De Personae / О Личностях. Том I - Андрей Ильич Фурсов

духовный дом французских королей и богатейший монастырь страны. Аббаты и епископы были сами по себе важными господами. Например, в роли аббата городка Фекамп на берегу Ла–Манша кардинал имел право назначать капитана этого порта.

Масштаб домохозяйства демонстрировал величие вельможи. Герцог Франсуа в 1561 г. содержал 164 человека, кардинал Карл — 129 (с. 86). От других патронов Гизов отличало то, что развитая ими клановая ментальность копировалась их слугами. Домохозяйства братьев Гизов дополняли друг друга, и разные члены одних и тех же семей выполняли разные роли. Корпоративная идентичность подкреплялась браками между семьями клиентелы. Пример копирования клановой ментальности Гизов — выгодная женитьба младшего из братьев Рене в 1555 г. на сонаследнице одного из крупнейших наследств XVI в. Луизе де Риё (ок. 1531 — ок. 1570). Чтобы поддержать новый статус Рене, Генрих II повысил его баронство Эльбёф до маркизата, а приданым стало графство Аркур в Нормандии. Это было частью сознательной стратегии Гизов контролировать провинцию, ключевую для функционирования франко–британской империи. Рене получал от Карла пенсию в 2 тыс. ливров в год, а взамен выказывал послушание по отношению к братьям и матери в вопросах политики и назначения людей в домохозяйство и роту жандармов (с. 88). Антуанетта заполняла эти должности клиентами семьи, многие из которых были таковыми в течение нескольких поколений. Непрерывность службы и лояльность семье содействовала выработке чувства групповой солидарности.

В 1550‑е гг. произошли драматичные изменения не только в политическом и религиозном ландшафте Европы. Имел место фундаментальный сдвиг в политике Гизов во Франции. Прежде семья довольствовалась землями на севере и востоке королевства, должностями провинциальных наместников и военачальников. Теперь же щедрость Генриха II и церковные доходы дали Гизам возможность купить земли и замки в окрестностях Парижа. В самой столице они приобрели два особняка, которые объединили в крупный дворец, занимавший 2 га в Марэ — самом фешенебельном районе правого берега Сены.

И всё же, даже несмотря на то, что Монморанси находился в плену, он и его семья продолжали в конце 1550‑х гг. преобладать на постах при дворе и в армии, а Гизы преобладали только в церкви. Их дальнейшее продвижение было маловероятным, так как Монморанси собирался передать свои должности сыновьям.

Едва франко–британская империя была основана, в ней обозначились трещины из–за высоких налоговых требований короля и нарушения торговли. Близ Руана — центра новой империи — крестьяне бежали из домов, будучи не в состоянии платить непрерывно повышаемые налоги. На море французы не могли конкурировать с объединённым испанским флотом. Однако покончила с мечтами о франко–британской империи религия. В последние годы правления Франциска I и первые — Генриха II протестантизм сурово преследовали. Однако к середине 1550‑х гг. охота на еретиков стала стихать. Одной из причин была их растущая численность, организация и уверенность в своих силах. К 1562 г. протестантских конгрегаций во Франции насчитывалось более тысячи, а общее количество их членов составляло 1,5-2 млн. чел. (с. 92). Другой причиной были католики–эразмианцы, особенно в среде гражданского и судебного чиновничества: они ужасались практике сожжения людей за веру и в расколе винили католическую церковь.

Летом 1557 г. двор ошеломила попытка покушения на Генриха II. Её предпринял респектабельный канцелярский клерк Кабош, двух братьев которого судили за оскорбления в адрес церкви. Психология кальвинизма, коренившаяся в библейском фундаментализме, придала новому религиозному движению огромную силу и смелость. Убийство безбожников религиозными фанатиками, как католиками, так и протестантами, станет характерной чертой французских религиозных войн, отличая их от более поздних религиозных конфликтов в Англии и Германии. Традиционная политика во Франции, основанная на борьбе соперничающих фракций, уступит место новой политике, которую сформируют конфликтующие религиозные идеологии.

Покушение на короля не удалось, но численность прихожан протестантской церкви в Париже и её растущую смелость нельзя было игнорировать. Многие католики в катастрофе под Сен–Кантеном видели свидетельство божьего гнева на распространение в стране ереси. В ходе собрания протестантов в доме на улице Сен–Жак 4 сентября 1557 г. были арестованы 130 человек (с. 93). Католическая общественность требовала сурово наказать их. Кальвин просил лютеранина герцога Вюртембергского вступиться за заключённых и жаловался, что вся власть во Франции передана кардиналу Лотарингскому, «который только и требует, чтобы всех их уничтожили» (с. 93). В том году кардинал Карл был назначен инквизитором веры во Франции. Однако Кальвин ошибался: целью создания этой должности было лишь избежать прямого участия короля в репрессиях. Позднее, когда будут написаны первые протестантские истории, роль кардинала будет вплетена в историю сопротивления преследованиям и составит важную часть «чёрной легенды» Гизов.

Провал инквизиции во Франции имел причиной не только отсутствие воли и стремление защитить свободы. Иные католики даже обвиняли Гизов в попустительстве еретикам, и не только в Шотландии. Так, радикальный католический священник Клод Атон[313] писал в дневнике, что в период преобладания Гизов при дворе «они были известны тем, что принадлежали к партии еретиков» (с. 93). В самом деле, многие магистраты смотрели на собрания протестантов сквозь пальцы, а арест на улице Сен–Жак был делом рук заместителя парижского прево Жака Менье. Как многие парижские чиновники, он был креатурой Монморанси и лютым врагом Гизов.

Вообще утверждать, будто Гизы были «за» или «против» ереси, значило бы переоценивать в их соображениях роль религии. В период войны и кризиса она не была так важна. Например, когда сестра кардинала аббатиса Фармутье пожаловалась ему, что их собственные земли в Сомюре так заражены ересью, что стали второй Женевой, кардинал не предпринял ничего.

Проблемой для властей Парижа в случае с улицей Сен–Жак было то, что многие арестованные были знатного происхождения; они не вписывались в стереотип ереси как убежища мятежной черни. Судьи парламента высказались за компромисс, казнив восемь подозреваемых, в том числе всего одного дворянина. К тому же понимали, что массовые казни протестантов навредят репутации Франции за рубежом. После поражения под Сен–Кантеном братья Гизы обхаживали немецких протестантских князей, рассчитывая на их военную помощь. Вот почему герцог Франсуа заверил своего старого товарища герцога Вюртембергского, что казнённые не были лютеранами, а просто отрицали чудо мессы. Показателен контраст между подходом к этой проблеме кардинала Лотарингского и английского кардинала Поула[314] – другого эразмианца, который столкнулся со схизмой и войной. В 1555–1558 гг. Поул отправил на казнь более 300 человек, при том что население Англии значительно уступало населению Франции (с. 95). Умеренность Гизов была мотивирована политически.

В начале 1558 г. движение Реформации во Франции запланировало серию демонстраций силы. В Великий пост к протестантским идеям неожиданно проявил интерес король Наварры Антуан: он опасался установления всеобщего мира, потому что