Парадоксы гениев (СИ) - Казиник Михаил Семенович

Сама Смерть заслушалась соловья и все повторяла: «Пой, пой еще, соловушка!»

— А ты отдашь мне за это драгоценную саблю? А дорогое знамя? А корону? — спрашивал соловей.

И Смерть отдавала одну драгоценность за другою, а соловей все пел. Вот он запел наконец о тихом кладбище, где цветут белые розы, благоухает бузина и свежая трава орошается слезами живых, оплакивающих усопших… Смерть вдруг охватила такая тоска по своему саду, что она свилась в белый холодный туман и вылетела в окно…

В сказке наступает катарсис, очищение, спасение от смерти через подлинное искусство.

— Спасибо, спасибо тебе, милая птичка! — сказал император. — Я помню тебя! Я изгнал тебя из моего государства, а ты отогнала от моей постели ужасные призраки, отогнала самую Смерть! Чем мне вознаградить тебя?

— Ты уже вознаградил меня раз и навсегда! — сказал соловей. — Я видел слезы на твоих глазах в первый раз, как пел перед тобою, — этого я не забуду никогда! Слезы — вот драгоценнейшая награда для сердца певца.

Но засни теперь и просыпайся здоровым и бодрым! Я буду баюкать тебя своею песней!

И он запел опять, а император заснул здоровым, благодатным сном…

Подлинное искусство привело человека в иной мир — солнца и света!

Когда он проснулся, в окна уже светило солнце. Никто из его слуг не заглядывал к нему; все думали, что он умер, один соловей сидел у окна и пел.

— Ты должен остаться у меня навсегда! — сказал император. — Ты будешь петь, только когда сам захочешь, а искусственную птицу я разобью вдребезги!

Гуманность и свобода — главные признаки подлинного искусства и его творца!!!

— Не надо! — сказал соловей. — Она принесла столько пользы, сколько могла! Пусть она остается у тебя по-прежнему! Я же не могу жить во дворце. Позволь мне только прилетать к тебе, когда захочу. Тогда я каждый вечер буду садиться у твоего окна и петь тебе; моя песня и порадует тебя, и заставит задуматься. Я буду петь тебе о счастливых и о несчастных, о добре и о зле, что таятся вокруг тебя.

Маленькая певчая птичка летает повсюду, залетает и под крышу бедного рыбака и крестьянина, которые живут вдали от тебя. Я люблю тебя за твое сердце больше, чем за твою корону, и все же корона окружена каким-то особым священным обаянием! Я буду прилетать и петь тебе! Но обещай мне одно!..

— Все! — сказал император и встал во всем своем царственном величии; он успел надеть на себя свое императорское одеяние и прижимал к сердцу тяжелую золотую саблю…

И в конце сказки — очень важная мысль — о личностном воздействии искусства.

— Об одном прошу я тебя — не говори никому, что у тебя есть маленькая птичка, которая рассказывает тебе обо всем. Так дело пойдет лучше!

И соловей улетел.

Слуги вошли поглядеть на мертвого императора и застыли на пороге, а император сказал им:

— Здравствуйте!

Иоган Вольфганг Гёте

«Фауст»

(фрагмент)

Рафаил В пространстве, хором сфер объятом, Свой голос солнце подает, Свершая с громовым раскатом Предписанный круговорот. Дивятся ангелы господни, Окинув взором весь предел. Как в первый день, так и сегодня Безмерна слава божьих дел. Гавриил И с непонятной быстротою Внизу вращается земля, На ночь со страшной темнотою И светлый полдень круг деля. И море пеной волн одето, И в камни пеной бьет прибой, И камни с морем мчит планета По кругу вечно за собой. Михаил И бури, все попутно руша И все обломками покрыв, То в вольном море, то на суше Безумствуют наперерыв. И молния сбегает змеем, И дали застилает дым. Но мы, господь, благоговеем Пред дивным промыслом твоим. Все втроем Мы, ангелы твои господни, Окинув взором весь предел, Поем, как в первый день, сегодня Хвалу величью божьих дел. Мефистофель К тебе попал я, боже, на прием, Чтоб доложить о нашем положенье. Вот почему я в обществе твоем И всех, кто состоит тут в услуженье. Но если б я произносил тирады, Как ангелов высокопарный лик, Тебя бы насмешил я до упаду, Когда бы ты смеяться не отвык. Я о планетах говорить стесняюсь, Я расскажу, как люди бьются, маясь. Божок вселенной, человек таков, Каким и был он испокон веков. Он лучше б жил чуть-чуть, не озари Его ты божьей искрой изнутри. Он эту искру разумом зовет И с этой искрой скот скотом живет. Прошу простить, но по своим приемам Он кажется каким-то насекомым. Полулетя, полускача, Он свиристит, как саранча. О, если б он сидел в траве покоса И во все дрязги не совал бы носа! Господь И это все? Опять ты за свое? Лишь жалобы да вечное нытье? Так на земле все для тебя не так? Мефистофель Да, господи, там беспросветный мрак, И человеку бедному так худо, Что даже я щажу его покуда. Господь Ты знаешь Фауста? Мефистофель Он доктор? Господь Он мой раб. Мефистофель Да, странно этот эскулап Справляет вам повинность божью, И чем он сыт, никто не знает тоже. Он рвется в бой, и любит брать преграды, И видит цель, манящую вдали, И требует у неба звезд в награду И лучших наслаждений у земли, И век ему с душой не будет сладу, К чему бы поиски ни привели. Господь Он служит мне, и это налицо, И выбьется из мрака мне в угоду. Когда садовник садит деревцо, Плод наперед известен садоводу. Мефистофель Поспоримте! Увидите воочью, У вас я сумасброда отобью, Немного взявши в выучку свою. Но дайте мне на это полномочья. Господь Они тебе даны. Ты можешь гнать, Пока он жив, его по всем уступам. Кто ищет, вынужден блуждать. Мефистофель Пристрастья не питая к трупам, Спасибо должен вам сказать. Мне ближе жизненные соки, Румянец, розовые щеки. Котам нужна живая мышь, Их мертвою не соблазнишь. Господь Он отдан под твою опеку! И, если можешь, низведи В такую бездну человека, Чтоб он тащился позади. Ты проиграл наверняка. Чутьем, по собственной охоте Он вырвется из тупика. Мефистофель Поспорим. Вот моя рука, И скоро будем мы в расчете. Вы торжество мое поймете, Когда он, ползая в помете, Жрать будет прах от башмака, Как пресмыкается века Змея, моя родная тетя. Господь Тогда ко мне являйся без стесненья. Таким, как ты, я никогда не враг. Из духов отрицанья ты всех мене Бывал мне в тягость, плут и весельчак. Из лени человек впадает в спячку. Ступай, расшевели его застой, Вертись пред ним, томи, и беспокой, И раздражай его своей горячкой. (Обращаясь к ангелам.) Вы ж, дети мудрости и милосердья, Любуйтесь красотой предвечной тверди. Что борется, страдает и живет, Пусть в вас любовь рождает и участье, Но эти превращенья в свой черед Немеркнущими мыслями украсьте. Небо закрывается. Архангелы расступаются. Мефистофель (один) Как речь его спокойна и мягка! Мы ладим, отношений с ним не портя, Прекрасная черта у старика Так человечно думать и о черте.