

Защищал ли Папий Марка и Матфея от критиков, принижавших их Евангелия из–за отсутствия в них литературной композиции, или, напротив, отстаивал Евангелие от Иоанна от тех, кто придавал ему меньшую ценность в сравнении с Марком и Матфеем? Возможно и то, и другое; однако, чтобы понять, о чем говорит Папий, нам нет нужды ставить его слова в полемический контекст. По–видимому, он просто объясняет замеченные им различия в Евангелиях. Быть может, Папий полагал, что эти разногласия могут создать проблему для серьезного читателя (как и случилось, согласно имеющимся данным, в конце II века), и хотел заранее разрешить любые недоумения. Гипотеза, что он отвечал на конкретные критические замечания, возможна, но не необходима.

А как быть с тем, что Папий излагает мнения Старца: точно — в случае с Марком, и возможно — в случае с Матфеем? Мы уже отмечали, что он, скорее всего, не цитирует Старца дословно, а предлагает читателям некую выжимку из его высказываний. Легко предположить, что часть рассуждений Папия, а именно риторическая терминология, принадлежит не Старцу, а ему самому. Однако вполне вероятно, что основные положения восходят именно к Старцу, который, если мы отождествляем его со Старцем Иоанном, непосредственным учеником Иисуса, едва ли мог чему–либо учить намного позже 90 года н. э. Весьма вероятно, что, так сказать, «первая публикация» Евангелия от Иоанна потребовала пояснений об очевидных различиях между ним и Евангелиями от Марка и от Матфея, которые уже получили известность как основанные на свидетельствах очевидцев — Матфея и Петра. Старец, не желая отвергать эти притязания, тем не менее отдал первенство Евангелию от Иоанна, указав, что оно содержит хронологическую последовательность событий, восходящую прямо к очевидцу. Если, как я полагаю[589], автор Евангелия от Иоанна — Старец Иоанн, значит, именно так он объяснял разницу между своим Евангелием и остальными. В главе 15 мы рассмотрим, каким образом само Евангелие от Иоанна утверждает претензию его автора на свидетельство очевидца, дополняющее и в некоторых отношениях превосходящее свидетельство намного более известного очевидца — Петра, содержащееся в Евангелии от Марка.

Действительно ли в Евангелии от Марка «нет порядка»?

Только теперь, поняв, что именно говорит Папий о Евангелии от Марка, мы можем рассмотреть вопрос, насколько соответствуют его слова тому, что наблюдаем мы сами. Верно ли то, что Евангелие от Марка состоит исключительно из хрий, расположенных в случайном порядке?

Разумеется, верно, что это Евангелие состоит по большей части из отдельных эпизодов, часто соединенных между собой только союзом «и» (kai). Однако столь же очевидно, что их взаимное расположение не случайно. Среди них есть, например, тематические собрания (рассказы о спорах в 2:1–3:6 и 11:27–12:40; притчи в главе 4). Существуют общие хронологические рамки: повествование начинается переходом от служения Иоанна Крестителя к служению Иисуса (1:4–15) и заканчивается смертью и погребением Иисуса и пустой гробницей. Есть элементы построения сюжета — одна тема ведет к другой: рассказы о спорах в 2:1–3:6 готовят почву для решения фарисеев уничтожить Иисуса (3:6), а вопрос Иакова и Иоанна (10:35–40) приводит к конфликту и поучению Иисуса о лидерстве как служении (10;41–45). В повествовании о Страстях многие эпизоды невозможно изъять из хронологического или причинно–следственного строя рассказа. Имеются отсылки как к будущему, так и к прошлому — например, предчувствие Иисусом своей смерти уже в 2:20 или три предсказания о Страстях. Для структурирования повествования и связи эпизодов Марк часто использует время и место (например, время: 1:32, 35; 2:1; 4:35; 6:47; 9:2; 11:12, 20; 14:1, 12, 17; 15:1, 25, 33, 42; 16:1; место: 1:14, 16, 21, 39; 2:1, 13; 3:7; 4:1; 5:1; 6:1, 32, 45, 53; 7:24, 31; 8:10, 22, 27; 9:30, 33; 10:1, 32, 46; 11:1, 12, 15, 27; 13:1; 14:3, 32; 15:22; 16:7). Применяется inclusio — например, два перекликающихся исцеления слепых в 8:22–26 и 10:46–52, обрамляющие раздел, в котором почти не происходит чудес, но развивается тема страдания. Это известная Маркова техника «сэндвича», когда один эпизод «вклинивается» между двумя частями другого (например, 5:21–43; 11:12–25), форма хиазма или концентрической композиции. Я перечислил лишь самые очевидные черты из многих, приведших большинство современных исследователей к заключению, что книга Марка имеет сложную и тщательно продуманную композицию, так что целое (повествование в целом) здесь оказывается намного больше суммы его частей (отдельных эпизодов)[590].