Аниото. Проклятие луны (СИ) - Анастасия Дронова

class="p">— Термин «девиация», — совсем рядом прозвучал голос, который в последнее время буквально врос в подкорку, что никакой наждачкой не выскрести, — происходит от латинского «deviacia» — «отклонение». Девиантное поведение означает отличное от нормы поведение человека или социальной группы.

Медленно повернула голову к соседу справа. И когда это Влад успел приземлиться на соседний стул? Двигается бесшумно, словно дикая кошка… Или это я из-за глупого колотящегося о ребра сердца не заметила?

— Спасибо, Владислав. Ответ, как нельзя точный. Девиантное, отклоняющееся от нормы, поведение вызывает живой интерес у не только у психологов, но и у врачей, педагогов, работников правоохранительных органов, социологов, философов.

Вздохнув, перевела взгляд на соседа по левую руку — лекционная аудитория была набита почти битком, и продираться через весь ряд к проходу не хотелось — не хватало еще получить замечание от ректора. Темноволосый парень даже не обратил внимание на мой обреченно-тоскливый взгляд, продолжая конспектировать учебник по Нейрофизиологии — изображение мозга в разрезе на одной из станиц привлекло мое внимание.

— …Этот термин тесно связан с понятием «социальной нормы». Ведь она проводит черту, границу, отделяющую «нормальное» от «отклоняющегося». Однако, границы социальной нормы весьма условны, и, исходя из этого, абсолютно нормального человека не существует. Многие ученые до сих пор ведут дискуссии, правомерно ли использовать термин «отклоняющееся поведение», в чем кроется главная причина такого поведения, и как его избежать…?

Интересно, а в мозгу Влада произошли какие-нибудь изменения после всех этих превращений? Если да, надеюсь ничего серьёзного…

Метнула короткий встревоженный взгляд в его сторону. Он его тут же поймал, словно рыбку на крючок: карие глаза прищурились, желтые вспышки обожгли. Отвернулась и уставилась в тетрадку до того, как лицо Файтова приняло кошачье выражение.

Визг ножек стула, пододвигающегося ближе — и в груди стало тесно. Голос Василия Исааковича, вещавшего лекцию, будто стал тише, а слова растеряли основной посыл: звук моего сердца все заглушил. Когда рука Влада бесцеремонно стиснула мои плечи.

Где-то позади послышался треск сломавшегося карандаша. Наверное, Даша, зеленея от злости, портит канцелярские принадлежности. Повернуться не решилась — может, предположение ошибочное. А может, я увижу в ее глазах адскую ярость, а заостренная деревяшка в следующую нашу встречу воткнется мне в глаз. Да и рука наглеца не оставляла возможности для подобного маневра.

— Если говорить о поведении в целом, надо помнить, что оно социально в своем проявлении — оно формируется и реализуются в обществе. Существует шесть видов социальной адаптации…

— Ну что? — он наклонился еще ближе, теплое дыхание пощекотало шею. Я искренне понадеялась, что дрожь, разрядом пробежавшаяся по коже — это страх. Точно, страх… Ведь именно его я должна испытывать к тому, чья вторая сущность покушалась на мою жизнь… — Когда свидание?

— Чего?! — возмущенного взвизгнула, подпрыгнув на стуле.

— Чащоба, — светло-голубые глаза нашли меня. Все притихли, мигом навострив уши и выгнув шеи, в поисках виновника незапланированной паузы. Вместо публичного замечания, ректор на секунду приложил палец губам, а потом, нахмурившись, пригрозил мне. От этих немых и, на первый взгляд, невинных жестикуляций прошиб холодный пот. Уж лучше бы Василий Исакович просто отругал.

Дернула плечом, стряхивая руку Влада, и дрожащими пальцами взяла ручку записать название темы и дату. Смущение обожгло шею. И дело было не в том, что Лунёв привлек ко мне всеобщее внимание, а в том, как мы с Файтовым выглядели со стороны.

Размяв схваченную спазмом неловкости шею, принялась конспектировать за преподавателем. Правда, делала я это машинально, почти не пропуская слова через информационный фильтр: просто записывая те слова, что долетали до меня. Не удивлюсь, если этот конспект будет абсолютно бесполезен с мистическими сокращениями, что даже я не пойму. Но плюс в этом был. Один. Василий Исакович продолжил лекцию и вернулся к кафедре. Я ушла с траектории цепкого взгляда, окруженного сетью морщин, и могла немного расслабиться.

Отложив ручку, процедила сквозь зубы, лишь чуть-чуть наклонив голову в сторону объекта неприятностей, избегая смотреть ему в глаза.

— Больше не вздумай ко мне подсаживаться, — за хмык захотелось скинуть его со стула.

— Разве это плохо, что я хочу быть ближе… — шепот вибрациями отдавался на коже, порождая строй мурашек. — к своей девушке.

Уперлась локтем ему в бок, снова отодвигая на приличествующее расстояние.

— Отодвинься, — мне требовалось больших усилий, чтобы не отвечать на его явные поддразнивания во весь голос. — И вообще, ты мешаешь.

— Чему? — спросил Влад, изображая интерес. — Кодированию? «В. с. адап.», — прочитал он вслух, голос задрожал от еле сдерживаемого смеха. — Ты хоть сама потом поймешь, что здесь накарябано?

— Знаешь, что… — развернулась, и замерла, вместе с сердцем, пропустившим удар. Влад оказался слишком близко. Озорные искры в глазах ослепили здравомыслящую часть сознания.

— Что? — улыбка стала шире.

— Ничего, — разорвала зрительный контакт, отодвигаясь дальше, почти вплотную к парню в очках. — Вот почему так…, — пробормотала, пытаясь сменить тему. — Ты меня доставал, а ректор замечание сделал именно мне.

— Завидно?

— Нет, просто… — очередное поддразнивание пропустила мимо ушей. Мне хотелось получить ответ на вопрос, всплывавший в голове все лето. — Почему они не видят, что ты…, — замялась, подбирая слова. Что-то протестующе шевельнулось внутри: мне не хотелось его обидеть. — Лжец. Надоедливый, язвительный… Не «эталон», каким тебя считают. Вот, — ткнула в открытый перед ним учебник, чтобы подкрепить свои слова. — Если бы я зачитала определение из учебника, Василий Исакович вряд ли похвалил бы меня.

На удивление, Файтов не стал отнекиваться или спорить. Лишь улыбнулся. И только сейчас я заметила, что он не надел очки, что обычно носил в Универе.

— Хочешь узнать, почему я не показываю, некоторые из своих сторон?

Кивнула, затаив дыхание. Неужели, он, наконец-то, скажет правду? Без шуток и сглаживания фактов?

— Все просто. Улыбка ничего не стоит, но много дает [Дейл Карнеги]. Слышала такое? Пара движений губ — и вот уже «4+» превращается в твердую «5», баскетболист, что хотел залепить тебе в морду мячом — становится закадычным другом. А девушка, что воротила нос — с удовольствием прыгает в твою…

— Ладно-ладно! Я поняла, — замахала руками перед его лицом, прерывая поток примеров. Его похождения, даже гипотетические — последнее, что я хотела услышать. — Но ты так это говоришь, будто улыбнулся — и все: весь мир рухнул к твоим ногам.

— А почему бы и нет? — Влад откинулся на спинку стула, его лицо приняло самодовольное выражение.

— Ну да. Ты же у нас вылитый Гагарин… — полушепотом произнесла я, выпрямляясь и принимая задание от старосты, Даши Филатовой: краем уха слышала, что Василий Исакович попросил ее раздать всей аудитории листы, где мы должны были написать